Столетов (четвертый слева) среди английских физиков
За границей Александр Григорьевич пользуется особым уважением, здесь его считают добрым ангелом русской физической науки. На сохранившейся фотографии мы видим Столетова в группе английских ученых, на переднем плане Эндрюс и Стокс, позади Столетова – Джоуль. О непринужденности обстановки свидетельствует сигарета в руках русского ученого. Когда у Тимирязева спросили: «Разве Столетов курил?», Климент Аркадьевич засмеялся и ответил: «Я спрашивал об этом, мне ответили, что он не курил, но иногда баловался». Судя по тому, что Александр Григорьевич «баловался» при англичанах, они состояли в теплых, дружеских отношениях.
Личные вещи. Мундштук и очки
Письма и открытки Столетову
Вернувшись из Парижа, Столетов посылает статьи в журнал «Электричество», «Журнал Министерства народного просвещения», «Труды физического отделения Общества любителей естествознания», описывая все увиденные достижения науки. Делает доклады, каждый из которых так или иначе пропитан горечью за судьбу русских ученых и изобретателей. Лодыгин, без которого не было бы электрических солнц, вынужден жить на заработок слесаря, ничего не получив со своего изобретения. В нищете живет Яблочков. Изобретателям иногда даже отказывают в праве на имя – люди знают, кто такие Эдисон и Сван. А вот русские фамилии едва знакомы. «Вопрос об электрическом освещении нам близок особенно… – говорит Столетов. – Два русских деятеля дали вовремя толчок задаче об освещении – это Лодыгин и Яблочков, представители двух главных типов электрического света. Странно, что в русском отделе (вообще составленном довольно слабо) не позаботились выставить эти лампы – их нужно искать во французском отделе».
Сувениры, привезенные Столетовым из Парижа после выставки. Брошюра об Эйфелевой башне и нож для разрезания бумаги
После Франции Столетов планирует сразу же вернуться к своим опытам, да вот только «та неблагоприятная обстановка, в какой работал Александр Григорьевич, слишком тяжело отзывалась на его здоровье, – пишет Соколов. – Все это заставило его на время остановить свои исследования в надежде снова приняться за них при более благоприятных обстоятельствах». К сожалению, между работами по измерению скорости электромагнитных процессов и дальнейшим исследованием фотоэффекта пройдет целых семь лет.
В конце 1889 года Александру Григорьевичу приходит письмо, после прочтения которого он тут же теряет присущую ему сдержанность, бросает все дела и на следующий же день оказывается под крышей родного дома во Владимире. С колотящимся сердцем он спрашивает у первого же встречного на крыльце: «Ну как, жива?»
Но он опоздал. Любимая мать умерла.
Общество любителей естествознания и ученики Столетова
Еще в 1870 году на квартире у Столетова начинает собираться ставший знаменитым физический кружок. Его участники в дружеской атмосфере за чашечкой чая обсуждают достижения науки, делятся своими мыслями по поводу ее будущего. Здесь за одним столом рассаживаются Умов, Зилов, Преображенский, Шиллер и другие ученики Александра Григорьевича, приходят и преподаватели: астроном Ф. А. Бредихин, механик Ф. А. Слудский и В. Я. Цингер.
Отец русской авиации Н. Е. Жуковский спустя много лет будет рассказывать: «Я живо вспоминаю квартиру покойного Александра Григорьевича Столетова на Тверской улице, в которую я в первый раз пришел на заседание физического кружка <…>. Докладчиками были Умов и я. А. Г. Столетов вместе с В. В. Преображенским и Фишером составляли слушателей. Компания сидела около маленькой стенной доски. Александр Григорьевич принимал живое участие в беседе и посмеивался со свойственным ему живым юмором над необычайно длинным маятником, о котором говорил я».
Иногда даже самые умные головы устают, и тогда заседание кружка прерывается, а Александр Григорьевич садится за рояль. Нередко ему подыгрывает на скрипке, а то и играет соло, Бредихин.
С 1872 года кружок плавно перебирается в физическую лабораторию, организованную Столетовым. Для работы в университете и лаборатории Александр Григорьевич привлекает воспитанников Кундта: Б. Б. Голицына, В. А. Ульянина и В. Ф. Лугинина. Ученый делает все, чтобы обогатить умом стены родной alma mater. Активным деятелем кружка становится и Соколов, друг и ближайший коллега Александра Григорьевича.
О стиле общения Столетова с учениками пишет Гольдгаммер: «Мы являлись в физическую лабораторию, зная много теории, но не имели в руках не только ни одного физического прибора, но и не умели зарядить элемента. Столетов лично целые утра проводил с нами, устанавливая сам приборы, уча делать наблюдения.
Евграф Иванович Брюсов являлся ему в этом деятельным помощником. Умение Столетова не только самому быстро ориентироваться, но и учеников вводить сразу в курс дела доказывается тем, что те же ученики, которые вступали в лабораторию, не умея ни за что взяться, через год принимались за самостоятельные эксперименты, за обучение новых учеников».
С Брюсовым Столетов особенно заботлив. Зная, что у студента вечно не хватает денег, он устраивает его в журнал «Природа», где Евграф пишет научно-популярные статьи. После окончания университета делает своим лаборантом. В этой должности Брюсов пробудет тридцать пять лет, до самой смерти.
«В течение 28-летней службы, – писал Умов в 1904 году, – через руки Е. И. Брюсова прошло много поколений молодых людей, пользуясь его разумным, всегда спокойным и терпеливым руководством не только в лаборатории, но и на семинарах, ведение которых поручалось ему с начала 1884 года профессорами физики. Целый ряд лиц, вышедших за эти 28 лет из стен Московского университета и занявших должности лаборантов, преподавателей в средних и высших учебных заведениях, с благодарностью вспоминает это руководство».
Столетов обладает способностью видеть таланты. Дар к математической физике он разглядел в мечтательного вида голубоглазом юноше Николае Умове в 1866–1867 годах. Помимо тяги к науке, привлекло Александра Григорьевича в Умове и то, что тот еще на студенческой скамье организовал кружок лекторов, который не ограничивался академической жизнью. Участники кружка ездили к рабочим, читали им лекции по естественным наукам и истории. К сожалению, вскоре после основания он был закрыт полицией. Но деятельный Умов тут же организовал другой – математический.
