– То есть экспертиза не проводилась?
– Конечно нет. Но совсем-то дурой новоявленная коллекционерша не была, ее смутило, что за десять лет после смерти Юхнова эти картины ни разу не выставлялись. В общем, к эксперту она все-таки обратилась.
– И картины оказались подделкой?
– Само собой.
– Скандал удалось замять?
– Удалось решить дело миром. Дамочка получила три настоящих полотна Юхнова, которые хранились у вдовы, причем получить за пустяковые деньги. Полтора миллиона пришлось вернуть, у Плетнева денег уже не было, заплатила вдова, по слухам продав квартиру, доставшуюся ей по наследству. Плетнев делает вид, что ничего подобного в его биографии не было, остальные тоже делают вид. Лично я связываться с ним не желаю и вам не советую.
– А подделки – его работа?
– Наверное. Не удивлюсь, если и раньше он ими торговал, просто не попадался. Плетнев из тех, кто ради денег пойдет на все.
Вскоре мы покинули галерею. Телефон Бергмана зазвонил, когда мы подходили к машине. Максимильян ответил, выслушал собеседника, произнес «спасибо» и убрал мобильный.
– Игорь был убит, – сказал он. – Ударили по голове, он скорее всего потерял сознание, и его уже, бесчувственного, повесили.
– Отпечатки пальцев в доме обнаружили?
– Отпечатков предостаточно, и вы с Вадимом изрядно наследили, а также подруга Нины Краско. А вот убийца наверняка позаботился о том, чтобы не оставить следов.
Тут его мобильный вновь зазвонил. Я уже была в машине, а Бергман, разговаривая, прогуливался рядом. Разговор, впрочем, длился недолго.
– Господин Краско желает с нами встретиться, – сообщил он, устраиваясь за рулем.
– Краско? С чего вдруг? Сомневается, что его дочь погибла в результате нечастного случая, и хочет нас нанять?
– Обещал все объяснить. Едем домой, я назначил ему встречу через полчаса.
Мы едва успели войти в дом, когда раздался звонок в дверь. Лионелла отправилась открывать, а мы поднялись в кабинет Максимильяна, где он обычно принимал посетителей. Через пару минут дверь распахнулась, и в комнату решительно вошел мужчина лет сорока пяти.
– Краско Петр Владимирович, – представился он и опустился в кресло.
– Мое имя вам известно, а это мой компаньон, Кузнецова Елена Яковлевна.
Краско никак не отреагировал на это. Подозреваю, сосредоточенный на своих мыслях, он слов Бергмана даже не слышал.
– Позвольте выразить вам свои соболезнования, – продолжил Максимильян. Петр Владимирович судорожным кивком дал понять, что соболезнования приняты.
– Собственно, я по этому поводу здесь, – заговорил он.
«Похоже, у нас еще один клиент», – подумала я и не угадала.
– Скажите, вас нанял Ключников? Можете не отвечать, я и так знаю. Он считает, на наших детей ведут охоту. Моя дочь утонула, Изольду подстерегли на улице. В полиции ему указали на дверь, так он отправился к вам.
– А вы с его мнением не согласны?
Краско усмехнулся и покачал головой:
– Понятия не имею, что произошло с Изольдой, но моя дочь утонула. Это чудовищно, это… но такое случается. К сожалению, каждый год кто-то из детей гибнет. Всегда думаешь, что тебя это не коснется… Я запрещал Ире ходить к реке, но разве дети слушают родителей? Мы с женой оплакиваем дочь. Слава богу, у нас есть для кого и для чего жить… А все эти спекуляции вокруг ее имени…
– Спекуляции?
– Ненужные слухи. И досужие выдумки Ключникова. Я хочу, чтобы это прекратилось.
– Не очень понимаю, как это связано с нами.
– Хорошо, объясню. Ваши люди появляются в поселке, задают вопросы… Я заплачу вам в два раза больше Ключникова, если вы ему откажете. Поверьте, душевное состояние жены и мое собственное мне куда дороже.
– Не сомневаюсь. Для вашей семьи сейчас трудный период. Я слышал, к собственному горю добавились неприятности подруги, из-за которых ваша жена так сильно переживает.
– Какой подруги? Стрешневой? Они не подруги. Болтаются иногда вместе в этом своем женском клубе.
– Я не Стрешневу имел в виду. Должно быть, вы не всех ее подруг знаете.
– Что за чушь? У моей жены нет никаких подруг. По крайней мере, когда мы с ней познакомились, точно не было. Свидетельницей на свадьбу она пригласила коллегу, с которой общалась исключительно на работе. Мы живем в поселке пятнадцать лет, и все ее так называемые подруги – это матери подруг Иры. Моя жена занята детьми и домом…
«Что-то он очень нервничает», – успела подумать я, а он спросил гневно:
– Кто вам все это наговорил?
– Что плохого в том, что у вашей жены есть подруга, за которую она переживает? – вмешалась я.
– В том-то и дело, что у жены нет подруг, – ответил он. – Кто бы и что бы вам ни наболтал по этому поводу. Это, кстати, показатель того, что сейчас происходит. На мою дочь вылили ушат грязи и выльют еще…
– Что вы имеете в виду?
– Якобы связь дочери с этим Игорем…
– Разве они не дружили?
– Хорошо, они иногда виделись. Ну и что? Моей дочери было всего четырнадцать, она добрая, воспитанная девочка.
– Разве кто-то в этом сомневается?
– Вы же знаете, что обнаружили в доме Ситникова? Я не о трупе этого парня… какие-то дурацкие обряды, трупы кошек и собак. Если этим занимался Игорь, получается, моя дочь могла быть причастна… Я только хочу оградить жену от всего этого.
– Сожалею, но у нас договор с господином Ключниковым.
– Я же сказал, что готов заплатить вдвое больше. Этого что, мало?
– Мы дорожим своей репутацией, господин Краско. Это первое. И второе: независимо от того, как погибла ваша дочь, следствие неизбежно, раз уж в деле появился труп. Не мы, так полиция будет задавать вопросы. В общем, поберегите деньги.
– Вот пускай они и занимаются Светловым, оставив мою дочь в покое.
– Сомневаюсь, что это возможно. Мы не договоримся с вами. Сожалею.
– Ни черта вы не сожалеете…
Краско вскочил и бросился к двери.
– Любопытно, – произнес Бергман после довольно продолжительной паузы.
– Возможно, он действительно не хочет разговоров о дочери. Ее уже нет, и образ должен быть чистым и незапятнанным.
– Он знает, что труп в доме – это Светлов.
– Мы тоже знаем. Не только у тебя есть полезные знакомства.
– А если его беспокоит другое? У девочки был любовник, но Гоша ли это?
– Ты что, думаешь, Краско спал с собственной дочерью? И боится, что теперь это вылезет наружу?
– Очень заманчиво принять такую версию, заодно обвинив его в убийстве Иры, а потом и Гоши. Почему нет? Девочка могла пригрозить все рассказать матери. Он утопил ее и сделал все, чтобы убийство приняли за самоубийство. Но Ира успела рассказать о подлеце-папаше Гоше, и тот оказался в петле.
