Этого Дед-Дедуля уже не выдержал:
– Титьку? Зачем? – застонал он.
– Которой, – продолжил Листик, – всунув ее человеку в рот, человека насмерть задушивают. Обычно неуязвимы. Для нанесения обращенному побоев надлежит бить не по нему, а по его тени… В предсмертной агонии ищут примирения со всеми, кого в течение жизни обидели. Из-за чего требуют, чтобы при их физических страданиях присутствовал кто-нибудь из посторонних или домашних. После смерти в течение некоторого времени в доме обращенного могут раздаваться: стук, треск, ходьба, говор, который нельзя разобрать…
– Вот-вот, именно говор! Говор, который нельзя разобрать! – со значением воскликнул Болотик и подмигнул Деду-Дедуле. После этого они с ним вдвоем начали давиться беззвучным смехом. Причем им вторил негромкий смех Елочки. Смущенный Листик перевел взгляд на Однолапого, пригляделся к нему и вдруг сказал с досадой:
– Ну вот, разбудили, зашевелился. Сейчас кинется!
– Ладно, пошли, – Болотик поднялся с земли.
– Пошли, – с готовностью подхватил Дед-Дедуля.
– Пошли, – Листик прошел несколько шагов и вдруг остановился: – Стой! Нет! Вспомнил! Так просто идти к нему нельзя! – Завладев вниманием, он объяснил: – Нужно идти не к нему, а как-нибудь так… мимо. Понимаете? Хитро идти. Идти непросто. Задом наперед, например. Или же через шаг. Или еще как-нибудь… колдовски. Чтобы он не догадался. Идти, идти и… и…
– И, например, мимо пройти, – закончил за друга Болотик. – Правильно. Нужно его перехитрить. Например, сбегать за Грибабушкой. Она его одним пальцем! А может быть, вообще с ним не связываться, а как-нибудь по-колдовски его не заметить? Да?
– Товарищи волшебники! – вновь влез в разговор Дед-Дедуля. – В тылу такое оставлять нельзя! – И после этой фразы ему опять стало ужасно неловко.
Болотик ткнул в бок Листика тем, что, по идее, должно было бы называться у него рукой:
– Слышишь, что тебе говорят? Пошли, не бойся. Поколотишь его по тени… Небось, не промахнешься – тень у него большая! От целого стада тень! Пошли.
– Ладно, пошли, – окончательно сдался Листик.
И в этот самый момент Колдовской лес до самой своей тайной сердцевины содрогнулся от рева Однолапого.
Глава пятая. БОЙ
"…уже многа раз Духи хадили к Людям и придлагали им свою дружбу. Но каждый раз Люди отвичали Духам нет…"
– Стой! – бросился вперед, на Косогор, Болотик.
– Остановись, Пачкун, слышишь?! – Листик кинулся вслед за Болотиком.
– Перестань! Иначе – смотри!… – тонко вторил Болотик.
– Смотри! Не делай этого! – как эхо, вторил вслед за другом Листик.
– Пачкун, перестань!
– Тебе не стыдно, Пачкун?
Но Однолапый и не думал останавливаться. На ходу сшибая деревья и подминая под себя кусты, он полз к болоту. Подрубленная под корень огромной лапой, наклонилась уже знакомая нам Береза…
– Что же ты делаешь?! – обомлел Листик и от неожиданности даже споткнулся: по лицу его текли слезы. Вообще-то настоящего лица у него как бы и не было – были лишь одни большие грустные зеленые, полные слез глаза.
– Не смей, Пачкун! – это Болотик.
– Ни с места!! – это Листик.
– Стой!
– Берегись!!!
– Эх!…
И Береза, зашумев, пала.
И тогда завязался бой. В начале осторожный, когда незнакомые друг другу противники боятся чересчур разозлить друг друга, постепенно он перерос в настоящее сражение – Листик начал выращивать на пути Однолапого непроходимые заросли: Вьюнок, посланный Листиком, подполз к Однолапому, уцепился за него, забрался выше, обвил лапу. На секунду огромная лапа замерла в воздухе, Однолапый взвыл и… и плеть Вьюнка лопнула.
– Дает Пачкун! – в азарте боя прокричал, размазывая по лицу слезы, Листик. – Не хочет останавливаться!
– Подкинь ему еще! – таким же криком ответил Болотик. – Давай!
Однолапый выдрался из зеленого плена и тут же едва не завалился в яму, до краев наполненную водой, которую ему "устроил" Болотик, – под Однолапым просела земля. Тогда он зацепился за край ямы и все-таки вылез. На него начали валиться деревья – он выдрался и из-под них. И, взревев, как краб клешней, принялся размахивать лапой, отбиваясь от нападавших.
– Гони к болоту! В болото его! – кричал Болотик.
– Ты его колдовством! Колдовством бери! – кричал Листик. – Навались!
Листик с Болотиком скороговоркой принялись наговаривать, и вот уже молнии над верхушками деревьев начали посверкивать, и голубые огоньки по бокам Однолапого пробегать… В воздухе отчетливо запахло озоном. Однолапый на глазах начал менять цвет, покрылся пятнами ожогов… Казалось, он вот-вот вспыхнет! Но раздалось негромкое шипение – и Однолапый оделся в шубу из густой белой пены. И тогда на Однолапого налетел Дождь.
– Давай-давай-давай-поливай! – надрывался Болотик. – Лей, не жалей!
Дождь смыл пену с боков Однолапого. Однолапый, как собака за своим хвостом, закрутился на месте. И пропал за стеной Дождя. Но не бесконечен и Дождь, и поэтому он тоже кончился. И стало видно, что Однолапый стоит на месте, как ни в чем не бывало. Вымытый, блестящий и готовый на все…
– Нет, колдовством нам его не взять! – после ошеломленного молчания заключил Листик.
– Видно, все-таки придется бежать за Грибабушкой, – ответил Болотик.
– Да больная она, – с досадой напомнил Листик и сверкнул своими грустными зелеными глазами. После чего торжественно, в соответствии с моментом, произнес: – Видать, настало, Болотик, твое время… Давай. За этим я тебя и позвал. Подожди только, я подальше от этого ужаса отойду. – И Листик с опаской отошел в сторону.
Делать было нечего. Поэтому Болотик начал так:
– Слышишь, Пачкун? Сейчас я тебе скажу свою знаменитую букву "Же"!… Ты уже, конечно, слышал о ней? Считаю до трех. Потом ты, Пачкун Однолапый, конечно, пожалеешь, только ведь поздно будет! Слышишь? Раз… два… два с половиной… два с тремя четвертями… Понимаешь? Уже два с тремя четвертями! А я считаю всего до трех. Или даже лучше до четырех. Хочу дать тебе время подумать еще. Как следует подумать! Не так, как в прошлый раз, когда я считал до трех. И поэтому считаю сначала: раз… раз с половиной… раз с двумя четвертями… раз с тремя четвертями… Когда-то мы были с тобой друзья. Ты помнишь? А теперь ты вынуждаешь меня об этом забыть! Ну, все, держись. Все! Два!… Два с половиной!… Два с тремя четвертями!… – Видно было, что Болотик попросту тянул время.
И тогда очень к месту раздался испуганный возглас Елочки:
– Ой!
– Елочка, не бойся! – тут же с готовностью ответил Болотик. – Тебе не будет страшно! Будет просто: раз – и все! И только ужас клочьями полетит по лесу!
