– Я знаю, что тебе было трудно, когда твоя мама умерла. Но я не знал, насколько. Я не знал, что Саша, твой отчим – запил. Если бы я знал, то взял бы тебя и Алину к себе. Мне очень жаль, что я не интересовался должным образом, что с тобой происходит, хотя в какие-то моменты думал о тебе, как о брате Андрея. Прости меня.
Максим поднял голову и удивленно посмотрел на Олега, чего угодно, а извинений он не ожидал услышать.
– Андрей рассказал мне, что хотел попросить меня усыновить тебя, с Алиной, конечно, но ты захотел справиться сам. И ты справился. Я горжусь тобой.
Максим итак уже смотрел на Олега во все глаза, теперь он чуть было не открыл рот, но конечно не открыл.
– Ты добился всего, чего хотел. Сам. Ты доволен собой?
– Я… это вопрос?
– Да.
– Вы меня разыгрываете? Смеетесь надо мной?
– Нет, я надеюсь, что мы ведем с тобой мужской прямой диалог. И я задал тебе вопрос, Максим, ты доволен тем, к чему пришел и что имеешь в свои двадцать пять лет?
Максим подумал.
– Почти.
– Почему почти?
– Олег, я может быть и мог бы нормально разговаривать, но мысль о том, что вы собираетесь меня убить не выходит из головы.
– Почему ты думаешь, что я хочу тебя убить?
– Андрей и Дима сказали мне…
– Если бы я хотел тебя убить, то ты не стоял бы здесь, я не железный и не садист, я не стал бы вести светские беседы перед тем, как убить тебя.
– Так вы меня не убьете?
– Нет.
– Не то, чтобы я сильно этого боялся, но в этом есть некоторое облегчение. Что ж спрашивайте. Хотя нет, подождите, если вы не хотите меня убить, то что вам от меня надо? Уж точно не ради разговора я здесь.
– Отчего же, именно для разговора. Так чем ты недоволен, чего тебе не хватает?
– Андрея. И Алина, ее судьба… мне нечем здесь гордиться, как брату.
– С Алиной ничего уже поделать нельзя, но Андрей жив. В чем же дело?
– А вы не знаете, – с укоризной заметил Максим, – Он чурался меня с тех пор, как вы его в лагерь отправили.
– У него были причины. Теперь ты их знаешь, почему бы вам снова не начать общение?
– Но я же преступник, персона нон грата, ему нельзя со мной дружить. Вы же сами ему не позволите.
– Да, с преступниками ни ему, ни мне дружить нельзя… Так, к чему мы пришли, у тебя вроде бы есть все, но ты не выглядишь счастливым. И ты думаешь, что тебе не хватает Андрея. Так может ты променяешь всё на дружбу с ним?
– Я… да, я мог бы.
– Мог бы?
– Я да, я готов.
– То есть ты готов полностью завязать с преступностью?
– И тогда я смогу общаться с Андреем?
– Да, сможешь.
– Тогда да, я готов. Хоть сейчас. Тем более, что моего начальника вы убили. Даже объясняться ни с кем ни придется, – Максим чувствовал будто пред ним открываются двери в цветущий сад и даже начал шутить.
– Но Максим, тебе придется сдать всех, с кем ты работал.
– Я могу сдать почти всех.
– Почему почти?
– Есть буквально пара человек, которые с вашей точки зрения не хорошие люди, но с моей – преданные и умные подчиненные.
– Я могу допустить это.
– Ух ты. Где же подвох?
– Почему должен быть подвох? Ты виноват в неправильном выборе, но есть смягчающие обстоятельства – тебе не на кого было ровняться. По факту – у тебя не было отца. И я чувствую ответственность за тебя, вину за то, что не стал тебе отцом. И теперь я хочу искупить свою вину и дать тебе шанс, которого ты заслуживаешь. И знай, если бы я знал, что Дима приведет туда Алину, я бы не позволил этому случиться. Мне очень жаль. Я чувствую свою вину в том, что она погибла. В моей памяти она осталась маленькой милой девочкой.
Максим почувствовал жжение в носу и влагу в уголках глаз. Этот разговор и правда был похож на разговор сына и отца. Максим почувствовал себя блудным сыном. Да, он хотел этого, он хотел быть сыном этого человека. Но не слишком ли поздно, это все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но может, все же?
– Максим, я хочу, чтобы ты был моим сыном, чтобы ты был братом моему сыну, и чтобы ты работал со мной.
– Я тоже этого хочу.
– Хочешь обниму тебя.
– Нет, это как-то рано.
Удав улыбнулся. Максим смутился.
– Почему вы меня не отпустили, не дали улететь? – спросил Максим.
– Мне бы не позволили дать тебе просто так уйти – мне пришлось обещать ответные услуги за то, чтобы дать тебе шанс. Остался последний момент.
– Что?
– Твой храм.
Максим чуть было не затараторил восторженно: вы его видели, как он вам, это величие, это…. Но осекся, взгляд Олега был не недобрым, и не злым, но…
– Его придется снести.
Нокаут, удар в пах, падение с двадцатого этажа.
– То, что он построен на незаконные деньги, не доказать, но он стоит на незаконно приобретенной земле, – да, Максим заплатил немало взяток за получение территории под храм.
– Нет!
– Максим, все, что я говорил – правда, но я не всесилен, храм незаконен. Я понимаю, что он дорог тебе, но это жертва, которую нужно принести ради твоего будущего. Да, тебе было сложно, но не смотря ни на что ты, именно ты сам сделал неправильный выбор, аморальный, и ты должен понести за это ответственность. Если ты мужчина, если ты признаешь, что поступал плохо, и ты хочешь иное будущее для себя, то придется выбирать.
– Нет! – истошно завопил Максим, он забрызгал слюной свою футболку и стал похож на бешеного зверя.
– Максим по…
– Нет! – он уже не слышал, – Я сказал нет. Ты не посмеешь. Это же сокровище – это произведение искусства. Ты хоть раз видел его сам? Если бы ты увидел его, ты бы так не говорил. У тебя не поднимется рука – просто посмотри.
– Неважно, какой он, он незаконен.
– Ты видел его?
Молчание.
– Видел?!
– Нет.
– Пожалуйста, я умоляю тебя, просто посмотри.
Молчит.
– Ну чего ты хочешь?! Что мне сделать, чтобы ты просто посмотрел? Если то, что ты говорил правда, про отца и раскаяние – просто посмотри.
– Максим, это не от меня зависит.
– Просто посмотри, – Максим медленно шагал к Олегу и смотрел на него так жутко, будто хотел съесть заживо. Даже железному Удаву стало не по себе.
– Хорошо.
***
Максим вспомнил все в красках, но передал сухо и лаконично:
