На лице девушки отобразилась тень паники.
– Нравитесь… когда никого не убиваете.
Не угодила в ловушку лжи. И тем самым не упала в его глазах. Восхищение и радость вызвали улыбку.
– Спасибо за честность, моя принцесса.
Он нежным поцелуем накрыл мягкие губы. Обхватил ладонями мрамор лилейных плеч, избавляя от ткани платья.
Девушка дрожала, жаль, не от страсти. Но он собирался это быстро исправить.
Медленно раздевая, чародей гладил крутые изгибы девичьего тела, с упоением целовал упругие холмики груди, пробовал на вкус нежно-розовые вершинки. Наслаждался первыми стонами своей любовницы и робкой реакцией ее тела на откровенные ласки.
Полностью обнажив прекрасное тело, с удовольствием исследовал его губами и языком. Когда Кьярин едва стояла на ногах, отнес ее на кровать, не в силах больше ждать.
Неискушенность принцессы-недотроги пьянила.
Его ждало приятное открытие: она не любила его, но ответила на страсть. Таяла, плавилась от жара его ласк. Кьярин могла стать его не только физически, а всецело, будь у них больше времени.
– Ты – наваждение мое, Рина, – вырвалось против воли честное признание. – Ничего не могу с собой поделать. Знала бы ты, от чего я отказался ради тебя.
Но ответить и вынырнуть из дурмана удовольствия темный не позволил. И вскоре услышал стоны, утверждающие его власть над ней.
Подведя к пику и столкнув в пропасть блаженства, он потребовал:
– Назови мое имя, Рина!
Задыхаясь от страсти, она беспомощно всхлипнула:
– Децем…
Темный осыпал быстрыми поцелуями раскрасневшееся лицо пораженной до глубины души принцессы, ожидая, пока схлынут последние волны удовольствия. Гладил шелковые волосы, рассыпанные по подушкам. И улыбался неожиданной гостье – нежности, переполнявшей его.
– Спасибо тебе, – хрипло произнесла Кьярин, – за ласку. Я зря боялась.
– Я же тебе обещал, что со мной будет хорошо? – Чародей самодовольно улыбнулся и искушающим тоном поинтересовался: – Отдохнула, радость моя? Продолжим?
Определенно он собирался долго доказывать на практике, что и чудовища могут дарить наслаждение своим женщинам.
Тенебриш не ответил на вызов. Чем он был занят, учитывая, что забрал Кьярин, несложно догадаться.
Холгер в бешенстве сжал ручку магзеркала – и крепкий артефакт поддался, разваливаясь на части.
Задолго до рассвета, прежде чем покинуть постоялый двор, он посетил местный храм богини, точнее, часовню. И пробыл там, невзирая на спешку, четверть часа.
Легионеры одобрительно смотрели на главнокомандующего – перед страшной битвой заручиться поддержкой Милосердной не мешает даже непобедимому рейксу.
Глава 4
Свадьба
Я подавила очередной зевок и недовольно посмотрела на седовласого жреца Милосердной Матери. Он потел, краснел и бледнел попеременно, но при этом торжественно и медленно читал свое наставление.
День выдался мрачным. Хмурое небо затянули грузные тучи. Ветер дул со стороны гор и приносил пробирающий до костей холод посреди лета.
В длинном платье из мерцающей белой ткани, украшенном по корсажу изумрудами и жемчугом, я скоро начну дрожать, посинею и стану самой некрасивой невестой на всей Тарре. И чародей от меня откажется, испугавшись.
Ох, опять дурацкие мысли лезут в голову!
Слегка закусив губу, с помощью боли заставила себя вернуться к реальности.
– Возлюбленные чада великой и милостивой богини! Помните, миром правит любовь и всепрощение. Силу черпать бесконечно можно лишь из вашей собственной души!
Церемониальная речь-назидание будущим супругам отличалась от той, которую старший жрец столичного храма обычно читал. Подозреваю, он добавил доктрины веры специального для темного, в надежде перевоспитать. Наивный старик, он только злил Тенебриша.
– Уважать и почитать мужа – первейший долг жены. Поддерживать его, а не осуждать, считая его поступки неразумными, значит, когда-то привести его душу к свету…
О, а это уже мне. Будто бы темных можно перевоспитать или сделать хоть чуточку добрее.
Я закрыла глаза, вспоминая пробуждение в объятиях нелюбимого, наш совместный завтрак в постели. На душе тоскливо и противно, словно там дракен нагадил, и не один. Нет, Децем не обижал, не делал больно. Наоборот, совсем наоборот…
Но стоило удовольствию отступить, как накатывала вина и посещали черные мысли, что я предательница. Я ведь люблю другого. И в итоге сделаю несчастными троих: себя, Кайрона и Децема. Чародей вскоре поймет, что я могу дать ему лишь тень чувств, заметит, как смотрю на его брата. И что тогда? Убьет его? Или меня, сходя от ревности с ума?
Боюсь, Кай был прав, когда говорил, что ни одна история любви темного не закончилась хорошо. Впрочем, о чем я? Какая ревность? Любви тут и близко нет, разве что ее суррогат – влечение. Не я нужна Тенебришу, а мой трон и древняя магия в крови.
Словно чуя, что я думаю о нем, Децем крепче сжал мою ладонь.
Сегодня он изменил себе и вместо плаща с серебряными знаками надел белую рубашку, расшитый черными бриллиантами камзол цвета чернил, узкие штаны и туфли из замши.
Децем провел легонько пальцем по центру моей ладони. Вмиг низ живота сладко заныл. И я задышала чаще.
Как ему удалось одним прикосновением пробудить желание? Ему, нелюбимому и нелюбящему? Неужели я настолько испорчена, что готова отдаться каждому, кто опытен в плотских утехах?
Думать о себе в таком ключе, мягко говоря, неприятно. Гадко…
Сердце щемило, на душе темной кошкой скреблась тревога, хотелось плакать, но отбиваться от мужа, который ночью потребует первый законный супружеский долг, я точно не стану.
Мужа… Хитрого, изворотливого, злобного сукина сына!
За пару дней он столько раз обманул меня – наверное, не счесть. И поймала я его на крупной лжи пока лишь дважды. Но зато на какой!
Казнить родных Глории он не собирался. В честь свадьбы им было уготовано помилование, которое вызвало бурный восторг у простых горожан и мрачной знати, большая часть которой ожидала продолжения репрессий уже после торжества.
А я, не подозревая о каверзном ходе, вынуждена была утром просить за опальных. И расплачиваться… поцелуями по моей инициативе.
Но, главное, он провел меня, сокрыв важные сведения о сестре.
Все еще не в силах поверить, я посмотрела на нее, чтобы в очередной раз убедиться, что это не сон. Юной Эйрике золотистый балахон служительницы храма не шел, потому что полностью прятал точеную фигурку, а вот диадема с нефритами, знак преемницы старшей жрицы, подчеркивала цвет глаз. Горящих неподдельной радостью глаз.
