Неужели мои страхи ожили, чтобы уничтожить мое счастье?!
– Что-то ты невесела, недотрога. Или не рада увидеть деверя? Я сейчас обижусь и уйду, – с притворным огорчением заявил темный чародей. Живой и здоровый чародей.
Двойняшки, оставив новую игрушку на траве, бросились к нему. Схватив за руки, в один голос запричитали:
– Останься, дядя! Ты только пришел!
– Я ненадолго, я же говорил. И приду еще, только если позволит ваша мама.
Тенебриш пристально глядел на меня, а я – на него.
Он не угрожал, не сыпал проклятиями, не обвинял в своем давнем поражении. В черных глазах сверкала сумасшедшинка, но при этом чародей выглядел… спокойным, что ли? Умиротворенным? Одним словом – странным.
Темно-синие штаны и черная обтягивающая рубашка с горлом и без пуговиц подчеркивали жилистую фигуру. Волосы острижены до середины шеи и аккуратно зачесаны назад. Но главное – на руках больше не было обилия колец-артефактов. Только одно скромно блестело на безымянном пальце правой руки.
– Дядя, а как ты будешь учить меня истинному чародейству, если мама не разрешит нас навещать? – обеспокоенно спросила Лари.
Истинному чародейству? Это о чем она сейчас? Неужели вбила себе в голову, что может быть темной чародейкой?!
– Не переживай, кроха, я не оставлю тебя неучем. – На тонких губах брюнета промелькнула довольная улыбка.
Мое вроде бы замерзшее от страха сердце тревожно забилось. Неужели он понял… И решил отобрать у меня дочь?
– Обещаешь, дядя?
– Обещаю, Лари. Я обязательно что-нибудь придумаю, прежде чем тебе исполнится шестнадцать, – торжественно подтвердил Тенебриш.
Моя дочь радостно запищала, а сын нахмурился.
– Дядя, а меня учить будешь? – требовательно дернув за руку, спросил он у чародея.
– А из тебя, Ард, получится великий рейкс, – хмыкнул темный. – И за этим обязательно проследит твой отец. Где он, кстати?
Я все так же не могла говорить и двигаться. Но, похоже, в этой беседе я была лишняя.
– Отец в горах ищет для меня яйцо дракена! – захлебываясь от восторга, признался мальчик.
Он уже год бредил полетами, с того самого дня, как отец согласился прокатить его на Громе.
– Ищет сейчас? Серьезно? – недоверчиво протянул Тенебриш.
– Ага! У отца два дракена – Сизый и Гром, а мне хотя бы одного для начала.
– Как интересно… Рон оставил чужого дракена в живых, – пробормотал чародей и внезапно поинтересовался: – А почему ваша мама грустит, мелочь?
– Она такая уже несколько дней, как папа ушел в горы, – сдала меня Лари.
Темный осторожно освободился из захвата детских рук и подошел ко мне.
– Позволишь, Рина?
И не дождавшись разрешения, которого и не могло быть, он склонился и накрыл прохладными ладонями мои виски. Через несколько секунд, издав непонятное, но многозначительное «гм», отпустил мою голову и шагнул назад.
– Ладно, мне пора.
И коварный чародей подбросил в воздух сначала радостно хохочущего Арда, а затем и Лари. Девочку напоследок он еще и погладил по темноволосой голове.
– Слушайте маму, мелочь! Иначе в следующий раз вместо подарка привезу вам коробок больших пауков.
Дочь оживилась, она обожала мохнатую мерзость:
– Ух ты! А привези просто так!
– Хорошо, я подумаю.
Довольно хохотнув, Тенебриш растаял маревом.
И тотчас я смогла проговорить онемевшими губами:
– Вот шэйш…
Как ни в чем не бывало дети вернулись к своим играм. Возбужденно-радостные и счастливые.
А я осталась сидеть в беседке, все еще не веря в случившееся. Какое-то время надеялась, что явление чародея мне приснилось. Я готова была даже смириться с минутным умопомрачением. Но нет, фантомный ворон, который послушно выполнял голосовые команды двойняшек, не исчез, оказавшись реальностью.
И что это было? Тенебриш соскучился? Или явился отомстить? Одно ясно точно: он жив и весьма доволен собой. Впрочем, как и раньше.
Как ни странно, но пережитый страх помог мне ночью уснуть. И ни один кошмар меня не терзал.
А после завтрака задребезжало магзеркало, которое я не выпускала из рук. Сердце забилось быстро-быстро, стоило увидеть чуть уставшее лицо любимого мужчины.
– Кайрон! Наконец-то!
– Кьяра, – мой король широко улыбнулся, – мы возвращаемся домой.
Неужели правда? Или он меня обманывает, чтобы я не нервничала?
Я с тревогой вглядывалась в синие глаза, обрамленные чернильно-черными ресницами, на кончиках которых застыл хрупкий иней. Высоко в горы забрался Кайрон со своими легионерами.
– Не смотри недоверчиво, мы действительно возвращаемся домой.
Сходя с ума от счастья, что Кай жив, не сразу подумала о его воинах.
– Потери большие? Раненых много?
– Все живы, Кьяра, сражение не состоялось.
Я решила, что ослышалась. Или все еще сплю и вижу желаемое развитие событий во сне?
– Не состоялось? Магистры отступили?
Этому следовало радоваться и печалиться одновременно. Пока зараза не уничтожена полностью, она угрожает Мизгиру и нашему счастью.
– Нет. Они все мертвы, Кьяра. И магистры, и воины-храмовники, и пожиратели магии.
– Но как?!
– Обвал в ущелье. – Муж, немного помолчав, тихо добавил: – Вот только я видел несколько трупов и могу утверждать, что они погибли не от лавины из снега и камней.
Он мог промолчать, считая, что неведение благо для меня. Вот только не стал таить важные сведения. И я решила рассказать о возвращении темного сейчас, а не при встрече.
– Неужели войско ордена уничтожил Тенебриш? – Муж нахмурился, и я сообщила неоднозначную новость: – Твой брат жив, Кай.
Несколько секунд молчания, а затем Кайрон со вздохом признался:
– Я знаю. Он приходил ко мне во сне. Но ты не переживай, он не вернется на Тарру – в мире, куда он угодил, его все устраивает.
Я обрадовалась, а потом вспомнила, какое обещание темный дал Лари.
– Кай! Он сказал, что… – Я запнулась.
Мы никогда прямо не говорили, что черноволосая и кареглазая Лари, вероятно, не дочь Кайрона. Похоже, этот момент все же настал.
Горло перехватило от волнения, и я почти просипела:
– Тенебриш заявил, что возьмет нашу девочку в ученицы, когда ей исполнится шестнадцать лет.
Как получилось, что у меня родились двойняшки от разных мужчин? Одна богиня ведает! А еще – целительский артефакт, который я применила, чтобы гарантированно забеременеть от мужа, тогда еще герцога Холгера. Но даже сейчас, окончательно убедившись, что Лари – дочь темного чародея, я не жалела, что она появилась на свет, моя удивительная черноглазая радость.
