– Не уговаривайте, Амалия Владимировна, вы прекрасно знаете, что сил и не будет, и выздороветь мне уже не судьба. Я не маленький мальчик, оставьте чашку, сам выпью попозже.
Забота и ласковые слова могли бы растрогать до слез, но даже разболевшийся Алексей не был склонен к сантиментам. Разве что другой голос уговаривал бы его, другая рука подавала эту чашку…
– Остынет – будет невкусно.
– Тоже знаю. Но с температурой под сорок я сейчас и вкуса-то не разберу.
Бабка вгляделась в мутные от лихорадки глаза, которые не могли скрыть ясного и полностью проснувшегося разума. Разума без малейших иллюзий, такого человека трудно переубедить и поддержать, да и нуждался ли он в этом? Недавно еще казалось, ледяная корка поддалась, начала оплывать и вот-вот осыплется кусками, открывая человеческую душу… Но даже сейчас эти светлые глаза излучали холод. Где-то там внутри все еще работал мощный рефрижератор, поддерживающий температуру почти вечной мерзлоты, и никакой жар не в состоянии на него повлиять. Амалия отвернулась. Этот мальчик прав, замораживая фундамент, на котором было выстроено здание, вместившее всю его жизнь. Она даже попробовала вообразить: мрачная готика пополам с грандиозным сталинским размахом и основательностью. Дом был пустым и темным. А чужак, случайно заглянувший внутрь, провалится в многочисленные ловушки подвалов, осыпающихся лестниц и разобранных полов верхних этажей, заблудится в лабиринтах бесконечных коридоров. Зажечь огонь в очаге способен лишь тот, кого хозяин беспрепятственно пропустит внутрь, оберегая от всех опасностей, защитит, укрывая внутри своего уютного и продуманного сооружения. И этот внутренний свет преобразил бы всё. Но из голубых глаз на нее смотрела только тьма. Нет, просто темнота, обещавшая кому-то спокойные сны и покой. Ему и самому тоже не мешало бы подольше поспать.
– Лёша, я позже принесу вам отвар, а если будете отдыхать, оставлю на столе.
Два одеяла более или менее уравновесили температуру, и наконец-то дрожь прошла. Алексей чувствовал, что снова оказался на какой-то грани сна и яви, понимал, что один в комнате на мягком лежаке, но в ушах звучал голос той, которой здесь быть не могло. Так случается, когда начинаешь засыпать. Слышать было приятно, обрывки слов никак не складывались во что-то связное, он не мог понять, что Лена говорит и кому, лежал неподвижно, чтобы растянуть удовольствие подольше. Провалившись в сон, он снова потеряет этот голос. А чуть шевельнувшись, проснется окончательно, оставшись в убийственной полной тишине.
Он перестал понимать слова, знал, что спит, почему-то знал, поэтому даже и не пытался их понимать. Зачем? Когда она просто стоит рядом, рассказывает что-то второпях, отбрасывает прядь волос, упавшую на лицо, улыбается… Конечно, это сон. Потому что только там может произойти невозможное. От прикосновений ее губ уходит странное давящее ощущение в голове, сейчас он ясно услышал бы любой звук, но звуков больше нет. Зачем? Ощущение счастья здесь и сейчас заполнило все тело, будто смывая боль. «Господи, если ты есть… Отвернись! Мне не нужна еще и зависть богов».
***
Грицких был не в духе. Раздражало еще и то, что вызванный для беседы Фомин явился вовремя, а вот сам с делами проковырялся и отнюдь не подавал сейчас примера пунктуальности.
– Еще пару минут подождите, Илья. Если хотите, поставьте пока чайник.
Охранник огляделся в кабинете, где бывал нечасто и не ориентировался так запросто. И ему не сразу попался на глаза небольшой электрочайник, какие раньше туристы брали с собой в путешествия или командировки. Роскошь, доступная немногим. Экономия энергии не позволяла всем кипятить воду, как попало, поэтому остальным гражданам бункера горячий чай доставался по расписанию.
Привратник, отвлекшись от бумаг, внимательно следил за Фоминым.
– Не стойте над ним, Илья, он отключится сам.
– Индикатор не горит, Юрий Борисович…
– Ничего, главное, что остальное пока работает. Да и на складе запасной есть. Но бережливость никто не отменял, и я не монарх-самодур, чтобы из-за такой мелочи чайниками разбрасываться.
Грицких с трудом долистал скучнейший перечень от Хлопова и подписал.
– Вас не затруднит передать это Серякову? Команда к действию, так сказать… Тьфу ты, уже успел подхватить от Никитина этот речевой паразит! До чего же заразная штука, оказывается. – Он передвинул несколько листков на противоположную сторону стола. – Слышите, зашумел чайничек… Даже я слышу, такая малявка, а будто котел паровой.
Фомин сидел неподвижно и ждал, когда разговор перейдет к делу. Привратник уже давно к делу и перешел, наблюдая за ним. Щелкнула кнопочка выключателя.
– Наливайте и подайте нам на стол. – Пока Илья отходил в угол и вернулся с подстаканниками в руках, он достал из ящика еще одну небольшую стопку бумаг. – Здесь принято все документировать, особенно такие важные моменты. Для вас момент воистину исторический, Илья.
Фомин пока не задавал вопросов. Хотя ему было явно любопытно, просто он тоже умел ждать. Хорошее качество.
– Это назначение для вас на должность начальника охраны бункера. Вы отвечаете теперь за действия ваших подчиненных. Отвечаете только передо мной, поскольку никто в Совете больше не занимается этим вопросом. Много обязанностей, но и права теперь у вас немалые.
– Раньше у нас не было такой должности…
Грицких слегка усмехнулся. Ни благодарности, ни удивления – одна лишь осторожность. Он сделал верный выбор.
– Поздравляю вас, Илья. И теперь у нас многое есть, чего не было раньше. Остальные бумаги – разрешения для всех ваших сотрудников на постоянное ношение оружия. И это не их право – это их обязанность. Иначе как поддерживать порядок?
Тут уж от смешка не удержался и Фомин, ясно представив себе, как самые молодые и нахальные из его группы – неужели его?! – будут выставлять напоказ пистолеты, доказывая неслыханную крутизну своего нового положения. Да Привратники ключи так не носят! Какой уж тут порядок?
– Здесь нет четких должностных инструкций, Юрий Борисович.
– Будто вы сами их еще не знаете. Разница в том, что вы ваш ПМ перед дежурством в оружейке получали, а теперь он будет круглосуточно при вас.
– Это означает и круглосуточное несение службы?
Осмотрительность в вопросах нового начальника охраны могла сравниться лишь с аккуратными ответами самого Главного Привратника. Тот размешал ложкой светло-коричневую жидкость в стакане и отпил немного, пока не остыло. Хоть чай у них еще был. Упакованный в вакуум крупный лист даже сохранил какой-то вкус. Жаль, что еще не созрели лимоны, неплохо растущие в цветочных горшках, с горьковато-кислым ломтиком было бы лучше. И чай тоже значился в списке для командира сталкеров, рассеянно подумал Грицких, прежде чем приступить к делу основательно.
– Илья, вы производите серьезное впечатление и явно понимаете, что бункер нуждается в охране круглосуточно. Не зря же у наружных дверей дежурят в три смены. Но также нужна охрана и внутри, у нас ведь обычно тишина и покой, поэтому ваша группа не сильно перегрузится работой. Только объясните им, что оружие выдано для дела, а не для того, чтобы устраивать стрельбище в коридоре: патроны по-прежнему на строжайшем учете.
