Алиса не чувствовала его терзаний, внимательно прислушиваясь к ниточке зова, что раскручивалась у нее под сердцем. Чарли взволнованно скулил у бедра. Не глядя на него, Крылатая запустила пальцы в огненную шерстку, пробуя успокоить лиса.
– В конце концов, я просто приказываю тебе лететь обратно! Я твой Вожак! Ты обязана делать все, что я прикажу. Слышишь меня, Крылатая, я приказываю поворачивать к Городу!
Томас наконец остановился и уставился на расслабленную девичью спину.
– Вы больше не Вожак, – ровным голосом ответила ему Алиса. – Вы сами назначили на свое место Лина, сами выбрали меня себе в спутники для поисков оазиса. И я его найду.
Томас подавился горьким воздухом. Эта девчонка начинала действовать ему на нервы. Но сорваться сейчас значило потерять остатки ее уважения. Он присел рядом с ней так, чтобы их плечи почти соприкасались.
– Алиса, я не долечу туда, если мы без ориентиров станем кружить в поисках нужного ущелья. И уж точно не вернусь в Город. – Эти слова дались ему с заметным трудом. – Мой медальон просто рассыплется в одно мгновение, и я умру на камнях в пыльной пустыне. Стану еще одной горсткой праха. Каплей в этом море песка.
Алиса наконец повернулась к нему.
Лицо Вожака, еще совсем не старое, лишь отмеченное особой мужской зрелостью, перечеркивали глубокие морщины усталости. Волосы, которые он откромсал в день общего Слета, снова выросли и почти доставали до плеч. Темное с седым. Седое с темным. И только глаза, серые с медными крапинками, все еще сверкали на его изможденном лице. Алиса чувствовала, как силы покидают тело этого мужчины, видела, как истончились все его черты, как опали щеки, покрытые седоватой щетиной. Рядом с ней сидел уставший, больной, даже умирающий человек. В нем не осталось ничего от решительного Вожака, который шагнул за Черту тем горьким утром. Ничего, кроме глаз. И глаза эти просили Алису.
– Почему вам так важно, чтобы я вернулась домой? – сорвалось с ее губ.
Томас еще мгновение смотрел на нее, а потом отвел взгляд, направив его к чистому в своей неприступности небу.
– Я за тебя отвечаю.
– Нет. Вам приказали пожертвовать мной. Убить без колебаний.
Алиса сама удивилась жесткости этих слов, но Вожак принял заслуженный удар, не вздрогнув.
– Хорошо. Ты права. Мне разрешили взять силу нового медальона, оставив молоденькую девочку умирать среди скал. А знаешь почему? Потому что старик уверен: я сумел бы так поступить. Я стольких нуждающихся в моей помощи оставил за спиной, но ни разу еще не обернулся.
– Тогда почему сейчас все иначе? Со мной? Я никто вам, Томас. Вы не знали меня до слета. Мы толком не познакомились за дни пути. Я и сама-то себя плохо знаю. Почему же вам так важно, чтобы я вернулась в Город?
– Я хочу хоть раз в жизни поступить правильно, – глухим голосом ответил он, вставая.
Алиса смотрела снизу вверх, как Томас протягивает ей руку.
– Полетели домой. Здесь нет ничего, кроме смерти. Мир давно уже умер, и нас самих ждет смерть. Но у тебя еще есть в запасе пара десятков лет, может быть, каким-то чудом твой Лин тоже задержится тут… Я желаю тебе этого, девочка. Летим.
Алиса ухватилась за его руку своей. Тонкие пальцы утонули в мужской ладони. Она первый раз коснулась Вожака вот так, на равных, ощутила силу, что упрямо еще билась в нем в такт пульсу. Ей вдруг стало отчаянно жаль этого сломленного человека, который хочет успеть искупить свои грехи, спасти ей жизнь, может быть, ценой своей. Но на кону были сотни жизней.
– Я должна найти Дерево… Простите меня.
– Да сколько можно! – Томас отбросил ее руку. – Нет никакого Дерева! Ничего больше нет! Если ты собираешься погибнуть в нелепых поисках того, что не существует, – вперед! Я тебе не нянька! Я спасал тебя не один раз, но больше не собираюсь. Лети, ищи свое Дерево, погибай и рассыпайся прахом.
Он скрылся в глубине пещеры, но тут же выбрался обратно, неся раскрытый рюкзак в подрагивающих руках.
– Вот, смотри! – Увесистая пачка пайков упала на камни. – Половину мне, половину тебе и твоему прикормышу. Он, кстати, подохнет вместе с тобой.
Алиса молча наблюдала за суматошными движениями мужчины – все и так уже было сказано.
– Вот тебе все для костра, вот запасная фляга. – Томас не поднимал взгляда, разделяя их припасы. – Спальник один, ну да ладно, уступлю его тебе. Так, что еще? Вот. Вот. Все. Как и предписывает Закон, при вынужденном разделении группы, что, к слову, осуждается, все делится поровну.
Вожак спрятал свою половину вещей в тонкую наплечную сумку, затянул ремешки и выпрямился.
– Удачи тебе, Алиса. Что в твоем случае означает найти себе смерть помилосерднее.
Томас подошел к краю уступа, но задержался, прикрывая глаза от слепящего солнца ладонью. Алиса судорожно втянула в себя воздух через сжатые зубы, подскочила к нему и, обвив его грудь руками, прижалась лицом к широкой спине, сдерживая подступившие слезы.
– Простите меня. Простите. Простите, – шептала она. – Будьте осторожны, а когда доберетесь до Города, передайте Лину, что мне очень жаль. Но я не могу иначе.
Холодные, нещадно долгие годы никто так не прижимался к Томасу, никто так горячо не шептал ему, никто не делился ни болью, ни горем, ни теплом. Как случайное дуновение ветра сдвигает целые песчаные насыпи, так и Алиса заставила его замершее сердце оттаять, пусть только чуть, но и это было настоящим чудом.
Томас обернулся и коротко поцеловал ее в лоб, словно благословляя на далекий путь.
– Пусть тебя хранят Святые Крылатые, девочка, – прошептал он и шагнул в пустоту, как делал всегда, если кто-то вдруг подходил к нему слишком близко.
* * *
Человек приближался к Дереву медленно, мучительно медленно. И оно наполнялось новыми силами, а с ним и знаниями, что раньше скрывались где-то глубоко внутри живой земли под его корнями. Дерево чувствовало теперь острее, видело дальше, его ветви утолщились, а листва шумела на легком ветерке, сочная, зеленая, живая…
Теперь оно знало, что этот кто-то, следующий опасным путем к ущелью, – девочка с большими крыльями цвета нежной древесины, а на груди у нее медальон, который и роднит их – далекую путницу и Дерево, ждущее гостью.
Многое оставалось неясным. Память предков, что впитывали корни из земли, не получалось понять и усвоить. Словно Дереву не хватало чего-то. Важного элемента большой картины. Но вместе с девочкой вышло бы увидеть все, оценить и помочь мертвому миру вновь наполниться жизнью.
Но путница двигалась наудачу. Если бы только Дерево смогло направить ее, увести подальше от страшных опасностей, таившихся в сожженных землях!.. Однако на это у него пока не было сил – оно могло лишь отогнать хищников, рыщущих повсюду в поисках добычи, лишь укрыть девочку от дурного сияния небес, подарить ей сон, который уймет горечь в ее маленьком сердце, пусть всего на одну спокойную ночь.
