Тишину дома нарушил легкий стук; осторожно, стараясь не разбудить жену, Томас встал с кровати и приоткрыл дверь. На пороге, не поднимая глаз, стоял Ким, возмужавший за прошедшие месяцы. Он старался не смотреть на Томаса, разделяя общее негодование Братства, вызванное речью на площади, но приказы Правителя все-таки исполнял.
– Тебя к старику, – буркнул Ким и развернулся, намереваясь уйти.
– Эй, ты, – прошипел Томас, хватая его за рукав. – Вы ничего не знаете обо мне, вы вообще ничего не знаете!
Ким высвободился и, нервно оглядываясь, торопливо двинулся к общему дому.
Томас посмотрел на жену, спящую в глубине комнаты: Анабель подложила под щеку сжатый кулак и мерно посапывала, слегка улыбаясь во сне. Солнечный свет, что пробивался сквозь закрытые ставни и приглушался влажными полотнищами, повешенными Фетой поверх окон, мягко ложился на кудри, золотил ресницы, делая всю ее, изможденную и больную, необычайно красивой. Именно такой помнил ее Томас, когда она, раскрасневшаяся и обнаженная, забылась быстрым сном в пещере после грозы.
– Я скоро, милая, – шепнул он и зашагал к покоям старика.
* * *
Томас почти долетел до песчаной косы, на которой их с Алисой совсем недавно, но отчаянно давно, нагнал серый Вихрь.
– Вот тут-то все и пошло прахом, – пробурчал он себе под нос. – Не реши я геройствовать, не ввяжись в дурацкую погоню, потратив все оставшиеся силы медальона, кто знает, чем бы завершился мой путь… А теперь я вернусь в Город, не выполнив приказа, и мне только и останется, что убить проклятого старика и сдохнуть самому, чтобы не видеть… Огонь нас сожги! – Крылатый болезненно поморщился. – Я снова все испортил, я постоянно все порчу…
Погружаясь все глубже в пучину яростной ненависти к самому себе, Томас не переставал внимательно оглядывать окрестности. Пустыня расстилалась под ним серым, пыльным полотном. Ее пересекали редкие дорожки следов. Вот тут пробежал охотник, рыская, обнюхивая камни и спеша. Вот тут проскочила стайка песчаных крыс, тут дорогу им преградил грузный падальщик и сожрал несчастных зверьков, вон еще виднеется несколько косточек. Здесь, глубоко под толщей песка, живут лисы.
«Забавный зверек у девчонки, – вспомнил Томас, невольно улыбаясь. – Юркий, а смелый какой! Привел к нам туполома охранника… Словно ему подсказал кто. Дерево, небось, – уже зло скалясь, решил Крылатый. – Оно, видать, со всеми говорит, кроме меня!»
Чтобы успокоить нахлынувшую злобу, Томас снова принялся рассматривать песок под собой, низко пролетая над поверхностью земли, почти задевая ее крыльями. На сыпучей глади, среди отпечатков лап скудной живности, отчетливо выделялась цепочка следов, смутно напоминающая отпечатки человеческих ног. Томас пригляделся.
Через песчаную косу меньше суток назад точно прошел человек – да не один! Крылатый ясно видел это, не зря он провел последние десять лет, выслеживая добычу в песчаной пустыне. Вот тут, след в след, шли люди, тяжелые и сильные, в грубых сапогах.
«Кто мог идти здесь? Так далеко от Города? И от выживших вообще?» – пронеслось в голове у Томаса, и он сразу же нашел ответ на свой вопрос.
– Варвары, – проговорил он и скривился так, будто это слово имело неприятный привкус.
Отряд кровожадных воинов шел через песчаную гряду, подозрительно точно повторяя путь, которым совсем недавно следовали по воздуху Крылатые, сверяясь с картой.
Томас вспомнил, как горели листы его книжицы, той самой, которую подарила ему Анабель, той самой, в которую он вложил карту, начертанную сумасшедшим Вестником.
«Они сожгли книгу, это я видел, но почему я решил, что у них не хватило мозгов вытащить карту из-под обложки? – ахнул Томас, приземляясь на рыхлый песок. – Все-таки Огонь должен сжечь меня… Проклятье!»
Крылатый еще раз посмотрел на цепочку следов, потрогал их пальцами, уверяясь окончательно, что оставить их мог только отряд грузных путников. Крылья уже разворачивались за его плечами, но тут мучительно содрогнулся медальон, который на ощупь уже был почти таким же тонким, как странички из книжицы, сожженной варварами. Тянущая боль давно поселилась в груди Томаса, тонкие корешки, что прижимали деревянную пластину к его телу, мучительно болели, надрываясь от резких движений. Иногда, прислушиваясь к себе, он чувствовал, как привычные ему трансформации, ставшие за годы крылатой жизни самой его сутью, отмирают, отравляя все остальное, не задетое изменениями.
Старательно не обращая внимания на вспышку острой боли, Томас взлетел и двинулся вдоль цепочки следов обратно, в сторону скал, от которых так решительно отдалялся все прошедшие дни.
* * *
На этот раз Правитель встретил Томаса у дверей покоев. Он стоял, опираясь спиной на каменную кладку, и лениво осматривал Город, щурясь от яркого солнца.
– О, Томас, мальчик мой, иди-ка сюда. – Старик протянул узловатую руку, цепко ухватил Крылатого под локоть и притянул к себе, обнимая за плечи. – Я слышал, как замечательно ты выступил на собрании! Ты воодушевил своих Братьев и жителей, и пламя любви к нашему общему делу уже разгорелось и в их сердцах.
Правитель говорил неестественным голосом, так, словно и сейчас они находились на площади, среди толпы. Томас огляделся. Дом старика возвышался над остальными, небольшой холм был самым сердцем Города, именно на нем и воздвиглись стены правительских покоев. И сейчас у подножия холма сновали люди, прислушиваясь, поглядывая на Томаса, которого так отечески приобнял старик.
Крылатый передернулся от нахлынувшего омерзения и хотел было отойти.
– Стой где стоишь, – прошипел старик, не меняя благостного выражения морщинистого лица.
Они еще немного потоптались у дверей, а потом старик направился внутрь, опираясь на руку Томаса, как старый отец семейства, которому помогает молодой наследник.
– Завтра мы начнем отбор новобранцев, – мигом обращая елейный голос в лед, сказал Правитель, как только тяжелая дверь затворилась. – Ты должен будешь выбрать ведомых, но отчаянных.
– Я? – Томас не поднимал глаз, изучая каменный пол под ногами. – Вожак Крылатых решает, кто достоин крыльев.
– Завтра ты станешь новым Вожаком, – нетерпеливо сказал старик, усаживаясь в кресло.
Крылатый не удержался от презрительного смешка.
– После моей речи перед Городом Братья меня ненавидят.
– А кто сказал, что именно они будут выбирать нового Вожака, мальчик? – Правитель смотрел на него, всем видом показывая, как отчаянно он устал от непроходимой тупости собеседника. – Завтра утром я объявлю о подготовке второй ступени выживания, Томас. Ты знаешь, что это такое?
Томас не двигался; в Законе было точно прописано все о подготовке, о том, как Братство переходит на новый уклад, подчиняясь Городу и Правителю. Как выбирается новый Вожак, как вся сила и мощь выживших направляется на подготовку Вестников. Это означало, что мирной жизни Города приходит конец.
