– Значит, нам нужно отправляться… – Крепыш осекся, подыскивая слова. – Туда. Всем вместе? Через пески?
Освальд коротко кивнул:
– Но я не вижу смысла отправляться всем. Нужно разведать, осмотреться, понять… Все мы там не нужны, – заключил он.
– Это ты так решил, Крылатый? – Голос Алисы, холодный и напряженный, заставил Братьев замолчать.
Фета глянула на девушку и еле сдержала удивленный возглас. Эти слепцы не могли видеть, как раскрываются у нее за спиной незримые крылья – их соткали серебряные нити истинной силы. Значит, Крылатая, сама не ведая того, взобралась еще выше. Теперь она, как настоящая Жрица, несла слово Его. Старуха горестно покачала головой. Она помнила, как раздирает изнутри сила, а невозможность ей противиться становится бременем, что сгибает самые упрямые спины.
Уже сейчас Фета видела, какая битва бушует внутри молодого, побитого пыльным ветром тела. Если бы кто-то спросил старуху, есть ли хоть шанс одержать победу над неназванным, Фета бы засмеялась. И смеялась бы до самого конца времен.
– Я сказала тебе: там вода, – продолжила Алиса, не сводя серебряного взгляда с застывших Братьев, Лин даже подался назад, так подействовали на него слова подруги. – Там есть жизнь и надежда. Там есть Дерево. Мы обязаны взрастить Рощу и построить там Город. Ради нас и всех, кто придет после. Это будет великий труд. А ты решил лететь один, брат?
Вопрос повис в воздухе. Крылатые настороженно поглядывали то на Алису, то на Освальда.
– Вода, говоришь? – Звонкий голос смуглой девушки, которая крепко держала за рукав своего брата-близнеца, словно вывел из оцепенения Крылатых.
Алиса перевела тяжелый взгляд на говорившую, и серебро начало покидать ее, она тепло улыбнулась.
– Гвен, там есть все! Земля мягкая и влажная, по скалам растет пушистый мох. Он будто состоит из нежного меха – а как пахнет! – Крылатая сдвинула брови, силясь подобрать слова. – Я так хочу показать все это вам! Мы сможем жить там, все вместе. Сначала только мы, потом приведем остальных… Там лучше, чем в этой серой коробке…
– Но как же жить на голой земле? Как мы построим себе жилища… – послышалось из толпы.
– Когда-то у выживших не было ничего, но они возвели Город. А у нас будет земля и чистая вода. Солнце там так не печет, оазис скрыт в ущелье… Мы сумеем, я точно знаю!
Чистый голос Алисы, наполненный искренней верой, окончательно победил оторопь, что нашла на мгновение на всех, стоявших в комнате.
– Ну, если ты так убеждена, – весело откликнулась Гвен, делая шаг вперед, – то я тебе верю. Я бы с тобой слетала! Что мы теряем, правда? – Она повернулась к брату.
– Давно хотел узнать, что там, за Грядой. Спины погреем, крылья разомнем. Я в деле.
Две пары одинаковых глаз со смешинками смотрели теперь на Алису. И она, обожженная предчувствием новой беды, что несла в себе власть Алана, почувствовала благодарность. Девушка уже и забыла, каким бывает Братство, за что она так отчаянно любит этих ребят. Они всегда были готовы ринуться в бой, поддержать в беде, защитить товарища и поверить его слову. В этом, а не в деревянных медальонах, была главная сила Крылатых.
Теперь Алиса начала сомневаться, благо ли крылья, дарованные людям Рощей? Так ли истинна ее уверенность в правоте Алана, если однажды он уже покарал человеческий род Огнем? Но и жить в Городе, под гнетом Правителя, без чистой воды, без лекарства от лихорадки и кашля, после того, как она собственными глазами видела, каков может стать мир, Алиса не могла.
Все, что оставалось, – лететь к оазису, исполняя данное обещание, чтобы новый мир и правда сбылся, как сбываются предрассветные сны. Потому Алиса протянула обе руки к подошедшим близнецам и удержала на лице улыбку, скрывая за ней все свои сомнения.
За ее спиной иронично хмыкнул Освальд.
– Ты уже обзавелась адептами Рощи, как я гляжу, – заметил он. – Далеко пойдешь, Крылатая.
– А ты? – Алиса резко повернулась к нему. – Не испугаешься отправиться в путь через пустыню?
– Мне ли бояться песка, девочка? А вот того, кто дожидается нас за пеплом и гарью… я бы советовал тебе бояться его почище остальных зол.
В глубине души Алиса была согласна с его словами. Обратный путь стер из памяти чувство непреодолимой связи с мальчиком Аланом, который растерянно сидел на траве в своем крылатом сне. Чем дольше она слушала увещевания Феты, чем острее чувствовала недоверие Братьев, чем чаще видела страх в глазах Лина, чем полнее осознавала рожденные не ее мыслями слова, что срывались с губ, тем сильнее ее мучили сомнения.
Теперь Алиса понимала, как смутна весть, принесенная ею в Город. Слишком многое изменил пройденный путь. И отныне она всегда будет чуть в стороне от остальных. Потому что, как бы ни хотелось ей сейчас солгать самой себе, при мыслях об Алане сердце ее все равно пропускало удары. Его неизмеримая сила, бездонный океан знаний, что таится в нем, весь его образ, который не может существовать, но существует… Все это побуждало Крылатую распахнуть окно, выскочить наружу, подняться в воздух и лететь не останавливаясь, пока под ногами не окажется пружинистый травяной ковер оазиса.
Другая же часть Алисы, истосковавшаяся по дому и ловившая заботливые взгляды Лина, хотела, чтобы она рассказала Освальду все как есть. Чтобы кто-то другой, умный и взрослый, решил за всех.
Крылатая боялась, что ноша, которую она приняла на себя вместе со знанием и старым венком Феты, придавит ее к земле так, что сотрет в мельчайшую пыль, которая развеется над песками. Но не было больше дороги назад. Алиса вспыхнула серебряным Огнем в первую же минуту крылатого сна.
Она выпрямила спину, чувствуя, как виски сжимает невидимый венок, и, посмотрев в глаза Освальда, сказала:
– Как бояться, если наше дело правое?
Тот глухо засмеялся, но оборвал смех так резко, словно и не было этой вспышки горького веселья. Он пожал плечами:
– Ну, коль так, Крылатая, значит, веди меня. Я полечу с тобой.
Меньше всего Алисе хотелось брать в дорогу этого худощавого, лысого мужчину с его острым взглядом и таким же острым умом. Он многим неуловимо напоминал ей Томаса, и внутренним стержнем, отстраненностью, и уверенностью в себе. Но было в нем и другое. Девушка не могла подобрать определение, но она точно знала: окажись его дочь в лазарете, как Юли, Освальд бы дал ей умереть, но не нарушил Закон. Вот только правила эти писались людьми, мерзким Правителем и его прихвостнями, так была ли в них правая сила?
Алиса хотела произнести что-нибудь хлесткое в ответ, но в толпе зашумели. Расталкивая плечами Братьев, к ним вышла крепко сбитая девушка с длинной рыжей косой. Ее отливающие золотом глаза смотрели решительно и упрямо.
– Я тоже отправлюсь. – Она совладала с дрожью в голосе и повторила: – я тоже могу.
Освальд возмущенно втянул воздух. Теперь он будто стал ледяным столбом.
