Воротников стал спускаться, обвязавшись вдоль пояса веревкой. Трое парней страховали его, отпуская веревку постепенно, но не очень умело. Опускался Николай рывками, и веревка больно врезалась в бок. Когда до воды оставалось не больше метра, когда он уже почти касался ее ногами, Николай и увидел черный мешок. Каким-то чудом он зацепился то ли за топляк, то ли за арматуру, оставшуюся на дне возле одной из опор моста. Даже ночью было хорошо видно, как вода обтекает этот еле заметный черный бугор. Зацепился, но может ведь и сорваться.
– Э-э, мужики! – крикнул лейтенант. – Сколько там у вас веревки осталось? Метра три еще будет?
– Не, все, командир! Всю выбрали, еще с полметра вытравим, а там хоть бросай. Нашел чего?
– Нашел!
Пока Воротников размышлял, как лучше поступить, на мосту остановилась легковая автомашина. Обсудив ситуацию с помощниками участкового, водитель достал из багажника четырехметровый буксировочный трос. Пришлось еще немного повисеть, пока наверху связывали два конца. Через несколько минут Воротников опустился в ледяную октябрьскую воду и, загребая руками, поплыл к опоре моста, то и дело чувствуя под ногами дно или отдельные большие камни, может, даже бетонные блоки. Веревка почти натянулась, а он еще не доставал до мешка. Пришлось развязывать на себе веревочную петлю, захлестывать ее на кисти руки и снова тянуться. Наконец он ухватился за край мешка и потянул его на себя. Сантиметр за сантиметром, стуча зубами от холода, Николай тянул мешок к опоре, туда, где можно встать на дно ногами. Еще в воде он понял, что в мешке человеческое тело. Страха не было, был озноб от понимания того, что тесть оказался прав, он сразу понял, что происходит на мосту.
– Это, слышь, мужики! – Из-за опустившегося бокового стекла подъехавшей «копейки» высунулось небритое лицо. – В полицию надо бы звякнуть. Телефон есть у кого? А то у меня труба села.
– А в чем дело? – сурово спросил Воротников, стараясь не клацать зубами и натягивая на голое тело чужую куртку, чтобы согреться. – Я – участковый, лейтенант Воротников.
– А-а, – кивнул мужчина. – Ну, там за лесочком того, вашего майора убили. Я дружбана своего возле тела оставил, а сам сюда. Чтобы позвонить, сообщить.
– Что-о?! – Воротников замер на месте, так и не доведя застежку-молнию до подбородка.
Дрожь сразу прекратилась, как будто ее и не было. Тело бросило в жар, потом в холод. Лейтенант решительно обошел машину и открыл переднюю дверь. В голове пульсировала лишь одна мысль, что будет с Настей, когда узнает, как сказать об этом Марине Васильевне.
– Поехали, – процедил сквозь зубы Николай.
Тело Ивана Мефодьевича лежало на обочине ногами к проезжей части. Руки разбросаны так, как он, видимо, и падал. Большое сильное тело опрокинулось назад из-за одной только пули в сердце. Пятно крови хорошо было видно на свитере под распахнутой курткой. И было видно, как спокойно смотрит погибший в небо. Наверное, туда, подумалось Николаю, куда улетела его душа. К первой жене, к не родившемуся когда-то ребенку, туда, где он будет ждать свою Марину, когда придет ее черед. И оттуда он будет смотреть на всех людей, которых любил при жизни. Вот так уходят большие люди. До последнего на посту. И даже будучи на пенсии, он умер, выполняя служебный долг.
– Эй, лейтенант! – тронул Николая за рукав водитель «копейки». – Ты чего, знал его, что ли?
– Помолчи, – прошептал Воротников, опускаясь на колени перед тестем и закрывая ему пальцами глаза.
Глава 9
Крячко сидел на диване у окна в кабинете генерала с сонными глазами и потягивал кофе из большого чайного бокала. Он изредка тряс головой так, как лошади отгоняют надоедливых оводов. Гуров посматривал на него красными от бессонной ночи глазами и быстро делал какие-то пометки в своем ежедневнике. Орлов сидел напротив сыщиков в кресле и рассматривал фотографии на планшете Гурова.
– Значит, они тебе сразу и позвонили, – проговорил он, не отрывая взгляда от экрана планшета.
– Да, я же разослал по всем подразделениям служебную записку о том, чтобы сообщали о случаях поступления сведений о жертвах с признаками сильных телесных повреждений холодным оружием, рубленых, резаных и колотых ранах и трупах с аналогичными… А, ты вон о чем…
– Именно, – вздохнул Орлов и положил на столик планшет. – Когда вы к дисциплине приучитесь, ребята? Трудно было мне на подпись занести этот циркуляр? Я что, отказал бы?
– Время, Петр, надо было срочно, – проворчал Гуров, тоже откладывая свои записи. – Ну, иногда можно чуть-чуть нарушить.
– Да, и послать по отделам письмо за подписью своего начальника, который его не подписывал. Это подлог называется.
– Но ведь сработало, – хмыкнул Крячко в чашку.
– Ах, если бы я подписал сам, то не сработало бы! А можно было мне сказать об этом письме на следующий день, через день?
– Ну прости, Петр Николаевич, – поморщился Гуров. – Виноват, больше не буду. Давайте, наконец, о деле!
Орлов посмотрел на старого друга с сожалением. Да ни фига Гуров не раскаивался в том, что самовольно от имени генерала разослал циркуляр по московским подразделениям полиции. Для него интересы дела превыше всего, а эти бюрократические тонкости ему только мешают. И ведь продолжай сейчас ему внушать, продолжай его ругать, и он же тебя обзовет занудой и обюрократившимся сыщиком. Орлов сокрушенно покрутил головой. А может, Гуров и прав? Может, он, генерал Орлов, и есть обюрократившийся сыщик? Он что, палку колбасы себе в буфете выбил, подделав подпись начальника? Он пытался ускорить процесс розыска, и его ход, между прочим, сработал. Черт, как им хорошо со Станиславом! Занимаются любимым делом, старый друг начальник их покрывает, помогает. Даже вот ругать стыдится. Орлов прикрыл лицо рукой, чтобы скрыть непроизвольную улыбку.
– Так, давайте по порядку, – строго сказал он и откинулся на спинку кресла.
Гуров стал монотонно, но очень лаконично излагать перечень событий предыдущей ночи. И про рыбалку двух участковых, и про машину на пустом темном мосту, и про попытку задержать или хотя бы запомнить номер машины, с которой в реку выбросили труп в мешке.
– Не понимаю, – покачал Орлов головой, – за каким лешим он кинулся без формы останавливать машину с преступниками? Глупо же погиб. Такой опытный участковый, и так…
– Видишь ли, Петр, – поставив бокал на столик, сказал Крячко. – Мы так поняли, что он уже очень давно участковым в этих поселках, его там каждая собака с детства знает. Может, понадеялся, что и эти знают и остановятся. Но, скорее, другое. Мы с Гуровым думаем, что машина, из которой в него выстрелили, была ему знакома. Очевидцы говорят, что в тот промежуток времени там машин больше не проезжало.
– Вот представь, – продолжил Гуров, – участковый ждет неизвестную машину с преступниками, а едет знакомая ему машина, он пытается ее остановить, чтобы спросить, не видели ли они другой машины. И получает пулю.
