— Но пока вам лучше оставаться у нас. После нападения на базарной площади выходить из дома опасно, — Тонечка отставила чашку на резной столик.
— Ну почему Филипп отказывается подписаться под этой бумагой? — заныла Ордосия. — А вдруг этот начальник не наберет семи голосов? Боже, я знаю, что тогда будет! Изнань сожжет нас всех до косточек!
— Вижу, тема не изменилась, — услышала Тиса голос Филиппа, затем и увидела самого погодника. — Вы меня звали, ма?
Он подошел к матери и поцеловал ее руку.
— Неблагодарный! — упрекнула его Ордосия.
— Чем я провинился на сей раз? — Вэйн смотрелся необычно в тяжелом бархатном халате до пят с атласными отворотами.
— Ты сам знаешь, — Ордосия обиженно выпятила нижнюю губу.
— Не имею и малейшего понятия.
— Почему ты не хочешь подписать бумаги, Филипп? Этого дикаря-отступника нужно судить, пока он не сжег полгорода! Ты должен их подписать!
— И сделаться таким же убийцей, как и подсудимый? Увольте, матушка. Я этого делать не буду. Пусть кто-то другой пачкает руки в крови, без меня.
— Вы видите, милочка? Видите? — обратилась Ордосия к Тонечке. — Как с ним можно говорить? Единый! Он точно хочет моей смерти!
При этих словах женщина схватилась за сердце, а погодник возвел глаза к потолку.
— Ну что вы! — постаралась успокоить постоялицу хозяйка. — Филипп Дронович и в мыслях такого не держит.
— Если вопросы ко мне исчерпаны, я, пожалуй, отойду к себе, — вэйн шагнул к порогу и под упреки матери покинул гостиную.
Теперь Тиса знала, где искать вэйна — в комнате, у порога которой она когда-то обронила шпильку. Когда же на садовой дорожке показалась стройная мужская фигура, завернутая в узкий длинный плащ модного кроя, Войнова шмыгнула от неожиданности за куст садового жасмина. Синий чуб колдуна в свете пасмурного дня уже не выглядел таким ярким, как при свете солнца. Вэйн свернул в противоположную от нее сторону и довольно бодро зашагал в глубь сада. Тиса поспешила следом. Как удачно! Ей не придется штурмовать особняк градоначальника. Погодник пару раз сменил одну гравийную дорожку на другую и через минуту вышел к беседке с плетнем вместо перил. Здесь девушка и догнала колдуна.
— Филипп Дронович!
Вэйн обернулся, и красивое лицо его вытянулось. Тиса поспешно стянула с головы капюшон.
— Тиса Лазаровна, это вы? — Колдун бросил взгляд на пустую дорожку за ее спиной. — Что вы здесь делаете?
— Филипп Дронович, мне нужно с вами поговорить, — горячо прошептала Тиса. — Пожалуйста, это важно!
Он растерянно оглянулся на беседку.
— Эм… Надо сказать, для меня большая неожиданность встретить вас здесь, — промямлил колдун. — Не сказать, что это неприятно… — он запнулся. — Да что я говорю? Мне невероятно приятно вас видеть, Тиса Лазаровна! — Заметив нетерпение на лице девушки, вэйн добавил: — Ох, да, прошу меня простить. Я весь во внимании.
И коротко поклонился.
— Я не займу у вас много времени, — пообещала Тиса. — Прошу лишь выслушать меня. Мне очень нужна ваша помощь! Это вопрос жизни и смерти одного человека.
По мере того как девушка говорила, лицо Филиппа менялось под влиянием эмоций. Но удивление, пожалуй, преобладало над всеми. Когда же она добралась до просьбы, погодник округлил небесного цвета глаза и испуганно захлопал по-девичьи длинными ресницами.
— Вы хотите, чтобы я присутствовал на суде?
— Да, мне очень нужно, чтобы там на время образовался непроглядный туман. Это же по вашей части, я знаю. Вы в этом великий мастер! На площади много пожарных бочек с водой и лужи…
— Нет-нет, — выставил ладони колдун. — Я не могу этого сделать, Тиса Лазаровна! Вы не знаете, о чем просите. Это опасно! Если хозяин вызовет изнаня… Святая Вэя! Да он сотню человек за пару минут испепелит. Это опасно, вам лучше не ходить на суд! А еще лучше — бегите!
Тиса подождала, пока вэйн не выдохнется с советами.
— Я никуда не побегу, — спокойно продолжила она. — И я не прошу вас выходить на плац. Из окна чердака площадь видна как на ладони. Вы же можете удаленно поколдовать с водой? Никто не догадается, суд назначен на семь утра. Все подумают, что это утренний туман.
— Тиса Лазаровна, то, что вы затеяли, — это безумство! Вы сошли с ума!
— О, это мое обычное состояние в последние дни. Не трудитесь. Переубедить вы меня не сможете. Лучше помогите, я вас очень прошу. Нет. Я вас умоляю, — она сложила ладони вместе.
Вэйн все еще отрицательно качал головой, раздумывая. И тогда Войнова решилась на последний аргумент. Она коснулась ремешка часов на своем запястье.
— Мне нечем отплатить вам. Разве что эти часы. Возьмите их, но помогите… ему.
Девушка хотела расстегнуть ремешок, как вдруг услышала тонкий девичий голосок.
— Филипп! Ты что делаешь?! — к ее удивлению, из-за плетня беседки поднялась Марика. Широким шагом, при котором развевались полы ее широкой накидки, молоденькая девушка приблизилась к колдуну и фыркнула. — Почему ты не соглашаешься?!
Под шляпкой в кружевах качнулись пружинки ее светлых локонов. Марика повернулась Тисе.
— Конечно же он тебе поможет. Убери часики! Правда же, Филипп? Ты ей поможешь? — Марика надула румяные щечки.
— Но, Мари, я не уверен… — погодник вскинул брови домиком.
— А я в тебе уверена! Еще как, — девчонка посмотрела на вэйна с обожанием. — Ты же такой умный! И столько умеешь! У тебя все получится!
Несколько мгновений колдун и юная девушка не сводили друг с друга взгляда. И Филипп сдался.
— Раз ты так считаешь, Мари, то я попробую, — с тяжелым вздохом произнес он.
— Я тобой так горжусь! — подпрыгнула Марика. В следующий миг она повисла у погодника на шее и как награду запечатлела поцелуй на мужской щеке.
От радости, что колдун согласился помочь, Войнова даже не почувствовала удивления от столь неожиданного приватного открытия, как тайные свидания этих двоих. Ее мысли теперь занимали другие вопросы. Успеет ли Агап упарить силуч до нужного количества к утру? И приплыла ли Ила на зов Рича, сумела ли она достать колдовскую вещь со дна Вежи? Ответы ожидали ее в части.
Но как бы ни торопилась Тиса вернуться, не зайти в храм не могла. Горячая молитва Единому и святой Пятерке — как соломинка, протянутая в трудную минуту, — давала сил душевных двигаться дальше.
Глава 33. Суд Семерых. Начало
В ослепляющем мраке звенела боль. Обостренная тишиной, она вытягивала жилы и вгрызалась в кости, словно изголодавшийся пес. Вдох… Выдох… Сиплое дыхание с трудом отмеряет тишину. Воздух жжет пересохшую носоглотку, как раскаленный.
Свет разрезал тьму внезапно. Тиса плотней зажмурила глаза. Толчок в колени, еще один в живот. Приподняться с первого раза не удалось.
