Камилла крутилась на кухне и расспрашивала, как прошел вечер у Тонечки. Молодая хозяйка коротко посвятила ее в события на приеме, умолчав о летающей вишне и непрошеном поцелуе. А еще о том, что умудрилась вчера потерять одну из маминых шпилек. Это вызывало досаду. Наверняка выпала из прически во время танцев. Теперь придется спрашивать Тонечку, возможно, ее слуги нашли украшение и готовы отдать.
— Надо же! Какая, должно быть, красота! Дерево из воды! — пропела Камилла. — Так ты танцевала с вэйном?
— Да.
— Ох, и как он тебе?
Тиса врать не стала.
— Танцует как бог. И наши девицы ему уже поклоняются, только лбом об пол не бьются.
Девушка закатила глаза. Доела квашеную капусту, наклонила тарелку, вылив остатки рассола в рот.
— А старшина Витер Дмитриевич?
Тиса нахмурилась.
— Что старшина?
— Ну, он в последнее время частенько у нашего корпуса выхаживает под разными предлогами, — смутилась кухарка. — Я же не слепая.
Хозяйка выпрямила спину на стуле.
— Камилла, если он будет искать, скажи, что меня нет дома. Когда буду, ты не знаешь, — взмолилась она. — Обещай.
— Хорошо, раз ты просишь, — усмехнулась та.
Войнова успокоилась.
— А у нас есть еще капуста? — спросила, прижав ко лбу ладонь.
Кухарка покачала головой.
— Да, девочка, надо бы тебе поосторожней с хмельным-то. Есть в погребе. Сейчас принесу.
— Я и сама не ожидала, что так выйдет, — мрачно отозвалась Тиса.
Кухарка взяла салатницу, прихватила авоську с банками варенья и вышла.
Через некоторое время послышался душераздирающий крик. Испугавшись за Камиллу, девушка вбежала в подсобку. Стряпуха сидела близ квадратного лаза в подпол и рукой держалась за сердце.
— Что же ты делаешь, изверг? Разве можно так пугать! — причитала она, обращаясь к кому-то, находящемуся, по всей видимости, в погребе.
Из ямы показалась голова шкалуша. По ежику волос и плечам новобранца стекало яблочное варенье.
— Я вытирал крышки банок, как вы и велели, — парень показал ведро с тряпкой.
— Почему в темноте?
— У меня свеча погасла.
— Тьфу! — сплюнула кухарка.
Хозяйка не смогла удержаться и захихикала, придерживая руками больную голову. К ней присоединился новобранец, затем и Камилла гулко захохотала.
После обеда Тиса с полчаса раздумывала, что ей делать. Она не могла определиться со своими желаниями, но чего не хочет, знала точно: ее совершенно не радовала возможная встреча с Кроховым. После вчерашнего видеть его не желала! Значит, надо уменьшить шансы на встречу. Камилла уже предупреждена, днем лучше проводить время у Агапа. Слава Единому, Витер избегал появляться в лазарете. Но даже если зайдет, всегда можно отсидеться на кухне с Глафирой. И чтобы совсем уж не досаждать своим присутствием врачевателю, а заодно и время провести с пользой, она, пожалуй, сделает на неделе пару вылазок в скалы. Конечно, это ребячество — прятаться, лучше изъясниться лицом к лицу. Но сейчас она к этому не готова. Старшина с его напором противник в споре не из легких.
Девушка пересекла хоздвор, поглядывая по сторонам, и скрылась в лечебном корпусе. Это напомнило ей время, когда она, прячась от отца, убегала из дома, чтобы проводить дни в лесу или в зарослях терновника у стен части.
Лекарь чаевничал на кухне в компании названого брата.
— Садись с нами, — Агап придвинул к столу третий табурет.
Прохор Фомич подлил в свою кружку кипятка из самовара.
— Знатный чай, — похвалил он, причмокнув губами.
— Я лучше ложку настойки золотого корня выпью, — отказалась помощница.
— А-а, вчерашний вечер, — улыбнулся Агап. — Тогда, может быть, трезвучая?
— Нет, слишком сильное средство для меня. Уж лучше «златый корень». Головную боль снимет, сил прибавит. И достаточно.
Наставник одобрительно кивнул.
От глотка янтарной жидкости Тиса окончательно воскресла. Она подсела к столу, откусила пряник, потом коротко обрисовала вчерашний вечер у Тонечки. Со стариками можно было особо не осторожничать. За разговором и не заметила, как выпила предложенную чашку чая с мятой и чабрецом и налила себе вторую.
— Боюсь, мне совсем не понравились эти столичные гости, — закончила Войнова.
— Его мать ладно, но молодой вэйн вполне достойно себя ведет, судя по твоим словам, — сказал Агап, за стеклами очков лукаво щурясь на помощницу.
— Все равно. Видеть их больше не хочу, — сварливо фыркнула Тиса. — И на озеро не собираюсь, хоть Тонечка и приглашала.
Лекарь отхлебнул из чашки кипяток.
— А видения твои тебя больше не тревожат?
— Тревожат, — вздохнула. — Последнее было про волков, кажется. Оно не заблокировалось. То есть заблокировалось, но не полностью. Хотя я все делала правильно, как и раньше. Кажется, я теряю контроль.
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — поднял указательный палец Агап. — Моих знаний уже не хватает, чтобы тебе помочь. Но ты могла бы спросить молодого вэйна, как тебе справиться с этим недугом.
— Его?!
Войнова задумалась. Ей даже в голову не приходило, что колдун, вероятно, способен избавить ее от этих выматывающих ночных кошмаров. Теперь у нее появилась надежда.
Агапа позвал врачевательский долг, и он удалился в приемную. Сказал, что ненадолго. Тиса осталась допивать чай.
— Смотрю, буфет ваш скоро от склянок обломится, — Прохор Фомич кивнул в сторону набитых битком полок.
— Это Агап Фомич отложил для аптеки. Понемногу подвозить приходится. А была бы своя лавка, за раз отправили бы все наготовленное. Намекаю, намекаю ему, но он и слышать не хочет.
— Знаю я этого упрямца, — протянул Прохор Фомич. Он погладил бороду, подул в ус, прежде чем продолжить: — Но ты не серчай на старого олуха. Про свою жизнь в Антейске он небось не сказывал?
Девушка отрицательно мотнула головой.
— Так и знал. Двадцать лет уж прошло. Агап тогда большую лавку имел, доходную. Денежки водились. Даже расширился. Взял к себе пару мальчонок в подсобники, с улицы подобрал, когда они у него кошелек тиснуть хотели. Учить стал своим лекарским премудростям. Один пострелец сбежал, а второй остался. Умный малый, смекалистый. Полюбил его Агап как сына родного.
Тиса слушала, затаив дыхание. Прохор Фомич вздохнул.
— Жаль, что мальчонка нечист на руку оказался, воровать не бросил. Залез как-то дуралей в дом богатого вэйна, дракон его туда понес. Агап только через неделю узнал, что его ученик в остроженке заперт. Тогда-то он лавку и продал, чтобы выкупить пацана. Пришел в острог, да уже поздно было: паренек к тому времени в тюрьме заболел легкими и умер.
