— Но почему ты не сказал, что спас меня, и позволил Витеру врать?
— Я не стремлюсь в герои, — шкалуш опустил голову. — А ему, похоже, это было очень нужно.
«Конечно, — подумала девушка, — чтобы удачно продвинуться по службе».
— И все же эту ложь нужно было раскрыть. Терпеть не могу вранья!
Трихон поднял философский трактат, оставленный на полке.
— Это заметно по вашим читательским вкусам. «Истина и ложь», — прочитал он заглавие. — Такой тяжелый, страшно подумать, что в нем написано.
— Правда всегда тяжела.
— Но ведь ложь иногда необходима, ведь так? — шкалуш вернул книгу на место.
— Мелкая ложь — возможно. Но большая непростительна.
— Вы очень категоричны.
— В этом вопросе — да!
Лицо новобранца посерьезнело. Он достал из ведра тряпку, хорошенько ее отжал и стал протирать обложку книги, на которой темнело полустертое название: «Осада ба. ни».
— Кстати, ты видел их?
— Кого? — отложив «Осаду», парень принялся за красную «Тактику боя в седле».
— Когда я тонула, мне показалось, я видела…
Войнова запнулась, сомневаясь, стоит ли продолжать.
— Хозяина озера и русалку?
— Да! Так это было на самом деле! Мне не причудилось, — обрадовалась она. — Какие они странные, правда? Водяной, оказывается, такой чудной: пальцы как веера, а глазищи мутные, огромные. Каждый размером как…
— Дно этого ведра, — подсказал Трихон. Он кинул тряпку на книги. — А знаете ли вы, что водяные любят коллекционировать красивых утопленниц? Поверьте мне, лучше уж «летать ангелочком в кущах Единого», чем быть русалкой на дне речном. Обреченной на нежизнь на пару веков как минимум.
— Ты так говоришь, будто знаешь, каково это. Проходили на занятиях? — насмешливо спросила, думая вопросом вызвать улыбку на лице парня, но просчиталась.
— Думаете, это шутки? — сверкнул глазами шкалуш. — Специально водяной редко кого топит. Так что учитесь плавать, чтобы не попасться в его «гарем». И впредь держитесь за борта, чтобы не падать с лодки, — раздраженно закончил он.
Они замолчали. Трихон отвернул лицо к окну. Девушка не понимала, что так разозлило шкалуша, но обижаться на его тон не собиралась.
— Интересная наколка, — решила сменить тему.
Новобранец взглянул на орла на своей руке и примирительно пояснил:
— «РВУ» — это Рудненское военное училище.
Тиса улыбнулась:
— Нравятся наколки?
— Да, — признался парень. — Но это не лучший экземпляр. Так, кадетское развлечение. Я собираю рисунки разных наколок. У меня уже целая коллекция.
— Ясно, — Войнова сделала увлеченный вид. — Я не прочь посмотреть как-нибудь.
Все же он еще мальчишка, хоть порой и поражает не по годам зрелыми суждениями.
— Альбом в Рудне остался, — с сожалением сказал шкалуш. — Здесь у меня только несколько рисунков, которые я перерисовал с ребят из части и Цупа. Если хотите, покажу.
— Обязательно. Ладно, мне пора. Я Агапу Фомичу обещала зайти до обеда.
Перебравшись на стремянку, девушка слезла вниз. Трихон провожал взглядом, пока она не покинула библиотеку.
Направляясь в лазарет, Тиса подумала, что главное она сделала — поблагодарила своего спасителя. И теперь совесть ее спокойна.
* * *
Мгла обступила толщей воды. Водоросли обвивали руки и слегка светились. Над илистым дном гладкими скользкими тенями медленно двигались сонные рыбы. Она все же утонула, поняла с горечью Тиса. И теперь ее жизнь — нет, не жизнь, а существование — пройдет под водой. Внутри все похолодело, и печаль опутала ее белыми нитями. Она еще долго не увидит маму, да и увидит ли? Что она знает о русалках? Куда их души уходят после растворения? Хотелось закрыть глаза и влипнуть в ил, чтобы, пролежать весь век камнем, обросшим ракушками и водорослями. Вопреки желанию, она поплыла вверх. Вода словно помогала ей и сама подталкивала. Миг, и Тиса всплыла на поверхность озера. Ночь еще не вошла в полные свои права, под бледным светом осколка луны засыпали дома. В некоторых тлели огни. Вон в том, на пригорке, светятся почти все оконца. Наверное, там тепло и живые люди сидят в кругу родных, смеются и рассказывают истории. Странно, этот дом больше других привлек ее внимание. Но и в нем вскоре погас свет. Мир растворился в темноте.
Зоя была в восторге — Тиса действительно давно ее не навещала. Беременная обняла подругу и не отпускала от себя весь вечер. Настасья Ефимовна накрыла стол, и капитанская дочь отужинала в кругу большой семьи. За столом говорили о здоровье, что не доставило особого удовольствия, ведь ей снова попеняли на синяки под глазами. Также беседа зашла об урожае яблок, который мог быть лучше, если бы весенний мороз не побил цветы, ну и конечно — о предстоящем празднике в честь святого Жнуха.
После ужина Зоя утащила Тису в свою комнату и показала колыбель. Полог, укрывающий кроватку, обрамляли кружева — работа Ганны.
— Прелестная колыбелька.
— Да, — вздохнула Зоя. — Если Единый не заберет меня, то я буду качать в ней нашего малыша.
— Зоя, даже не говори так, все будет хорошо. Ты родишь. Вместе с Русланом воспитаешь ребенка, а потом и внуков дождешься. Я найду для тебя средство для благополучных родов, не бойся.
Девушки обнялись. Зоя отстранилась первой и посмотрела лукаво.
— Ты молчишь, а меж тем я точно знаю, что Витер сделал тебе предложение. Ганна сказала, что ты еще думаешь, но с каждым днем все более благоволишь к нему. Надо полагать, — беременная хихикнула, — твое мнение о нем возросло с того самого момента, как этот могучий брюнет вытащил тебя из воды. Так?
— Зоя, я…
— Но чего тут думать? — махнула та рукой. — Он же прыгнул за тобой в пучину! Это ли не доказательство большой любви? И с ума по тебе сходит! Ну скажи, что мы скоро будем гулять на вашей свадьбе! — взмолилась шутливо. — Я думаю, у вас будут очень красивые дети.
— Зоя, свадьбы не будет.
— Не будет? Ты ему все же отказала? Почему?
Тиса подумала, стоит ли рассказывать о неблаговидном поведении Витера. И поняв, что не потерпит лжи даже из собственных уст, выложила всю неприглядную правду.
Подруга, округлив глаза, внимала и качала головой.
— Просто ушам своим не верю! Витер Крохов всегда казался таким солидным порядочным мужчиной. Боже Единый! Твоя горничная — его любовница! Вот змеюка подколодная. Выгнать ее немедля!
— Нет, — не согласилась Войнова. — Если только сама захочет уйти, держать не стану.
— Добрая ты, Тиса. А я вот ревнивая.
Зоя несколько минут свыкалась с новостями, затем, расплакавшись, бросилась подруге на шею.
