Тиса даже не сразу поняла, что произошло: в мгновенье ока Трихон одной рукой задвинул ее к себе за спину, а второй выхватил дубинку и поднял ее навстречу чудищу.
— Сгинь! — заорал он.
Распахнув глаза, Войнова продолжала безвольно стоять позади юноши. И только когда рот латника раскрылся и из него пошли пузыри, она с отвращением резко отпрянула и… провалилась по пояс в топяное оконце. Холодная жижа тут же сковала, словно рыбешку во льду. В отчаянии, мало понимая, что делает, девушка потянулась к кочке, но пальцы лишь обрывали травинки осоки. Не в силах за что-то ухватиться, она почувствовала, как трясина медленно втягивает в себя ее тело.
— Трихон! — позвала в панике. Вместо крика из горла вырвался жалкий хрип.
Слава Единому, услышал, обернулся. За его спиной Тиса с замиранием сердца увидела кольчужную спину удаляющегося латника. В следующую секунду черную фигуру со странным клокотом поглотило болото. Она облегченно выдохнула, не замечая, что уже по грудь в воде.
Шкалуш резким движением, в котором угадывалась злость, протянул ей дубинку тонким концом. Девушка ухватилась и почувствовала, как ее с силой дернуло и буквально выбросило на кочку.
Серые глаза снова оказались близко. «Прямо как тогда, на свадьбе», — подумала она. Только в тот раз они колко искрились, словно иней, а сейчас налились грозовой темнотой.
— Вы целы? — парень как заправский лекарь осмотрел ее с головы до ног. Не дождавшись ответа, повернул к себе за подбородок.
Тиса кивнула, чувствуя комок в горле.
— Он ушел, все позади, — успокаивающе произнес шкалуш. Видимо, приписал ее молчание шоку.
Зубы ее начали выбивать дробь.
— Вы продрогли.
Трихон легко поднял девушку на руки. Она ощутила лбом шершавую щеку, и сердце предательски заныло.
— Зачем ты это делаешь? Я сама.
Попыталась сопротивляться, но юноша не ответил, лишь крепче прижал к груди. И Войнова уступила. Закрыв глаза, опустила голову на плечо новобранца. Сказал бы ей кто-нибудь еще месяц назад, что она будет льнуть к груди шкалуша, рассмеялась бы шутнику в лицо.
У лошадей Трихон спустил ее на ноги.
— Держитесь за Ватрушку.
Тиса почувствовала сожаление, когда твердая рука отпустила ее талию. Убедившись, что девушка стоит, шкалуш снял с седла Ватрушки рюкзак и принялся по-хозяйски в нем рыться.
— Вам надо переодеться, — сказал он, доставая из мешка Тисины старые штаны для лазания по скалам.
Затем под протестующее девичье мычание Трихон расстегнул пуговицы и стянул с себя солдатскую куртку, оставшись в нательной рубахе.
— Наденете это.
— Но…
— Вы это сделаете, если не хотите, чтобы я сам переодел вас, как ребенка, — пригрозил шкалуш и отвернулся.
Поглядывая исподлобья на спину юноши, Войнова стащила с себя мокрую одежду. Переодевшись в сухое, сразу почувствовала, как начала согреваться.
— Вам идет, — оглядел ее Трихон, повернувшись.
— О, только прошу без комплиментов, — вымученно улыбнулась Тиса. Сейчас она не краше солдата в окопе.
— Рад, что вы приходите в себя, — парень приблизился и снял с ее волос болотную зелень. Девушка опустила ресницы, боясь взглядом выдать свои мысли. Она старше на десять лет, а чувствует себя ребенком рядом с ним. Разве это нормально?
— Думаю, с клюквой на сегодня закончили, — шкалуш сложил мокрую одежду в свободный мешок и приторочил к своему седлу. Прикрепив и корзинки с клюквой, Трихон сходил за пустой тарой, брошенной у топи. Тиса с тревогой дождалась его возвращения. Ноги плохо слушались, поэтому на Ватрушку шкалуш усадил ее сам.
— Можно отправляться в часть, — новобранец вскочил в седло Буя и потянул поводья, разворачивая лошадь.
— Нет. — Войнова представила свое появление на улицах Увега в мужской одежде, а еще лицо отца, если он вдруг заметит ее по прибытии. Это недопустимо. — Мы поедем к заброшенной мельнице, это недалеко отсюда. Там можно одежду в реке почистить.
Немного попререкавшись, шкалуш сдался. Пока ехали к мельнице, девушка пришла в себя настолько, что смогла собрать мысли в кучку.
— Трихон, спасибо, — и тут же поняла, что повторяется. И когда она успела превратиться в говорящую ворону, каркающую за разом раз одно и то же? — Похоже, я продолжаю влипать в неприятности.
— Да уж, в этом вам постоянства не занимать, — шкалуш запалил самокрутку.
— Я не должна была подходить так близко к Гартовой топи, признаю свою ошибку. Ты ведь меня предупреждал.
— Но разве такая храбрая девушка будет слушать кого-то?
Она поняла иронию и горько усмехнулась, вспомнив свой ужас, когда увидела это чудо болотное. Даже о ножах у голенища забыла. Да уж, храбрая мокрая ворона.
— Мне жаль, что вы пережили этот страх, Тиса Лазаровна. Эти места совсем не для милых барышень. Теперь особенно.
Она хотела было возразить, но промолчала. Что бы сейчас ни произнесла, это только слова: на деле же она оказалась не такая сильная, как ей представлялось.
Вскоре лес расступился и вывел их к Веже. Ее вольные воды здесь отличались бодрым течением. Старая мельница чернела над лукой реки. Колесо не крутилось, но время от времени поскрипывало под силой ветра и воды. Сквозь прогнившие доски мостка, ведущего к строению, светился бурлящий поток, и желание оглядеть постройку изнутри сразу пропало. Они расположились поодаль от мельницы у покосившегося сарая, заросшего терновником. Пока девушка полоскала свое платье, шкалуш разжег костер и устроил что-то вроде сушилки: вбил две высокие палки и на них водрузил третью — перекладиной. Войнова повесила на нее одежду, затем вернулась к реке и разулась. Темная холодная вода клубилась водоворотами. Смыв с наслаждением грязь со ступней, Тиса решила отмыть и ботинки.
— Дайте мне, — парень бесцеремонно забрал у нее обувь. — Идите-ка лучше к костру, погрейтесь. Или давайте отнесу вас, чтобы ноги не пачкать?
— Ну уж нет, хватит меня сегодня таскать.
— Мне ж не в тягость.
Девушка смущенно улыбнулась в ответ. Затем по траве на цыпочках вернулась к огню и присела на сухое бревно, принесенное шкалушем из-под стрехи сарая, вытянула ноги. Как тепло! Костер горел ровно, горячо, с треском, словно давно разведенный. Войнова посмотрела на берег, где парень полоскал ее ботинки. Марика явно ошибалась в приоритете. На ее месте она выбрала бы не вэйна, а Трихона. А Филипп… Одним словом — колдун.
Парень вернулся, привязал мокрые башмаки на перекладину рядом с платьем и пропал в сарае. Вынув из рюкзака узелок со снедью, Тиса развязала его. «Торопиться некуда, — подумала она, — а есть хочется так, что, будь у желудка руки, давно бы ложкой по стенкам колотил». Каравай хлеба, кусок свиного окорока, кислые огурчики. И даже настойка, про которую совсем забыла. Вот чем согреться-то можно! А она — балда. И пока шкалуш искал в сарае сухие дрова для костра, настойка была опробована. Жидкость обожгла язык и сразу погнала горячую кровь по телу. Девушка порезала хлеб и окорок ножом из своего арсенала и позвала своего спутника перекусить.
