— Он так и не пришел сегодня, — кухарка уткнулась лбом в Тисину руку.
— Кто? — не сразу поняла хозяйка.
— Платон, — Камилла всхлипнула.
— Молочник?
Ах, вот оно что!
Женщина снова промокнула глаза фартуком.
— Второй день мне Микишка молоко привозит. Сынок его.
— Вы что, поссорились?
— Хуже. Он позвал меня замуж. Говорит, я вдовец, ты вдова. А я не согласилась. Зачем бабе на старости лет свадьба? Люди засмеют. А он, — Камилла снова всхлипнула, — он ушел. Даже бидон пустой не забрал.
Тиса погладила стряпуху по голове. Эх, а она-то, близорукая, думала, что только у нее печали.
* * *
Солнце в небе отмерило полдень. Рынок жужжал многоголосьем, как растревоженный улей нерадивого пасечника. В обычные дни в это время здесь вряд ли встретишь и десяток продавцов. Причиной бойкой торговли стало приближение Жнуховой Горки. Каждый уважающий себя житель не только городка, но и Увежьей округи считал своим долгом появиться на базарной площади и прикупить все необходимое к празднику, насколько позволит карман. При виде возможной покупательницы румяные дородные тетки тут же всполошились.
— Хозяюшка, попробуйте! Такого маслица вы нигде не сыщете! Не масло — чудо!
— Колбасы домашние! Пальчики оближешь!
— Налетай на каравай! Душистые калачи!
— Булочки! Сладкие булочки! С изюмом, повидлом, орехами! Попробуйте, девушка.
— Шали, платки! На любой вкус! Взгляни, красавица!
Уф. Как хорошо, что покупками Камилла занимается без нее. Тиса не любила базарную суету. Тем труднее будет выполнить то, что она собиралась сделать. Вдохнув воздух полной грудью, влилась в людской поток. Если правильно поняла, что говорил шкалуш, то она на верном пути. Обогнув мясной ряд, остановилась на самом бойком месте. Так, теперь вспомнить имена:
«Луговая Шурочка, Оливна Потехова, Ксения Платова…»
Толчок в спину.
— Что встала?
— Девушка, не стойте на дороге!
— Сдвиньтесь в сторону!
— У, корова!
Из-за упреков, летевших в ее адрес, Тиса сбивалась и не успевала перечислить бывших гимназисток из класса. В какой-то момент она думала, что не выдержит, но, сжав зубы, начинала заново. И снова не получалось — секунды исчезали быстрее, чем хотелось. И лишь когда накатило безразличие — пусть ее ругают, толкают, ей все равно, — только тогда она, мысленно отгородившись от базарной толчеи, смогла сосчитать всех одноклассниц. Выдохнула. У нее получилось!
Похвалиться бы шкалушу, с грустью подумала девушка, но она дала себе зарок, что не будет искать с ним встреч.
В обувном ряду выбрала ботинки для Рича — добротные, из свиной кожи. Осталось надеяться, что не прогадала с размером. Теперь на встречу с Ганной. Намереваясь срезать часть пути, девушка завернула в следующий ряд. Он оказался животным.
— Петухи! Бойцовые петухи! — кричал краснолицый мужик. — Главный приз Жнуховских петушиных боев в этом году триста рублей!
Лавку с петухами обступили покупатели, в основном мужчины.
Смело лавируя в людском потоке, стараясь никому не наступить на ноги и в свою очередь не отведать чужого башмака, Войнова выбралась к площади, посреди которой возвышался храм. Миновала ажурные ворота святой обители, любуясь цветущей живой оградой. Доломея умела выращивать розы. Пышные соцветия подставляли солнечным лучам нежные лепестки, которые просвечивали на свету, словно молодое вино. Кажется, цветы не замечали, что осень на дворе.
Лисова ждала, сложив на лавке сумки с покупками. Она была одета в сиреневое шерстяное платье с белым кружевным воротничком — скромно, аккуратно и, как всегда, со вкусом. Завидев подругу издали, Ганна взмахнула рукой.
— Ну наконец-то, Тисия!
Войнова сморщила нос — не любила она старую привычку учительницы называть ее полным именем.
— Привет, давно ждешь?
— Чуть-чуть. Я была в храме, вознесла благодарственную за дары земные Единому и Жнуху. Затем на базаре купила меда, парную рульку, полотенца. Мои ребята горазды вымазаться…
Ганна остановилась, вгляделась внимательнее.
— Ты неважно выглядишь… Опять видения, да?
— Да, — соврала Войнова. Ночь и впрямь была беспокойной. Хотя видения здесь ни при чем. Представила лицо подруги, узнай она причину бессонницы, и грустно улыбнулась.
— Но это пустяки, — заверила ее Тиса. — Мне нужна твоя поддержка.
— Рассказывай.
Спустя некоторое время девушки вошли в лавку «Всё для вас», звякнув дверным колокольчиком. Хозяин столь благозвучного заведения как раз принимал посетителей. Тиса узнала местных шалопаев. В руках Пыжа трепыхался с перевязанными ногами резвый петушок. Казик, одетый в потертую куртку, облокотился на прилавок, чтобы не шататься.
Несмотря на дурную славу покупателей, толстяк Ландус Зовальский расточал им любезные улыбки — чего не сделаешь, чтобы продать товар-то.
— Вот, пожалте, мил судари! Недорого. Всего три рубля.
— Хошь сказать, мой петух всех порвет, коль я залью ему в глотку твоего дерьмового киселя? — с сомнением пробурчал кучерявый Пыж.
Даже Тиса, навидавшаяся на своем веку всяких отваров и мазей, с отвращением взглянула на выставленную аптекарем склянку с мутной желеобразной массой. Бедный петух.
— В точности так, ребятушки. Злобствовать будет люто, не отобьешься.
Парни переглянулись.
— Что думать, Корявый?! Берем! — рявкнул Пыж. — Бьюсь об заклад, наш красавчик всем перья выщиплет!
— Эх! Так и быть! — Швырнув на прилавок деньги, Казик костлявой рукой сгреб банку в карман. Но не успел отвалиться от стойки, как Ландус, проявив прыткость в желании продать еще что-нибудь, тут же осведомился:
— А трезвучая не желаете, часом? Очень отрезвляет, прямо-таки…
— Чего? Вот глупый старикан! Зачем моему петуху твой хренов чай?
С воплем «Ты нас обогатишь, птичка!» Пыж ухватил птицу за шею и поцеловал в клюв, как та ни старалась увернуться.
Тут стойкую Ганну всем телом передернуло, что тут же привлекло к ней внимание прославленных мужей.
— О-па! Ка-азик! Ты глянь-ка, какие кралечки!
Войнова бросила взгляд на пустой прилавок. Похоже, у Ландуса тут же появились срочные дела.
— Ух, какие кружева! — не без труда сфокусировав взгляд, Пыж потянулся к груди Ганны.
— Да как вы смеете? — возмутилась та, отпрянув.
Войнова легонько сжала ладонь подруги. Пыж наседал:
— А как звать таких лапонек?
— Вас это не касается, — строго произнесла Тиса. — Вы купили, что хотели, дайте другим. Иначе…
