— У, какая сердитая барышня! — хохотнул пьяный нахал, снова протягивая руку.
Секунда — и нахала дернуло назад. Ничего не понимающий Пыж уставился на обшлаг куртки, пришпиленный клинком к деревянному столбу стойки. С лица парня в момент слетела улыбка.
— Вопросы к нам еще остались? — девушка вертела в руке второй нож.
Учительница испуганно зашептала:
— Тиса, ты же не собираешься?..
— Тиса? — Пыж зло сплюнул на пол. — Уж не славного ли капитана Лазара дочурка?
— Вот и познакомились, — сказала она. — Вы же этого хотели?
— Уже нет, — вмиг протрезвевший Пыж рывком высвободил рукав куртки. — Пошли отсюда, братишка.
Держа дистанцию, парни покинули лавку.
— И все же лучше бы ты сменила свое увлечение холодным оружием на что-нибудь более безопасное, — посоветовала Ганна, когда дверь за хулиганами закрылась. Надо сказать, они очень торопились выйти.
За прилавком материализовался Зовальский. Он и спит улыбаясь, что ли? Трус несчастный. Войнова подумала о Зое и постаралась подавить раздражение.
— Чем могу служить, красавицы? А, Тиса Лазаровна! Это вы? Не узнал вас, богатой будете. Как здоровьице Агапа Фомича?
— Спасибо, хорошо.
— Вы принесли мне что-то?
Ландус вытянул шею, заглядывая за прилавок в ожидании увидеть авоську со снадобьями в ее руках.
Девушка покачала головой.
— Тогда чем могу быть полезен? — глаза Ландуса тревожно забегали. — Цену за аренду не сбавлю. Простите великодушно, не могу-с. Сам перебиваюсь на сухарях. Лавку содержать — это вам не…
— Нет-нет, я не за этим пришла. У меня необычная просьба.
— Все для вас, Тиса Лазаровна, — развел руки коротышка, вмиг подобрев. — Весь во внимании.
Глаза Ландуса блеснули любопытством.
— Агап Фомич сказал, что вы скоро в Ижеск за товаром собираетесь.
— Да, — осторожно кивнул Зовальский, соображая, в чем может быть подвох.
— Вы не могли бы привезти сувенир для моей подруги?
Толстяк встрепенулся.
— Сувенир? Отчего же не привезти. Однако сами понимаете, не бесплатно. Для вашей вещи понадобится место, которое я мог бы занять своим товаром.
— Камень маленький, — вставила слово Ганна.
— Все равно, милая девушка, — Ландус поднял пухлый палец. — То бы я свой привез. Кстати, о каком камне речь?
Девушки переглянулись, прежде чем Тиса ответила:
— Каховик.
— Ух! — улыбнулся снисходительно Ландус и заговорил, словно объясняя наивным гимназисткам: — А вам известно, девушки, сколько стоит этот оберег?
— Да, — кивнула Войнова. — Четыреста рублей.
— Э нет, — возразил Ландус. — Четыреста — это когда было-то. Шестьсот. И только из уважения к вам, Тиса Лазаровна. Каховику уж давно семьсот красная цена на рынке.
— Шестьсот! — ахнула Ганна и огорчилась. — Так дорого…
— Пятьсот, — сказала Тиса.
Аптекарь возмутился:
— Что ж я, в убыток себе должен везти ваш камень? Пятьсот восемьдесят.
— Пятьсот пятьдесят.
— Только из уважения к вам, — улыбнулся мужчина. — Однако аванс в полцены вперед. Деньги-то у вас есть, красавицы?
— Деньги будут после Горки.
— Очень хорошо, — улыбнулся Ландус, сложив ладони вместе. — Приятно иметь дело с такими милыми заказчицами. Все для вас, как говорится. Все для вас.
Заключив предварительное соглашение, девушки прошли к выходу. Не успела Тиса ухватить фигурную ручку двери, как звякнул колокольчик и в лавку, пригнув голову, шагнул вэйн. Войнова отступила в сторону, отметив, что уже видела на наместном этот лазоревый костюм. Заметив посетительниц, колдун после некоторой заминки снял цилиндр и поклонился.
— Добрый вечер, Тиса Лазаровна и…
— Ганна Харитоновна, — подсказала та, невольно рассматривая вблизи синий чуб наместного.
— Рад видеть вас в добром здравии, — он снова поклонился, пряча глаза. Идеально правильной формы пальцы смяли полу шляпы.
«Право, как нашкодивший ребенок», — подумала Войнова.
— Взаимно, — сдержанно произнесла она. Сейчас Филипп не вызывал никаких чувств, кроме разве что толики жалости.
— А-а! — послышался восторженный вскрик хозяина аптеки. Ландус Зовальский вылетел из-за прилавка со скоростью безумного зайца. Улыбка его расширилась до небывалых пределов. Казалось, ей мало места на лице, и она постепенно стирала маленькие глазки, превращая их в щелки. — Дражайший любезнейший сударь мой, господин Филипп Дронович! Как я рад! — Ландус поклонился, чуть не вспахав носом половицы. — Какая честь для меня, что вы своей чудеснейшей ножкой освятили мою скромную лавочку!
Тиса возвела глаза в потолок, что не укрылось от взгляда вэйна.
— Должно быть, вы за пилюлями для матушки? — активно затряс подбородком аптекарь. — Ну зачем же так напрягаться такому достославному мужу, как вы? Я бы сам с удовольствием доставил их прямо к вам домой.
— Я просто проходил мимо и… Матушка просит микстуру от мигрени…
— Простите нас, Филипп Дронович, — поторопилась вставить слово Тиса. — Мы, пожалуй, пойдем.
Вэйн бросил расстроенный взгляд на удаляющихся девушек, прежде чем снова повернуться к аптекарю. Те же рады были вырваться на воздух.
— Какой он все же странный, этот погодник, — в который раз обернулась на лавку Лисова. — Но ничего не скажешь, хорош собой. Не зря наши девки на нем сворой виснут. Но этот аптекарь! Только подумать — пятьсот пятьдесят! Да этот тип просто жулик! — возмущалась она. А потом озабоченно прошептала: — Но, Тиса, даже если, положим, ты выиграешь корзину, у нас же все равно не хватит денег…
— У меня есть кой-какие сбережения.
— Отчаянная ты, — сказала Ганна, прежде чем попрощаться.
* * *
Стебель девясила упрямился, и травница сильнее надавила на нож. Лезвие клацнуло по разделочной доске. Еще один день без шкалуша. Как бы Тиса себя ни настраивала, мысли о юноше просачивались сквозь сети ее здравомыслия. Вопреки тайным ожиданиям, Трихон не искал ее. Где он сейчас и что делает, она не знала и проводила дни в лечебном корпусе, выпрашивая у Агапа для себя хоть какую-нибудь работу. О своем новом плане по добыванию каховика поведала лекарю. Тот на ее слова покачал головой.
— Ты рискуешь, дочка.
— Знаю. Но у меня предчувствие, что в этот раз срежу корзину. Я уже договорилась с Ландусом, — сказала она, кроша ножом очередное соцветие сухого девясила. — Думаешь, он сдержит слово?
Старик почесал затылок.
— Сдержать-то сдержит, только втридорога возьмет.
