— Именно, — посмотрев с интересом на парня, Ганна перевела многозначительный взгляд на подругу.
— Идемте искать стрельбище, — сказала Тиса, избегая глаз обоих спутников.
— Ты все-таки собираешься участвовать? — озабоченным голосом поинтересовалась подруга.
Утвердительно кивнув, она двинулась на поиски нужного состязания.
Миновав шумную площадку для петушиных боев, компания вышла к стрельбищу. Народу здесь было даже больше, а вот галдежа значительно меньше. Кто-то уже пытал счастье и прицеливался в пять качающихся мишеней, не заходя за натянутый канат, а кто просто глазел. Нестор Обло сидел на почетном месте приглашенного судьи конкурса и с довольным видом попивал квас. Перед ним стояла вожделенная корзина с выигрышем. По бокам судьи возвышались охранники — ребята из таможенного военного подразделения.
Прежде чем подступаться к канату, нужно было заблаговременно записаться в книгу участников.
— Я сейчас, — бросила Тиса спутникам и отправилась под навес к принимающему заявки лопоухому пареньку с живым любознательным лицом. Войнова его знала: таможенник Федор Ничаев принимал заявки на участие не первый год.
За пару монет ей достался девятнадцатый номер. Она обратила внимание, что в ведомости начальник таможни числился пятнадцатым. Значит, попытает счастье раньше ее. А вдруг с первого захода попадет? Девушка постучала пальцами по столу, затем достала еще монеты и положила на стол.
— Федя, запишите меня на вторую попытку, пожалуйста.
— Вообще-то положено только после «подхода», — сказал паренек, сгребая монеты в широкий кошель, — но вам отказать не могу. Я помню, как вы в прошлом году лишь на один удар промахнулись. Двадцать третий устроит?
— Да, спасибо! — улыбнулась Тиса.
Отлично. Она вернулась обратно, даже не замечая сразу несколько мужских взглядов, устремленных на нее. Троица протиснулась между рядами к свободной лавке, откуда можно было наблюдать за зрелищем. Случайно или намеренно, но Ганна села между Тисой и Трихоном.
Один участник сменял другого. Редко кому удавалось выбить три мишени, а когда это получалось, страсти накалялись и толпа начинала взволнованно гудеть. Всем хотелось заполучить выигрыш. Девушка радовалась безветренной погоде. Еще она внимательно изучала движение мишеней. Если первая и вторая двигались медленно и плавно, то остальные три — не без подвоха: то идут вроде ровно, то вдруг скакнут, как капризная коза. Надо бы просчитать эти скачки по времени.
— Пятнадцатый номер. Канабаев Зарай Климыч! — объявил глашатай конкурса, вертлявый мужичок, подпоясанный красным кушаком. — Наш дорогой прошлогодний победитель!
Климыч улыбнулся в усы, размял плечи парой круговых движений и подступил к канату. Поплевав на руки, начальник таможни вынул из пристегнутой к ремню кобуры стреломет.
— Сейчас увидите, как он стреляет, — сказала Тиса скорее Трихону, нежели Ганне. — Он мастер.
Зарай дернул рычаг стреломета: дрот вошел ровно в красный центр деревянной плашки — первая мишень выбита. Климыч заправил новый дрот в стреломет и снова прицелился. Громкий лязгающий щелчок, и вторая мишень остановилась, пробитая насквозь.
Снова щелчок — и третья готова!
— В яблочко! — вскричал глашатай. Толпа зажужжала.
— Не бубни, — буркнул на мужика Климыч.
В четвертый раз таможенник целился дольше обычного. И не напрасно: снова в точку!
— Придется продать чиванцам отцову бричку, — прошептала сама себе Тиса. Если Зарай сейчас выбьет пятую мишень, она даже до каната не дойдет.
— Что? — не расслышала Ганна за гулом толпы, подставляя ухо.
— Я сама с собой.
Прочла озабоченность во взгляде подруги. Краем глаза выхватила профиль Трихона, внимательно наблюдавшего за стрельбой…
— Последний кругляш! — крикнул глашатай. — Внимание, милые други!
Климыч вскинул стреломет. Поджал нижнюю губу в усы и сощурил левый глаз. Секунды капали. Кап, кап, кап… Клац! Мимо!
Войнова выдохнула и слабо улыбнулась.
«Промазал», — послышалось в толпе.
Климыч недовольно цокнул языком и отошел.
— Жалость-то какая! Последняя мишенька-то оставалась, — запричитал глашатай вслед таможеннику. — Эх, если бы не раненая рука нашего дражайшего начальника, то, верно, конкурсу конец бы настал. А теперича шестнадцатый номер!
Тиса достала нож из кармана и завертела в руках…
— Семнадцатый!
Прошлась пальцами по прохладному клинку и гладкой ореховой ручке…
— Восемнадцатый!
Пора. Поднимаясь под добрые напутствия Ганны, не удержалась и посмотрела в лицо шкалушу.
«Получится», — прочла ответ на свой мысленный вопрос по его глазам.
Дай-то Бог.
Вот и канат. Тиса коснулась его пальцами и прошептала: «Святой Жнух, благослови».
Мишени снова пришли в движение, для этого какой-то трудяга за щитом завертел ворот. Красные точки заплясали. Толпа шумела. Сейчас наверняка обсуждали ее платье, ее родословную, ее прошлые промахи. И конечно, кто-то снова сказал: «Бабам здесь не место». Но это мы еще поглядим. Трихон смотрит на нее. Нет. Сейчас она должна все отбросить и сконцентрироваться на мишенях. Усмирила дыхание.
— Давай же, чего медлишь?! — кто-то выкрикнул рядом, но Войнова никого уже не слышала.
Память безотказно подсказала как, и мозг подчинился. Шум и крики приглушились, остались где-то далеко на заднем плане, словно она отгородилась стеной. Пусть не сразу, но пришло спокойствие, а за ним и некоторое безразличие. Она сделает, что умеет, а там — что Единый даст, как говорится. Тиса обхватила нож ладонью. Пусть руки сделают все за нее. Замах. Бросок! Пол-оборота. Отлично!
Кивнула: первая мишень выбита.
Вторая далась так же легко. Третья мишень, по наблюдениям Тисы, вздрагивала каждую седьмую секунду. Так. Сейчас пора… Бросок! И снова в точку! «Молодец, девочка», — похвалила сама себя.
Четвертая преподносила сюрпризы на второй и шестой секунде. Войнова считала секунды в уме, подгадывая нужный момент для броска. Жду, жду, жду. Сейчас!.. Бросок! Слава Единому! Нож воткнулся точно в центр деревянной плашки.
Она снова на четвертой мишени, как в прошлом году. И это на первой попытке! Но радоваться рано. Осталась пятая. Здесь, по подсчетам, самый подходящий промежуток был на пятой-шестой секунде. Метательница приготовилась, но неожиданный шквал ветра заставил ее остановиться. Завихрения воздуха затрепали подол платья и взметнули кружева рукавов.
— О нет, — простонала она. Порыв за порывом, ветер словно специально издевался над ней, не собираясь угомоняться. Девушка растерянно оглянулась. Вся многочисленная толпа глазела на нее кто со злорадством, кто с сочувствием, как Ганна. Кому было просто любопытно, а кто и вообще равнодушно уходил с площадки состязаний, показывая свои спины. Только Трихон смотрел на нее с тем же неумолимым спокойствием, посылая ей ободряющую улыбку.
