— А если сообщить капитану Лазару?
Тиса покачала головой.
— Кочевники наверняка уже подъезжают к границе. Сегодня праздник, уверена, таможенники их пропустят без тщательного досмотра.
Ганна сникла, Тиса погладила ее по плечу.
— Не расстраивайся. Ничего, я еще что-нибудь придумаю, — сказала она. — Иди домой. Симон и дети ждут тебя. Сегодня был нелегкий день.
Марика тем временем уже уселась в коляску, ни слова не сказав родителям о нападении в аллее. Видимо, не хотела навлекать на себя строгие ограничения на прогулки.
— Садись, девочка, — позвала Настасья Ефимовна.
— Рич, давай подвинемся, — прокряхтел Агап, — дадим моей помощнице присесть.
Она же застыла у коляски, не решаясь ступить на подножку.
— Ну давай же, залезай, — поторопила Ганна.
— Извините меня, Настасья Ефимовна, — Тиса шагнула назад. — Но я так не люблю колясочную тряску. Просто ужасно. Мне удобнее пешком.
— Но я обещала твоему батюшке, что доставлю тебя домой, — нахмурилась женщина.
— Что ты делаешь? Не дури, — зашипела на ухо подруга.
— О, не волнуйтесь, — махнула та рукой, не обращая внимания на ее слова. — Отец давно предоставляет мне свободу действий.
— Тебя проводят? — спросил Агап Фомич и сощурил глаза на фигуру шкалуша у ворот парка.
— Да, Трихон доведет меня в целости и сохранности, не беспокойтесь.
— Ну хорошо, не могу же я тебя заставить, — неуверенно сказала женщина. — Только будь осторожна, чтобы мне не пришлось отвечать перед капитаном. Поехали, дружочек Михей.
Возница подстегнул застоявшегося мерина-тяжеловоза, коляска тронулась и вскоре растворилась в темноте.
— Тиса, что ты делаешь? — вновь сварливо зашипела Ганна.
— Я просто хочу поговорить с ним.
— Сейчас? А нельзя это сделать завтра?
— Не хочу тянуть.
— И как я должна тебя отпустить? С ним может быть опасно.
Девушка улыбнулась.
— Поверь мне, опасно не с ним, а без него.
— Ты все же сумасшедшая.
— Наверное, — пожала плечами Тиса.
Ганна только руки развела — мол, что с этой блаженной поделаешь?
— Ну ладно, — немного подумав, протянула она и горячо зашептала на ухо: — Скажи ему, что между вами ничего не может быть. Я очень надеюсь на твой здравый рассудок!
Урок молодой учительницы словесности продлился еще полминуты. Затем подруги расстались. Тиса помахала всем рукой и обернулась. Шкалуш покинул ворота парка и уже ждал ее посреди ночной дороги. «Все же ночь придумала Вэя», — вздохнула Войнова, глядя на стройное тело юноши, твердые сильные плечи, мужественное лицо.
— Я думал, вам не нужны провожатые, — подначил новобранец, когда она приблизилась. За ироничным тоном и легкостью фразы скрывалось напряжение. Цепкий взгляд ловил каждое движение девушки.
— Нужны, — сказала она, сложив руки за спиной, — вернее, нужен. Один.
Шкалуш кивнул, и они двинулись по дороге вдоль плетня, ограждающего парк. Впрочем, он вскоре закончился и по сторонам улицы потянулись домики. В некоторых окнах и дворах дрожал свет, слышались веселые голоса — люди не спали, продолжая радоваться празднику.
— Сожалею, что деньги пропали, — прервал тишину Трихон.
— Я поступила неосмотрительно. Нужно было отдать корзину отцу, чтобы он отвез ее домой. Но я не хотела просить.
— Что же вы будете делать?
— У меня есть одна задумка, — девушка подняла взгляд к звездам.
— Вы никогда не сдаетесь? — спросил шкалуш с улыбкой на губах.
— Не в этот раз, — Тиса улыбнулась в ответ.
— Можете на меня рассчитывать.
— Я знаю. Уверена, что Ганна не одобрит мою новую затею.
— Как и дружбу со мной.
Тиса послала извиняющуюся улыбку. Захотелось оправдаться.
— Лисова меня слишком опекает.
— За это она мне и нравится.
— Ганна? Тебе? — удивилась девушка.
— Она любит вас как родную сестру. Это видно невооруженным глазом. Мне спокойнее, когда я знаю, что у вас есть такая подруга.
Тиса грустно улыбнулась. Слышал бы он мнение учительницы о себе.
— Ганна желает мне лучшего. Но ее «лучшее» не всегда является таковым для меня.
Улица с домиками осталась позади. И у перекрестка, желая срезать путь, они сошли на широкую тропу, ведущую к роще.
Слова спутницы ввергли Трихона в глубокую задумчивость. Шагая в тишине, Войнова время от времени поглядывала на его профиль.
— Ваша подруга права, — наконец сказал он. — Вы и сами не знаете, насколько мыслями и душой вы чище многих людей. И меня в том числе. Вы, безусловно, достойны большего.
Тиса отрицательно замотала головой, понимая сказанное и еще больше — умолченное.
— Нет, Трихон, это не так. Просто Ганна не знает тебя так, как знаю я. Ты добрый, умный, надежный. Тебя любят дети. К тебе тянутся люди. Как ты сумел успокоить Рича сегодня. Я никогда не видела его таким счастливым… И ты единственный, кому я полностью доверяю, — закончила после некоторой заминки девушка. — Но… — она остановилась.
Помедлила. Некоторые слова порой даются нам слишком тяжело.
— Сегодня, когда Витер напал на тебя, я испугалась, — сказала она, сминая ладони. — Боюсь, я была в шоковом состоянии и позволила себе вольности.
С лица парня слетела улыбка, и выражение его сделалось серьезным.
— Ясно. Вы жалеете, — сказал он. Это был не вопрос, а утверждение.
Девушка отвернулась, покусывая нижнюю губу.
— Конечно, я понимаю, — продолжил Трихон, и в его словах послышалась горечь. — Я не тот, кто смеет рассчитывать на ваше сердце.
— Ничего ты не понимаешь! — в сердцах воскликнула она, поворачиваясь. — Ничего…
Шкалуш сделал шаг и оказался совсем близко. Вглядываясь в девичье лицо, он жалел, что не может читать мысли.
— Тогда объясните мне, Тиса Лазаровна. Объясните.
На миг они застыли, не сводя друг с друга глаз.
— Это же очевидно… — тихо произнесла она. — Ты молод.
С губ парня сорвался тихий стон негодования.
— Да, — поспешила добавить, пока он не успел прервать ее или спутать последние здравые мысли. — Ты молод. Я же старше тебя почти на десять лет. Почему ты так смотришь? — Тиса чуть не плакала от отчаяния, заламывая руки, а он улыбался. — Я серьезно. Тебе нужна в пару ровесница. Ты нравишься Марике, она сама мне в этом призналась.
