— Где, говоришь, нашла?
— В овраге за болотом.
— Угу… — Родитель еле слышно простонал: — Она и туда ходила. Я это заслужил…
— Это еще не все, — Тиса отвела взгляд. — Видения снова посещают меня, — подошла к окну, в котором уже разлились чернила ночи. — Последние три не дают мне покоя, — прошептала она. Ее черное отражение в оконном стекле дрожало от огонька лампы. — Я видела лесника в ночь гибели. Топор ему так и не пригодился… Я видела дахмарцев, друг за другом падающих на пылающую траву. — Она мрачно усмехнулась. — И лесник это тоже видел и поплатился за это. Но еще раньше, в ночь после Горки, — было другое видение. Я запомнила его очень хорошо, — Тиса закрыла глаза. — Пещера. Огромная вэйграмма, высеченная на полу, лава течет по лункам, сплетая узор. И вэйн. У него еще странное кольцо было на пальце — в виде василиска, хватающего себя за хвост.
Девушка замолчала.
Скрипнуло кресло. Лазар поднялся, чтобы подойти и встать рядом с дочерью.
— Я только сегодня вспомнила, — задумчиво добавила она. — В энциклопедии на предпоследней странице есть короткая заметка, в ней сказано: есть другие древние существа. Из испода. Порой они проникают в наш мир случайно. Но бывает и так, что их вызывают посредством вэи, хоть это и запрещает Вэйновий. Похоже… — Тиса повернулась и взглянула на отца. Тот, заложив руки за спину, бесстрастно смотрел в окно. — …что колдун вызывал изнаня.
Капитанская дочь запнулась и замолчала, не видя внимания к своим словам. Фигура родителя была похожа на каменное изваяние. Вздохнула… и почему она думала, что он воспримет ее слова всерьез или вообще услышит? Глупая… а ведь на какой-то миг показалось, что между ними может быть нормальный разговор.
Некоторое время она ждала, слушая тишину.
— Я знаю, ты всегда с недоверием относился к моему дару, — сказала Тиса скорее уже себе, чем родителю. — Извини, что отняла у тебя время.
Собираясь покинуть кабинет, она зашагала в сторону выхода.
— Все иначе теперь, — неожиданно услышала голос за спиной.
Тиса замерла, затем обернулась.
— Эта слепота, которая заставляет меня носить эти два стекла, — отец, опустив голову, глядел на очки в своих руках, — она ничто по сравнению с глухотой, которой я грешил все эти годы со смерти…
Он не произнес имени. Повертев еще какое-то время очки, он засунул их во внутренний карман мундира. Войнова приблизилась к отцу.
— Нет, слышу я отлично, Тиса. Это другая глухота, — скривил он губы, снова уперев глаза в ночь за окном.
Девушка застыла в немом удивлении. Единый! Не может быть! Отец извинялся… Он извинялся перед ней, неумело, как мог.
Лазар какое-то время собирался с духом, сжав челюсти, прежде чем продолжить.
— Ты верно сказала тогда: где я был все это время? Я… я как постыдный трус и себялюбец… — мужчина затряс головой, не в силах больше вымолвить и слова.
Лицо его покраснело, морщины на лбу прорезались явственнее.
Девушка шагнула к отцу и тронула его за рукав мундира.
— Оставь, пап. Я все понимаю. И давно простила, — произнесла она, стараясь заглянуть ему в глаза.
— Но я себя — нет.
Опустив волевой подбородок к груди, он угрюмым седым утесом стоял перед нею. И тишина мирила отца с дочерью лучше любых слов…
* * *
В лампе зашипел огонек, готовый погаснуть, и привлек к себе внимание. Отец поднял колбу, а дочь поправила фитиль.
— Если твои догадки верны… — Тиса увидела глубокую складку меж седых бровей. — То дело еще хуже, чем я себе представлял. Значит, вэйн — отступник…
— Да. — Она чувствовала единение с родителем как икогда прежде.
— Пещера. Это могли быть Теплые. Возможно, совсем рядом, — капитан задумчиво ущипнул подбородок. — Изнань. Ты его видела?
— Нет, и даже не знаю почему. Может быть, он невидимый. Такие бывают?
— Не знаю, — отец покачал головой. — Дочь, если видения еще… — он запнулся.
— Посетят меня?
— Да. Буди меня сразу же. Немедленно. — Девушка кивнула. — Всю жизнь я точно знал, с каким врагом имею дело. Но это что-то новое.
Лазар взглянул на дочь тяжелым взглядом.
— Задвинь засов, Тиса. — Видя на лице девушки немой вопрос, добавил: — Так надо.
Она выполнила просьбу.
Капитан скинул с плеч мундир и бросил его на спинку кресла. Затем принялся расстегивать пуговицы сорочки.
— Слава провидению, ты столько времени проводила в чертовом лесу и не наткнулась на отступника. Я надеюсь, эта штука на самом деле сильный оберег.
Он распахнул рубашку, открывая взору дочери белую грудь с бледно-голубой наколкой. Она не отличалась замысловатостью: полуразвернутая спираль, будто кто-то сделал набросок раковины улитки. Сколько Тиса себя помнила, рисунок всегда украшал грудь отца.
— Я хочу отдать его тебе.
Девушка сморгнула.
— Что именно?
— Это.
Тиса наблюдала, как капитан поднес палец к груди, будто указывая на себя, и приказал:
— Развяжись.
Он повторил это слово три раза. Ничего не происходило. А дочь уже забеспокоилась о здравости рассудка батюшки.
— Погоди, — отец, хмурясь, выставил ладонь. — В чем дело? — пробурчал он себе под нос. — У Елены это сразу получалось. Может быть… — Он снова указал на себя и произнес: — Развяжись именем святой Вэи!
В тот же миг, к удивлению Тисы, голубая линия наколки дрогнула, зашевелилась подобно живому существу. Внешний кончик спирали оторвался от тела и нитью потянулся к пальцу капитана, затем змейкой ловко обернулся вокруг фаланги. С каждым новым витком нити с груди мужчины стал пропадать рисунок, и вскоре он бесследно исчез с кожи, а палец отца стал похож на катушку.
— Удивительно, — прошептала Тиса.
— Подойди ко мне, — скомандовал родитель.
— Нет, — решительно замотала головой девушка, вдруг сообразив, что он хочет сделать. — Это твой оберег! Мама отдала его тебе. Тебе нужнее. Я не возьму!
— Молчи, — прогремел отец. — Я и так всю жизнь делал все, чтобы потерять тебя. У меня это почти получилось. Когда тебя принесли с чертового озера, я понял, что чуть не лишился того единственного, что она мне доверила после смерти.
Рука с мотком нити на пальце дрогнула.
— Я поздно это понял, дочка. И в этом моя вина. Но сейчас я могу хоть что-то сделать для тебя. Позволь мне эту блажь. Прими оберег.
Какое-то время отец и дочь смотрели друг на друга. Тиса была не в восторге от перспективы носить на себе вэйновскую штуку, но после такого перемирия с батюшкой она не могла отказать ему и смирилась.
