– Граф послал меня. Но и брата просил приглядеть. Сам-то граф был тогда в Первой Зиме, а брат здесь. Вот Мартин и отправил со мной своего надежного парня…
– Святые Праматери!
– Что, миледи?..
– Боги!.. Так ведь это Мартин Шейланд!.. Это он украл Линдси! Вот почему он так меня боялся в эти дни: я ходила в темницу! Мартин думал: не нашла ли я этот ход?..
– И Джейн – тоже он?
– Конечно! В прошлый раз он уезжал на охоту, когда исчезла Линдси. А теперь пропала Джейн – и Мартин снова охотится!
– Но зачем? Почему?!
– Понятия не имею. Джейн – быть может, в отместку Ионе. До самой Ионы не мог дотянуться… А Линдси – боги, не знаю. Но это он! Теперь нет сомнений!
Не сговариваясь, они ускорили шаг. Пучеглазый Мартин в крикливых тряпках – не зловещий неведомый преступник. Ни Эф, ни Мира не боялись его.
Спустя ярдов четыреста подземный ход изогнулся, пошел на подъем. Стало суше и легче дышать. А затем Эф уперся в деревянную заграду. Отдал Мире фонарь, подналег на доски и сдвинул. Снаружи было темно, пахло плесенью и трухой.
– Какой-то погреб… – шепнул Эф.
Мира вышла следом за ним. Правда, погреб. Бочки рядами – многие опрокинуты, некоторые прогнили насквозь. Пустые ящики, на стенах крюки для колбас и кольца для факелов. Потолок – каменный, сводчатый.
– Лавка бакалейщика или винодела… – предположила Мира. – Давно покинутая…
Эф огляделся, рассмотрел клейма на бочках.
– Я знаю, где мы! На окраине Уэймара была когда-то обитель, ее строили одновременно с замком. Потом она захирела, монахи перевелись. Здание отдали больнице, но ее сожгли западники при последней осаде. Там, наверху, – он ткнул пальцем в потолок, – все выгорело, одни камни да угли. А подвалы сохранились.
Они двинулись вдоль погреба. Мира похолодела от жуткой мысли.
– Эф, нам следует проверить бочки…
– Зачем?
– Тьма!.. Затем, что мы ищем Линдси… И не верим, что она жива.
– Боги…
Эф принялся заглядывать в бочки и ящики. На некоторых остались крышки, их пришлось срывать. Скинув очередную крышку, Эф отшатнулся, зажав нос ладонью. Мира ахнула:
– Тело?..
– Нет… кислое вино.
Эф дошел до конца погреба, уперся в дверь.
– С этой стороны все пусто. Надо посмотреть там, до подземного хода…
Он махнул в другой конец погреба.
– Смотрите вы, Френсис.
Он двинулся туда, где зияла в стене щель. Мира не смотрела ему вслед, а глядела на выход из погреба и думала: если выйду, наконец, на свет – никогда больше не спущусь под землю. И шторы не задерну, и искру не буду гасить на ночь. И полюблю, черт возьми, солнце! Все лето буду загорать, стану смуглой, как чертова западница! Никакой тени, никаких подземелий, только зной и солнечный свет!
– Здесь всюду тоже пусто, – после мучительно долгих минут сказал Эф.
– Слава Янмэй. Идемте наверх!..
Мира пошла к двери, Эф – за нею следом. А за спиной у него раздался тихий шорох. Мира вскрикнула, мгновенно обернувшись:
– А-аа! Крыса!..
– Нет, крошка, это же я… Что, в темноте не признала?
Инжи Прайс вошел в круг света от эфова фонаря.
– Парочка? Какого черта? – воскликнул Френсис, кладя руку на эфес меча.
– Нет, други, это я вас спрошу: какой тьмы вас сюда занесло? Тебе, кроха, я говорил не лезть в темницу? Говорил… А ты, Эф, ясно понял, кто в замке главный? Миледи, вот кто. Миледи велела запереть кроху… так зачем ты отпер?
При этом он сделал еще два шага к Эфу. Тот напрягся:
– Стой, где стоишь, Парочка!
– Да ладно тебе!.. Я же вас люблю, как родных. Только поэтому и пришел. Хотел вам сказать и вот говорю: ступайте назад, в замок. Ты, детка, отсидишь положенную недельку в камере, а ты, парень, немножко полижешь северную задницу миледи… и мне винца выставишь. Тогда все забудется, и граф не узнает, как ты помог пленнице бежать.
– Я тебе не парень, – процедил Эф и поставил фонарь на бочку. – И графу есть что узнать о тебе, дрянь! Вы с Мартином выкрали Линдси и Джейн!
Инжи рассмеялся – куда более умело, чем леди Сибил Нортвуд.
– Какое дерьмо собачье! Ты сказанул – что в вино насрал! Детка, закрой ушки, не слушай…
– Заткни пасть, тварь! – крикнул Эф, клинок со скрипом двинулся из ножен. – Отстегни и брось на пол ремень.
– Ладно, ладно… Вот озверел-то!
Инжи пожал плечами и расстегнул пряжку. Кинжал звякнул о каменные плиты.
– Теперь повернись спиной.
– Малютка, ты хоть не веришь в эту чушь?.. – спросил Парочка, через плечо Эфа глядя на Миру.
– Это она все и узнала, старый пень! Так что закрой пасть и повернись спиной!
– Ну, как скажешь…
Носком сапога Инжи подцепил ремень с кинжалом и швырнул в лицо Эфу. Тот уклонился и потерял секунду. Инжи метнулся вперед. Он оказался слишком близко для меча, и Эф выхватил искровый кинжал, направил в живот Парочке. В тот самый миг Инжи выбросил левую руку к лицу Эфа. Рыцарь замер. Кинжал застыл в дюйме от цели, звякнул на пол, когда разжались пальцы. Обе руки опустились, вытянулись по швам. Тело начало оседать, смялось, упало к ногам убийцы. Лицо заливала кровь.
Мира не могла ни говорить, ни дышать, ни двигаться. Смотрела, как Инжи вытер узкий стилет, торчащий из-под левой ладони, аккуратно сунул обратно в рукав, подобрал и надел пояс с кинжалом.
– Ты некогда любопытствовала: отчего меня зовут Парочкой? Так вот, это потому, что у меня их всегда парочка в запасе.
Переступив труп, он пошел к Мире.
– Помнишь, я говорил, что не люблю убивать юных девиц без крайней нужды? Так не расстраивай меня, не создавай потребность, ладушки?
Мира не могла даже ответить. Стояла восковой скульптурой. И, кажется, плавилась. Подгибались ноги.
– Развернись, деточка, и ступай к двери. Ты меня услышала?.. Вот и хорошо. Кругом и к двери.
Она повернулась. В эту минуту дверь распахнулась, полился свет. В проеме стоял Мартин Шейланд в красных штанах и лимонном камзоле. За его спиною виднелись двое «егерей».
– Что тут за чертов шум?
– Да было дело… Уже все улажено, хозяин.
– Не все улажено, не все…
Мартин приблизился к Мире, склонив голову, сверкая огромными, жадными глазами.
– Да, хозяин, осталась задачка, – признал Инжи. – Она Янмэй, с нею сложно…
– Настоящая Янмэй… – Мартин цокнул языком. – Ц-ц-ц. Подлинная, чистокровная Янмэй! Пожалуй, оно и к лучшему. М-да.
