Уэймар
Здравствуй, милая южанка. Знаю, что ты не прочтешь эти строки, и все же пишу. Мне мучительно надоело говорить с собой, а больше – не с кем.
Вообще-то, замок полон людей. Гарнизон – примерно две сотни: по роте лучников и пехотинцев; сорок северян, что прибыли с Ионой; две дюжины рыцарей графа; парни лорда Мартина (они зовут себя егерями, но больше напоминают разбойников); отряд Эфа, кастелян с семьей, графские гости, старый Нортвуд с секретарем, еще с полсотни слуг да десяток графских поверенных по финансовым делам. Общим счетом набирается почти четыреста человек. Однако до разговора со мною, более содержательного, чем «Да, ваше высочество, нет, ваше высочество», снисходят трое.
Граф Виттор Шейланд охотно беседует со мной. Он всегда мил и всегда лжет. Иногда играет в откровенность и говорит нечто, почти неотличимое от правды. Его лицо при этом очень серьезное и искреннее, бывает, даже голос подрагивает, словно от волнения. Хорошо отточенный прием. Полагаю, на многих действует.
Инжи Прайс – низкородный асассин на службе графа. Да, горжусь собой: я расширила круг знакомств, теперь в него входит настоящий наемный убийца. Инжи болтает без умолку: либо врет о своей прошлой жизни, либо дает мне советы.
Наконец, Иона. Она не лжет никогда. Странным образом это лишает ее остатков человечности. Ложь, мол, замарает ее светлый облик и осквернит дивные уста. Ну, еще бы!.. Иона говорит со мною лишь на одну тему: о военных успехах своего прекрасного, чудесного, благородного братца. Меня мутит от нее. Едва хватает самообладания, чтобы слушать. Сидя за завтраком напротив Ионы, я фантазирую о голубе из Фаунтерры – с вестью о поражении Эрвина. Хочу увидеть лицо Ионы, когда прочтет… Впрочем, о ней – позже.
Четвертою, кто говорил со мной, была Линдси – моя горничная. Она пропала без следа неделю назад. О ней и речь.
По правде, мне повезло. Один раз удача улыбнулась и позволила кое-что узнать.
Граф Виттор отбыл куда-то по делам вместе с братом. Любое свое перемещение в пространстве он любит обставлять с шумом и блеском, чтобы горожане видели: уезжает сам граф-землеправитель, а не какой-нибудь невесть кто. Рыцари замка и Эф с отрядом, и Иона со своими волками – все подались провожать Виттора. Сложилась процессия сродни параду. Вылилась из ворот и уползла вниз по улице – потрясать город своим сиянием. А в замке тем временем остались лишь слуги да воины гарнизона. И я, конечно.
Мои передвижения ограничены крепостной стеной – путь за нее заказан. Однако в пределах замка я могу ходить куда угодно. Желание воспользоваться этой сомнительной свободой возникает редко: когда покидаю свою комнату, около меня непременно вьется Инжи или Эф, или кто-то из их братии, и я слишком отчетливо чувствую ошейник на горле. Но в тот день Инжи с Эфом убрались вместе с графской свитой, а я получила глоток воздуха и отправилась бродить.
Уэймар, милая, больше всего напоминает руины. Он цел и боеспособен, но выглядит печальной древней развалиной с полотен о Багряной Смуте. Замок сложен из округлого серого камня, будто источенного временем. Все стены, кроме внешней, поросли плющом, а в воздухе вечно висит туман. Все это вместе создает чувство унылой древности… Никогда бы не подумала, что буду скучать по яркому солнцу!
И вот, я бродила дворами и галереями опустевшего замка. Пыталась себя убедить, что высматриваю пути к бегству, полезные особенности архитектуры, тайные лазейки… Но по правде, не замечала ничего, отчаянно жалела себя и если о чем и думала, так это о выпивке. Инжи говорит: «Поживешь в Уэймаре – сопьешься». Вот тут он не врет.
Я забрела вглубь, в сетку узких проходов между арсеналом, казармой и складами, и вдруг увидела ступени. Прежде не замечала этой лестницы: дверь, такая же серая, как стена казармы, маскировала ее. Теперь же дверь не была заперта, лишь притворена, оставив щель. Ступени вели на крышу казармы, и я поднялась туда. На крыше располагалась стрелковая площадка, весьма хорошо защищенная. Зубцы ограждали ее от обстрела со двора, а навес – от стрел сверху, со стены, если враг прорвется туда. В укромном закутке под навесом, привалившись спинами к зубцам, сидели четверо солдат. Занимались они именно тем, о чем мечтала и я: наполняли кружки жидкостью из бутыли, оплетенной лозой. Ты вольна назвать меня кем хочешь, но… я взяла и подошла к этим солдатам. Один поднял глаза, я его узнала: лейтенант Брок, он командовал ротой после того, как Крейг Нортвуд отправил капитана в лазарет. Лейтенант посмотрел на меня как-то этак… пока пыталась понять, как именно, он неуклюже поднялся и промямлил:
– Ваше высочество…
Тогда сообразила: Брок смущен и растерян, будто пойман на горячем. Может, в том дело, что этим четверым сейчас полагалось нести вахту, а может, в том, что лейтенанту не к лицу пить с солдатами. Ситуация была до крайности неловкой, так что я вежливо поклонилась и сказала:
– Здравия вам, лейтенант. И приятного аппетита.
– Вашему высочеству не стоит быть здесь…
– Отчего же? Место кажется мне укромным, а компания – теплой.
– Но лучше вам вернуться в свои покои, – сказал Брок, обретая твердость голоса. Я ответила:
– Конечно, я могу вернуться в покои… Но в моей памяти останется зрелище четверых вахтенных стражей с бутылкой вина.
– Ваше высочество, мы не на вахте, – ответил лейтенант голосом, а румянцем на щеках просигналил обратное.
– Значит, сир кастелян ни капли не расстроится, узнав о вашем поведении. И хорошо, ведь я так не люблю расстраивать людей!..
Повисла неловкая пауза. Подчиненные Брока лишь теперь вспомнили о приличиях и один за другим поднялись на ноги. Я сказала:
– Впрочем, я могу выбросить все из памяти, если вы исполните две крохотные просьбы.
– Какие?
– Вторую еще не придумала… А первая – налейте мне вина.
Один солдат – темный и бровастый – сказал:
– Это не вино, ваше высочество, а косуха.
– Что, простите?..
– Ну, косуха… Настойка такая… Хлебнешь – с ног скосит.
– Звучит заманчиво. Я согласна.
Чернобровый взял кружку, поглядел на нее, на меня, нахмурился – видимо, кружка была недостаточно чиста для моего высочества. Воин вдохнул поглубже и громко подул внутрь кружки. На том с гигиеной было покончено, и он налил мне мутной желтоватой жидкости. От одного ее смрада на глаза навернулись слезы, но отступать было поздно. «Я – внучка Янмэй!» – сказала себе и выпила.
Есть такой способ казни фальшивомонетчиков: в рот заливают расплавленный свинец. Скажу по опыту: весьма жестокая выдумка. Наши законы очень далеки от милосердия… Когда пришла в себя, я сидела на земле и дышала, высунув язык, как бигль после охоты. Лейтенант обмахивал меня чем-то и бормотал:
– Ваше высочество, выпейте водички…
А чернобровый сказал, протягивая кружку:
– Первая всегда плохо идет. Дерните вторую, ваше высочество. Полегчает.
