– Маркиз, вы без эскорта?
– Зачем? – развел руками юноша. – Ваши волки, Ориджин, сожрут нас что с охраной, что без нее. Если рискнут, конечно.
– Храбро, – заметил Эрвин.
– Ходят слухи, вы – человек чести. Но, может, и врут. Мало ли, что люди болтают.
Маркиз Джеремия Дойл остановился перед мятежником, помедлил, но все же протянул руку. Эрвин, помедлив секундой дольше, пожал.
Маркизу едва исполнилось восемнадцать. Богатство и власть, свалившиеся непозволительно рано, испортили парня. Он был избалован, чрезвычайно падок до роскоши, склонен ко всякой мишуре, вроде драгоценных нарядов: сейчас, например, его бархатный камзол усыпали звезды бриллиантов и смоляные капли черного жемчуга. Число альтесс маркиза колебалось от пяти до восьми, с тремя из них (если верить слухам) он делил спальню. Пары достоинств, однако, у него было не отнять: маркиз не глуп и отнюдь не труслив. При иных обстоятельствах Эрвин мог бы с ним подружиться.
– Ваше преподобие, – Эрвин кивнул старику, что сопровождал маркиза.
Епископ Месмери, единственный советник лорда Дойла, ответил на поклон:
– Здравия вам, ваша светлость.
– Идем, – юноша указал на лавку в боковом нефе. – Незачем волкам слушать.
Эрвин пошел за ним, Деймон и кайры двинулись следом. Маркиз, казалось, только этого и ждал – деланно расхохотался, затопив эхом собор:
– Да будет вам, кайры! Не съем я вашего господина! Растревожились, как куры.
Эрвин взмахнул рукой, воины отстали. Маркиз и герцог вдвоем удалились в боковой неф.
– Мы давеча, весною, перешли на «ты», – заявил Джеремия. – Помнишь об этом?
– Вспомню, если перестанешь наглеть. Уже зарисовался смельчаком, кайры тебя надолго запомнят. Теперь хватит.
Маркиз взвесил на языке новую дерзость, но придержал.
– По правде, я рад, что ты приехал. Где ты выкопал эту дубину – Стэтхема? Злобный, что цепной пес, и говорить с людьми не умеет.
– Он предлагал тебе сдаться, – сказал Эрвин.
– Холодная тьма! Он пытался запугать нас, как последних цыплят! «Откройте ворота, жалкие путевцы, иначе спалю ваш чертов город!» Кто так ведет переговоры, а? Прогони его, если хочешь, чтобы люди тебя уважали.
Эрвин мысленно усмехнулся: эта путевская склонность договариваться обо всем! Повадки торгашей пропитали все герцогство, даже маркиз – не исключение. Что ж, в данном случае это очень на руку.
– Я подумаю над твоим предложением, – ответил Эрвин. – А ты подумай над моим.
– Погоди-ка, – помотал головой Джеремия, сверкнули алмазы на воротничке. – Ты сейчас снова запоешь свое: сдайся, открой ворота… Но ты же не пес, с тобой поговорить можно. Вот и давай побеседуем. Ага?
– Охотно.
– Скажи-ка, зачем ты все это затеял?
– Войну?
– Мятеж. Восстание против Адриана. Ты ж вроде умный человек… ну, по крайней мере, выглядишь.
– Разве ты не получал наше обращение?
Джеремия ухмыльнулся, показав блестящие белые зубы.
– Твоя сестрица – умничка. Владеет словом. Я тебе, знаешь, завидую: мои младшие – кромешные дуры, одна другой темнее. Никакой от них пользы, лишь головная боль. Им только деньги на наряды да женихов подавай… Сороки, право слово!
– Сочувствую.
– Ага… Так вот, я читал ваше с сестричкой послание. Предметы, ересь, смертоубийство – это я все уловил. Абсолютная власть Короны, упразднение Великих Домов – это я еще прежде вас понял. Не думай, что ты один такой умный. Мы, путевцы, давно учуяли, чем пахнет Адрианов прогресс. Тиранией – вот чем.
– Тогда почему спрашиваешь?
Маркиз потеребил жемчужную запонку.
– Я к чему веду. Положим, ты возьмешь Фаунтерру. Что вряд ли, конечно, но вдруг… Положим, состряпаешь какой-нибудь церковный суд, обвинишь Адриана в ереси да и спалишь на костре. И что тогда? Кто согреет ягодицы о престол?
– Об этом тоже сказано в обращении.
Маркиз хохотнул.
– Власть – законному наследнику? Безмозглому шуту, что ли? Ты серьезно?
– Шут – заговорщик и преступник, он лишен права наследования. За ним идет…
– Минерва Стагфорт – нищая северяночка с крохотным именьицем. Ты отдашь ей Империю? Нет, давай помедленней, чтобы без ошибки: ты – правда – отдашь – ей – Империю – Полари?
Мальчишка пытливо посмотрел в глаза Эрвину. Даже забавно: можно подумать, он способен разглядеть ложь.
– Я дал слово, – спокойно ответил Эрвин.
– Не ты, а Иона. Сошлешься, что, мол, сестра глупость сморозила?
– Она говорила моим голосом. Нет, Джеремия, в письме – правда.
– И ты посадишь на престол Минерву? Зачем?! Я не понимаю!
Эрвин пожал плечами:
– Пойми…
Маркиз подергал запонку, она оторвалась и осталась в руке. Маркиз удивленно уставился на нее, словно внутри жемчужинки таилась разгадка всех тайн. Вдруг лицо исказила ухмылка.
– Минерва не замужем, ага? А ты – холост?
– Милостью Праматерей.
– И ты заставишь ее…
– Я никогда ни к чему не принуждаю женщин.
– Никогда?
– Ни за что.
– Не принуждаешь?
– Ни в коем случае, – Эрвин изобразил невиннейшую мину. – Как правило, они сами меня упрашивают.
– И когда владычица Минерва Стагфорт начнет умолять тебя взять ее в жены, ты…
– Я просто не посмею разбить ей сердце. Нужно быть последним чудовищем, чтобы не внять мольбам девушки!
Лицо маркиза сделалось сально самодовольным – он восхищался собственной догадливостью.
– А когда вы с Минервой… Минервочкой, ага… возьмете Империю в свои мудрые руки – что будет тогда?
– Да ничего, – развел руками Эрвин.
– В смысле?..
– Что это ты меня допрашиваешь, любезный Джеремия? Давай-ка я спрошу. Ты доволен жизнью?
– Был. Пока ты не отхватил у меня полгорода.
– А если бы полгорода вернулись к тебе – был бы снова доволен?
– Да вроде.
– Богатство, власть, женщины – всего хватает?
– Хотелось бы больше. Но плакать не стану.
– А законы Праматерей? Порядки там всякие, заповеди, устои – как тебе со всем этим? Не мешает жить?
Джеремия улыбнулся:
– Закон дал мне этот город – с чего бы я был против закона? Вот когда разбойники, вроде тебя, отнимают…
– То есть, до войны ты всем был доволен?
– Ага.
