Когда Фрида не знала, что ответить, она кланялась и смиренно шептала: «Ваше высочество…» Затем бежала за новыми конфетами – сливками – книгами – кофейными чашками – свечами – дровами.
– Я слышала звон, – бросала Мира, едва служанка открывала дверь. – Кажется, лошадь скакала по ступеням. Что это было? Ах, вижу! У вас дрожат руки, и чашка звенит на блюдце! Что с вами, сударыня? Вы пили вчера? Отчего дрожь?
– Ваше высочество, я бы не посмела!
– Конечно-конечно, не посмела бы, знаем. Того и гляди, упадете и разобьете чашку. С Линдси у меня не было таких печалей! Линдси все делала толком. Раз уж вы пьяны, то ступайте и принесите мне ханти.
Приняв за новую насмешку, Фрида просила прощения и убегала. Минуту спустя Минерва дергала шнурок.
– Где мой ханти?
– Ваше высочество, но вы же…
– Что – я же? Вам позволительно выпить, а мне нет?
– Сию минуту, ваше высочество.
Фрида приносила бутылку крепкой нортвудской настойки и кубок, наливала.
– Сударыня, вы дрожите, как мокрый цыпленок! Выпейте сами, пусть это вас успокоит.
– Ваше высочество?..
– Пейте! Вы и этого не можете?
Фрида покорно пила, а Минерва говорила:
– С Линдси было иначе. Что я скажу – все делала. Выпейте со мною – пьет. Почитайте мне вслух – читает. Сядьте и напишите письмо – садится и пишет.
Фрида не возражала. Ставила пустой кубок на поднос.
– Благодарю за угощенье, ваше высочество.
– Линдси знала свое дело! Пейте еще… пейте, говорю! Да уж, знала. Скажу: расчешите меня – тут же расчешет, да так нежно, будто пером погладит. Скажу: переоденьте – и вот я уже в ночной сорочке. Захочу в ванную… Да, действительно, хочу в ванную. Сделайте мне. Да вы, Фрида, вы, кто же еще? Я к вам обращаюсь! Святые Праматери…
Служанка металась под градом противоречивых просьб госпожи, но каким-то чудом успевала исполнять капризы быстрее, чем Мира – придумывать их. Мира ворчала:
– Переоденьте меня. Во что?.. О, Янмэй Милосердная! В сорочку, конечно, во что же еще! Я буду принимать ванную! По-вашему, должна купаться обнаженной, как блудливая девка?!
Фрида просила прощенья за одно, второе, третье, уже совсем сбившись с толку, в чем виновна на этот раз.
– Воду погорячее! Слышите? Не хочу мерзнуть! И так уже озябла, пока вы меня одевали!.. Дайте руку, помогите забраться…
Едва коснувшись воды босой пяткой, Мира вскрикнула: «А, горячо!» – и резко подалась назад. Потеряла равновесие, бедная Фрида не успела поймать ее. Мира упала, пребольно ударившись лодыжкой о медный край ванной. Закричала, схватилась за ушибленное место.
– Вы меня убить хотите! Подлая, злобная! Пойдите прочь! И мажордома сюда, сей же час!
Впервые Фрида не поклонилась ее высочеству и не убежала выполнять. Замешкалась, округлила глаза от испуга. Ванная, полная обжигающей воды, госпожа с расшибленной лодыжкой, служанка с запахом ханти изо рта… Дура или нет, а Фрида поняла, чем все это кончится для нее.
– Ваше высочество, но ведь вы сами просили… – пролепетала девица.
– То есть, я виновата?! Прочь, сказала! Зовите мажордома, пускай он с вами разбирается!
– Умоляю, простите меня…
– Не хочу вас видеть! Дайте мне Линдси! Или хоть кого-то, кто на нее похож!
Фрида всхлипнула:
– Не говорите мажордому, я очень прошу… Скажу Бернадет, чтобы она…
Мира вмиг забыла о наигранной боли.
– Бернадет? Кто это?
– Она служит в покоях сира кастеляна, но я попрошу, и она попросит…
– Это подруга Линдси?
– Ваше высочество, они с Линдси – два сапога пара… Если вам по душе Линдси, то… Вы только не говорите мажордому про сегодня, да?..
– Завтра приведите мне Бернадет… – начала Мира, но вовремя спохватилась. – Нет, забудьте. Просто опишите ее.
Фрида описала, как смогла.
– Ступайте, – сказала Мира. – Завтра утром жду свой обычный кофе. Простите, что я была… такой.
* * *
И снова – почему я думаю о Линдси?
Почему часами брожу по двору, высматриваю, прислушиваюсь? Ищу случая встретить эту самую Бернадет… положим, встречу – что дальше? Спрошу?.. И она, не страшась графа, примется щебетать с его пленницей? А если да – что скажет?
Линдси рассчитали из-за разбитой чашки.
Линдси выгнали за участие в моей маленькой хитрости.
Линдси больна чахоткой.
Убита жестокими грабителями ночью в городских трущобах.
Покончила с собою от чувств.
Пропала без следа.
Какое из этих известий хоть что-то изменит в моей жизни? Что бы ни сталось с Линдси, мне – сидеть, как и прежде, в своей башне, пожирать конфеты, ловить обрывки новостей. Отмечать точками на карте наступление Эрвина-мятежника, молиться о его поражении, улыбаться за столом его сестре. Всеми силами заставлять себя не вспоминать Адриана – поскольку нет в этом ни сладости, ни надежды… И все равно вспоминать, страстно желать его победы, молча выть от тоски…
Никакое известие о Линдси не отменит всего этого. Почему я думаю о ней?
– …Бернадет, подойди сюда, поговорить нужно!
Мира встрепенулась, огляделась. Источником шума был парень у ворот, в тени надвратной башни. Он явно намеревался проникнуть в замок, а стражники удерживали его скрещенными древками копий. Однако парень настойчиво рвался напролом и сумел продвинуться на несколько шагов вглубь двора. Лицо его было красным от натуги. Копейщики бранились на чем свет стоит, пытаясь удержать, но не били, щадили парня.
– Бернадет! – кричал парень. – Ну, подойди же!
Девушка, проходившая через двор, отдаленно напоминала Линдси: курносый носик, пухлые губки, с вызовом приподнятый подбородок – я, мол, хорошенькая и знаю об этом. Она нехотя приблизилась к пареньку:
– Дейв… зачем ты здесь?
Интерес, что вызвала у Миры сценка, мигом умножился на два. Подмастерье плотника с верфи, очень, очень хороший парень, подарки делает не только на праздники, а и так… Словом, жених пропавшей Линдси. Мира устремилась к нему.
– Ради богов, скажи мне: где она? – вскричал парень, перегнувшись через скрещенные древка. – Где Линдси?
Его пыл вызвал у служанки не то раздражение, не то брезгливость. Бернадет поморщила носик.
– Вот уж не понимаю, с чего бы мне говорить. Если она сама не сказала, то ни к чему тебе знать.
– Понял?.. – грозно рыкнул стражник. – А теперь проваливай.
– Но постойте!..
Часовой ухватил его за плечо с явным намерением вышвырнуть за ворота. Мира поспешила вмешаться.
