– Боги, какой глупец! Это же из-за вас мне пришлось испачкаться в такой грязи! Вы должны были сами все сделать еще вчера и уберечь меня. Но вы не сумели, лишь поэтому мне пришлось вмешаться. Приключение? Мерзость и позор – вот что это было! Я отрежу вам язык, если посмеете еще раз заговорить об этом.
– Вряд ли у вас получится… – буркнул Джоакин очень тихо, чтобы миледи не слышала.
Дальше ехали молча. Двигались полем, но не теряя из виду дорогу, чтобы не сбиться с пути. Азартная радость парня отнюдь не угасла, когда миледи пристыдила его, а даже напротив, набрала сил. Он был уверен, что позже, когда Аланис выздоровеет, они вместе вспомнят дельце и улыбнутся тому, как ловко все провернули. Что особенно приятно, теперь у них имелась общая тайна – одна на двоих. Страничка жизни миледи, что открыта только ему, Джоакину, и никому более!
Пару часов он смаковал это дивное чувство, но потом нечто более прозаическое поселилось в душе… В желудке, если уж говорить точно. С прошлого вечера Джоакин съел лишь половину редьки и несколько горстей малины. Тело восставало против такого пренебрежения и заявляло протест при помощи яростных спазмов в животе.
Еще час-другой он терпел, проклиная выносливость герцогини, которая легко обходилась вовсе без еды. Затем не сдержался и спросил:
– Миледи, не сделать ли нам привал ради поиска провианта? Ибо успешность нашего продвижения возрастет, если мы подкрепимся…
– И где же вы возьмете пищу?
– Вокруг нас поле, миледи…
– А, по редьке соскучились! – усмехнулась Аланис. – Потерпите, бедняжка. Впереди развилка, взглянем на указатель. Мне кажется, до города уже недалеко.
У развилки они выехали на дорогу и осмотрели столб. На деревянных стрелках значилось несколько городов, среди них был и Тойстоун. Но число миль, стоящее следом, озадачило Джоакина.
– Вы говорили, миль двадцать, миледи, – без задней мысли отметил парень. – Пол-ночи едем, должно было миль десять остаться. А тут почему-то значится тридцать…
– Я ошиблась дорогой, – сквозь зубы процедила миледи.
Джоакин пожал плечами:
– Ну, со всеми бывает… Кто из нас не совершает ошибок?
Тогда, внезапно, леди Аланис вскричала:
– Тьма сожри эту дорогу! Ненавижу ее! И вас с нею вместе, тупица! И Блэкмора, и Галларда, и Адриана – всех подонков ненавижу! Будь они прокляты!
В сердцах она принялась пинать дорожный столб, повторяя:
– Ненавижу! Ненавижу!..
Башмак слетел с ноги, она схватила и зашвырнула его далеко в поле. И вдруг, будто силы мигом оставили ее, опустилась на землю, закрыла лицо руками.
– Боги, как же я устала… – прошептала миледи.
Утешать девиц, а тем более высокородных, Джоакину доводилось нечасто. Он присел рядом с нею, несмело тронул за плечо. Аланис судорожно вздохнула, будто собиралась заплакать. Парень приобнял ее и сказал, поглаживая по спине:
– Ну, будет, миледи!.. Ничего страшного не случилось, все хорошо. Нужно поесть и поспать, тогда настроение наладится. И завтра с новыми силами…
Аланис рывком отодвинулась, ее отчаяние враз сменилось гневом.
– Вы не можете мне сострадать. Я не давала вам такого права! Ступайте, принесите мой башмак!
Джоакин тут же подхватился. По правде, он был рад перемене: гневная Аланис восхищала его, а плачущая – пугала.
– Сейчас, миледи.
– И второй!
Она скинула другой башмак и швырнула в противоположную сторону. Джоакин подался на поиски. Когда нашел и принес обувь, миледи уже сидела на лошади.
– Наденьте, – потребовала она, пошевелив стопой.
Джоакин обул Аланис, радуясь возможности прикоснуться к ее ножкам.
– Я решила, – сказала она. – Поедем прямо по дороге и заночуем в первой гостинице.
– Миледи, это же опасно! Не лучше ли в поле, у костра?..
– Я решила, – повторила Аланис и тронулась с места.
Джоакину не осталось ничего другого, как догонять ее.
Гостиница попалась через несколько миль. Воин долго тарабанил в закрытые ставни прежде, чем хозяин проснулся и выставил в окно взведенный арбалет.
– Я не грабитель, – пояснил Джо. – Мне просто переночевать…
Хозяин поворчал, но впустил. Аланис ждала, притаившись за углом. Парень было предложил сказаться мужем и женой, как делала миледи с лейтенантом Хамфри, но Аланис и слышать не хотела. Так что Джоакин вошел один и попросил комнату на первом этаже. Получив комнату, он заперся внутри и открыл ставни, громко покашлял. Аланис подошла под окно, он втянул ее внутрь. Она велела зажечь свечу, он зажег. Миледи брезгливо огляделась:
– Клоповник. Мои собаки спят в лучших условиях!
– Потому я и предлагал заночевать в поле…
– Ступайте, принесите мне еды. И воды, чтобы омыться. Горячей!
Понадобилось все джоакиново красноречие с двумя агатками впридачу, чтобы убедить хозяина разогреть воды среди ночи. С едой было проще: имелся хлеб, ветчина, морковь и даже холодная овсянка. Он перекусил, пока вода грелась, потом отнес все необходимое девушке.
– Вот, миледи, здесь и вода, и пища – все, как просили.
– Угу… теперь ступайте.
– Позовете меня, когда окончите омовение?
– Зачем?!
– Ну, спать…
– Вы что, намерены спать здесь?! Убирайтесь! В моей комнате вас не будет.
– Но хозяин заподозрит неладное, если я один сниму две комнаты…
– Спите в коридоре. Спите в поле, как вы мечтали. Делайте что хотите, только исчезните отсюда!
Джоакин покорно вышел.
– Сладких снов, миледи… – сказал он уже закрытой двери. В ответ щелкнул задвигаемый засов.
Парень сел на пол, накрылся плащом и смежил веки.
* * *
Эти несколько дней были, пожалуй, самыми странными в жизни Джоакина. Они представляли собою непрерывное чередование жара и холода, огня и снега. Чувства сменяли друг друга в такой безумной круговерти, что парень уже не мог и различить их: обида, сострадание, тревога, страсть, унижение, нежность, восторг… Картежник, что проигрывает за ночь годовое жалование, потом возвращает вдвойне, и вновь теряет все до медяка – и тот, наверное, чувствует в душе больше покоя.
Парень проснулся в коридоре придорожной гостиницы. Раннему пробуждению помог слуга, споткнувшийся о джоакинову голень. Парень накинулся было на него, но быстро понял, что это – возможность сделать нечто приятное для миледи. Пока она спит, нужно раздобыть и принести еды, а если совсем повезет, то и кофе. Она будет рада проснуться и сразу позавтракать в постели.
Он так и сделал. Сперва умылся и причесался, придал себе пристойный вид, подходящий для общения с герцогинями. Затем заказал яичницу с беконом и чаю. Кофе, конечно, не нашлось, зато к чаю прилагался маковый пирог. Джоакин принес горячее кушанье под дверь и осторожно постучал.
