– На что ты уставился? Что тут, хоромы Паолино? Дай-ка взглянуть.
Ласкез посторонился.
– Заметил? – каким-то особым тоном спросил он.
Джер помедлил с ответом, потом кивнул:
– Не только.
– О чем это вы там шепчетесь? – повысила голос Мади Довэ, стоявшая у географической карты. Ласкез и Джер оглянулись:
– Я думал, что его комната роскошнее, – хором сказали они и скрылись за дверью.
Тэсс не знала запаха лжи. Но ей показалось, что она его почувствовала. Пообещав себе чуть позже все разузнать у брата любыми доступными способами, она подошла к доктору Довэ.
Женщина, хмурая и сосредоточенная, уже отвернулась. Ее тонкий смуглый палец обводил контуры двух континентов Большого мира – Протейи и Веспы – и соединявший их Перешеек.
– Что-нибудь случилось? – тихо спросила Тэсс. – Вы… что-то поняли?
Доктор не услышала ее вопросов. Она была увлечена картой.
На Веспе Мади Довэ не задержалась: она была дикой землей. Строго охраняемым континентом, по известным причинам давно вынесенным за пределы остального мира. Прошло несколько сотен юнтанов с того дня, когда Веспа была полноправной частью Син-Ан. Пятым регионом, нарушившим общие законы, справедливые и предельно простые.
То есть, Пятым регионом на всех картах Веспа осталась и сейчас, но, наверное, многим было бы проще, если бы на ее месте изображали пустое закрашенное пространство. Веспу мало изучали на уроках землеведения, детей не возили туда на прогулки и каникулы, оттуда не приезжали путешественники. На Веспе даже Малый Синедрион – совет градоначальников и богачей – не играл особой роли. А пятый тобин – верховный правитель Веспы – конечно, имел голос, но семь глав других регионов вполне могли и не считаться с ним, решая ключевые вопросы Единства. К тому же это был единственный из восьми тобинов, не передававший свою власть по наследству, а утверждаемый остальными. По-настоящему Веспой правило Первое подразделение оборонно-карательной Длани, алопогонная стража. Жители Большого и Малого миров старались лишний раз не вспоминать об этих людях. Тэсс не была исключением.
– Ты видишь? Что это?
Теперь доктор Довэ вела пальцем по свежей, явно нарисованной от руки темно-красной кривой линии. Она шла от острова Четырех Ветров через океан, ненадолго заходила на Веспу, пересекала Перешеек, задевала портовые Таката́н и Аджаве́лл и заканчивалась на Протейе, в Галат-Доре – Первосветлейшей, столице Седьмого региона и всего Син-Ан. Здесь на конце линии виднелась кривая потекшая стрелка.
– Вы думаете… это нарисовал управитель?
– Возможно, – медленно отозвалась доктор. – Он ведь всегда любил загадки и умел их загадывать.
Тэсс вспомнила, как управитель заставлял их разыскивать по всему Крову подарки, приготовленные на Перевеяние – смену ветра Сбора ветром Сна, означавшую начало нового юнтана. В поисках ребятам неизменно помогали оставленные где-то подсказки, знаки, головоломки. У каждого подопечного были свои загадки, и оставалось только удивляться, как управляющий мог выдумывать их, никогда не повторяясь и умудряясь увлечь даже старших.
Тэсс обернулась к Тауре. Та, сидя на корточках у стола, смотрела на зайцев. Но ее торчащие ушки свидетельствовали о том, что подруга жадно ловит каждое слово. Наконец поднявшись, Таура медленно подошла.
– О чем вы разговариваете?
Тэсс показала ей стрелку. Таура прищурилась:
– Она нарисована его рукой.
– Как ты поняла? – удивленно спросила ла Довэ. – Это могло быть…
Шпринг странно посмотрела на нее и пожала плечами.
– Его рукой, – упрямо повторила она. – Он хотел что-то сказать. Может… мы найдем его там, куда указывает красная стрелка? Или по пути к этому месту? Мы ведь попробуем? Да? Мы ведь… не останемся тут? – Выражение ее лица изменилось, грусть сменилась испугом.
Тэсс попыталась поймать взгляд доктора, ожидая встретить сочувствие. Но ла Довэ выглядела неожиданно серьезной. Снова и снова она проводила по стрелке кончиком ногтя, покусывала нижнюю губу и о чем-то напряженно думала.
– Нам надо… – начала она.
За спиной снова раздались шаги. Обернувшись, Тэсс увидела Джера и Ласкеза. Последний держал под мышкой книгу со стола управителя.
– Что вы нашли? – вкрадчиво спросила доктор. – И нашли ли?
– Ничего, – коротко ответил Джер, а Ласкез показал книгу.
– Вот, альбом с кучей фотографий. У него там много наших снимков. За десять юнтанов. И вы там есть на парочке, ла. Вы хорошо получились.
Но Мади Довэ не особенно заинтересовалась альбомом. Мельком взглянув на плотную кожаную обложку, а затем посмотрев Ласкезу в глаза, она упрямо повторила:
– Что вы нашли?
Они переглянулись, и Джер неохотно признался:
– Там остался его запах. И его кровать убрана. В других комнатах было не так.
Таура охнула и резко схватила Тэсс за руку, но ничего не сказала. Ла Довэ прищурилась.
– И о чем это говорит, детективы?
Она намеренно передразнила Джера, и тот нервно усмехнулся, прежде чем ответить:
– Он исчез не вместе со всеми. Но он тоже пропал прямо из своей комнаты – в коридорах-то его запаха не осталось. И…
Ласкез толкнул его в бок. Лавиби осекся и отвел глаза. Почему-то он сомневался – стоит ли говорить дальше. Но доктор Довэ смотрела на него в упор, хмуря брови. Наконец она подошла почти вплотную и положила руку ему на плечо. Ее пальцы крепко сжались, возможно, даже причинив юноше боль.
– Джер, ты помнишь, что говоришь не с самками, а с женщинами? Ты не должен ничего от нас скрывать. Особенно от меня. Я воспитатель. Отвечаю за тебя. Ты обязан мне подчиняться, как все остальные. Наоборот не будет. Ясно?
Он кивнул, но продолжил молчать. Тогда доктор спросила:
– Что ты там учуял? Запах крови или запах незнакомцев?
Лавиби вздрогнул и наконец встретился с ней взглядом. Затем медленно произнес:
– Оба запаха, ла Довэ.
7. Алые паруса
– Нам нужно поскорее отсюда убраться.
Они понуро сидели в пустой столовой, также погруженной в туман. Еда не особенно лезла в горло, даже еще не успевший остыть хлеб из золотистой лобесовой муки. Тэсс становилось дурно, стоило ей только взглянуть на нежную белую мякоть и румяную корочку. Она отложила хлеб и придвинула к себе чашку с горячим трэмом. Ласкез в противоположность сестре уминал уже третью краюху – как всегда, когда его что-то тревожило. Еда помогала ему успокоиться, хотя сколько бы он ни ел, он по-прежнему оставался очень худым.
Мади Довэ медленно перевела взгляд на открытую дверь в кухню, откуда обычно вывозили на тележках тарелки и стаканы. Казалось, доктор ждала появления какой-нибудь знакомой фигуры в чистом белом фартуке. Мертвая тишина, не нарушаемая привычным дребезжанием утвари и бодрой перекличкой поваров, явно давила ей на уши так же, как и Тэсс. Наконец женщина вздохнула и покачала головой, возвращаясь к разговору:
