В цитируемом отрывке проявилось непреодолимое желание работников Государственного контролера представить любую деятельность «Натива» в отрицательном свете. В особенности доказать, что «Натив» якобы занимался вербовкой и использованием агентуры. За полтора года проверки они не нашли ни одного случая, который, хотя бы косвенно, свидетельствовал об этом. И поэтому они взяли этот случай и, извратив и исказив его, представили как пример вербовки и использования агента. Я вспомнил об одном из внутренних отчетов ФСБ, в котором было сказано, что «Кедми собирает информацию нестандартным способом, не вербуя агентов». А действительность была намного проще, и мы представили факты Государственному контролеру. Но кому нужны факты, если они не вписываются в отчет?
«Подкуп» был платой, согласно официальному договору, одной из российских общественных организаций. Эта организация, с которой у нас был подписан официальный контракт, советовала нам и помогла получить архивные материалы, которые уже были рассекречены, согласно закону, но до них еще было очень сложно добраться. В этом случае организация попросила нас осуществить плату наличными, что было обычным явлением, в том числе из-за проблематичности банков в тот период. Мною было дано разрешение и на форму оплаты, и на получение материала. Кстати, оплата была не из государственного бюджета и произведена работниками на месте. Один из них был Давид Бартов, который и был инициатором этого проекта, одного из важных и успешных в то время. Бартов, в прошлом директор «Натива», юрист, регистратор Верховного суда Израиля, бывший секретарь Комиссии Аграната и Комиссии Кагана. Он был законопослушнейшим и осторожнейшим человеком, который никогда не предложил бы и не сделал ничего, что бы походило на малейшее нарушение закона или инструкций. В этом не было ничего похожего ни на плату агенту или на вербовку. Получаемый материал относился к сложным отношениям между советской властью и евреями СССР. В данном случае это был материал, касающийся «Дела врачей» во времена Сталина. Совершенно очевидно, что этот материал не интересовал ни Моссад, ни Службу безопасности Израиля, которые не занимаются историей еврейского народа в СССР и в России. Материал, в получении которого премьер-министр Израиля обвинил меня, был предназначен еврейскому народу и государству Израиль. Через несколько лет подобный материал можно было получить довольно легко, но в начале 90-х это была единственная и редкая возможность.
Глава правительства раскрывает секретные материалы и обвиняет подчиненного ему высокопоставленного чиновника в выплате платы агенту в другой стране за полученный секретный материал, во время службы этого чиновника от имени государства и во имя его. Тем самым он заявляет во всеуслышание, что «Натив» занимается сбором секретной информации в других странах с помощью подкупа государственных служащих тех стран и передает эти материалы в Моссад и в Службу безопасности Израиля. Но проблема, согласно заявлению главы правительства Израиля, в том, что полученный материал недостаточно ценный для Моссада или израильской Службы безопасности! Тем самым премьер-министр Израиля, вопреки существующим фактам и реальности, публично превращает «Натив» в его деятельности на территории бывшего Советского Союза в филиал Моссада и Службы безопасности Израиля. И все это только для того, чтобы очернить и обвинить того, кто выступил с критикой против него. В нормальном государстве это не осталось бы безнаказанным. В Израиле это прошло без какой-либо общественной реакции. Когда помощники президента Соединенных Штатов раскрыли факт того, что супруга одного из выступивших с критикой президента является работницей ЦРУ, их предали суду, осудили на несколько лет и отправили в тюрьму. Они взяли всю вину на себя, прикрыв президента США, иначе бы и президента США предали суду. Но в Израиле ничего подобного не произошло, а то, что произошло, было еще хуже.
Я обратился к юридическому советнику правительства с просьбой начать уголовное расследование против премьер-министра Б. Нетаньяху по подозрению в нарушении закона о государственной тайне. И в этом случае Эльяким Рубинштейн, юридический советник правительства, сделал все, чтобы выгородить и спасти премьер-министра. В течение целого года я не получил от него никакого ответа! Вместо этого я получил обращение от юридического советника с просьбой ответить на жалобу Ассоциации за чистоту власти, поданную ему. В жалобе было написано, что Яков Кедми, глава «Натива», выступил с политическими заявлениями, находясь на государственной службе. Канцелярия юридического советника переслала мне для получения разъяснения весь материал, в том числе и определение начальника Департамента служащих Израиля, Шмуэля Холандера, что директор «Натива» выступил в средствах информации после того, как он покинул службу, и в соответствии с законом. Недостаточно того, что в канцелярии юридического советника правительства даже не читают материал, который они сами посылают, юридический советник написал в своем обращении, что он собирается проверять обе просьбы, в том числе и мою, о начале расследования, вместе! После года, в течение которого я не получил никакого ответа, я подал иск в Высший суд справедливости Израиля на юридического советника правительства, о задержке ответа на мою просьбу и о не начатом расследовании. Высший суд отказал мне в иске, в основном опираясь на то, что он не нашел в действиях юридического советника серьезного отклонения от его обязанностей. В саму суть проблемы Высший суд даже не вникал и не отнесся к ней серьезно.
Одним из аргументов Эльякима Рубинштейна было то, что, возможно, что премьер-министр считал, что он имеет право раскрывать государственные секреты. И поэтому в его действиях нет нарушения закона. Чрезвычайно оригинальный и изобретательный аргумент! Он, может быть, и достоин адвоката, но ни в коем случае человека, стоящего во главе государственного обвинения. Он противоречит всем правилам Разведывательного сообщества и порядку охраны государственных секретов. Только тот, кто определяет степень секретности, имеет право изменить ее, и никто другой. В данном случае у премьер-министра не было на это никаких полномочий. Кроме того, юридический советник утверждал, что в письме Беньямина Нетаньяху Государственному контролеру, по этому поводу, «…может быть, можно видеть в нем своего рода извинение…». На мой взгляд, это полная чушь. В письме Нетаньяху не было никакого извинения, но юридический советник был полон решимости спасти его от уголовного расследования и придал письму удобную ему трактовку.
Я отношусь критически и резко отрицательно к такому подходу к основным понятиям, как безопасность государственных секретов, права народа на свободу информации и на то, что важно для народа и страны. Но израильская общественность не отреагировала, и никто не требовал расследовать раскрытие Б. Нетаньяху государственных секретов. Американская общественность в подобном случае не осталась бы в стороне. Общество, чувствительное к чистоте норм и культуре власти, не смолчало бы. Основная вина за упадок моральных и нравственных принципов израильского руководства, усиливающаяся с каждым днем, лежит на общественности Израиля, которая мирится с этим и преклоняется перед прогнившей властью.
Я вспомнил, как мне передали о резко отрицательной реакции Э. Рубинштейна на то, что я рассказал о попытке Нетаньяху получить от российских властей Архив Хабада, в процессе чрезвычайно важных и секретных переговоров по поводу ядерного вооружения Ирана. Я понял от приближенных к Рубинштейну, что он попытался представить мои слова как разглашение информации секретных совещаний, в которых я участвовал. Если это верно, то, вероятно, у юридического советника правительства Израиля в прошлом, а сегодня Судьи Верховного суда Израиля и у меня разные представления о подходе к подобным проблемам. Я считаю, что нельзя смешивать личные приоритеты и дешевую политическую выгоду с важнейшими государственными интересами, оскорбляя и унижая престиж государства. Смешивание этих понятий не достойно и не входит в прямую компетенцию премьер-министра Израиля.
