Мой вывод был, что число предпочитающих ехать в другие страны, а не в Израиль будет постоянно и быстро возрастать. Темпы роста этого количества определялся моментом начала массового выезда из данного города. По моим оценкам, принятие решения о выезде занимало год, полтора, и важно было, в каких условиях и под влиянием каких факторов принималось это решение. Люди, которые выехали из СССР в 1978 году, начали взвешивать возможность выезда в 1976 году. Их решение отражает в большой степени ту атмосферу и те настроения, которые царили в местах их проживания в тот период, когда большинство выезжающих из СССР еще ехало в Израиль. Однако со временем таких людей будет становиться все меньше. Те, кто начал думать о выезде в 1978 году и сможет выехать примерно через год, находится в атмосфере, когда все больше и больше выезжающих предпочитают Израилю другие страны. Особенно это ощущается в таких городах, как Киев, Минск и другие, эмиграция из которых началась относительно недавно. Я утверждал, что из этих городов лишь единицы поедут в Израиль – по семейным обстоятельствам, идеологическим и религиозным мотивам или из медицинских соображений. Моим заключением было, что в течение короткого времени абсолютное большинство выезжающих, более 90 %, предпочтут ехать не в Израиль, а в другие страны. В том же заключении я подчеркнул, что никакие средства убеждения и пропаганды не смогут повлиять на решение евреев, выезжающих из Советского Союза, мировоззрение этих людей было сформировано советской действительностью. Я утверждал, что только невозможность въехать в другие страны, а именно лишение их статуса беженцев и прекращение им помощи, как беженцам, сможет изменить ситуацию.
Впоследствии, в многочисленных беседах с руководителями «Натива», «Сохнута», американских и еврейских организаций, с израильскими политиками я пытался разъяснить свои выводы, спорил и убеждал. Многие из них задавали один и тот же вопрос: если у евреев не будет возможности попасть в США, будут ли они вообще выезжать или предпочтут остаться в Советском Союзе. Многие так называемые «специалисты» по советским евреям утверждали, что нет. Я же утверждал, что евреи предпочтут ехать в Израиль, но не оставаться в СССР, даже если у них не будет возможности попасть в Соединенные Штаты. В Израиле, особенно учитывая тогдашние условия абсорбции, их жизнь все равно будет лучше, чем в СССР. Нельзя забывать и о том, что в то время речь шла в лучшем случае о десятках тысяч выезжающих в год. В конце концов Бегин принял окончательное решение не принимать никаких мер, чтобы предотвратить «отсев» выезжающих по израильской визе в другие страны. Что же касается причин такого решения, то, по утверждениям тех, кто слышал это от него в личных беседах, Бегин заявлял, что ему нужна поддержка американских евреев в борьбе за неделимый Израиль, за Иудею и Самарию и он не готов ставить под угрозу эту борьбу из-за проблемы «отсева» советских евреев. Тем временем мои прогнозы и по количеству выезжающих из СССР, и по части не едущих в Израиль начали сбываться.
Серьезных мер для борьбы с «отсевом» никто не предпринимал, но многие организации хотели продемонстрировать, что они как-то пытаются бороться с этим явлением. После долгих разговоров и помпезных заявлений в Еврейском Агентстве родилась идея посылать в Вену группу из шести-семи сотрудников на короткий срок, не более двух месяцев, чтобы попытаться уговорить выезжающих из Советского Союза ехать в Израиль. Во главе этого проекта была поставлена член Центрального комитета «Ликуда», бывшая одной из центральных фигур еврейского движения в Риге в 60-х годах и приехавшая в Израиль в 1968 году. Она вела очень активную деятельность в партии «Херут» по работе с выходцами из Советского Союза и была одной из самых ярых противниц принятия каких-либо мер пресечения «отсева».
Едущие не в Израиль находились в Вене, до переезда в Италию, около недели, и за это время нужно было постараться убедить их изменить свое решение. С той же целью были командированы несколько постоянных сотрудников Еврейского Агентства на более долгий срок в Италию, где выехавшие проходили процедуру оформления документов, занимавшую до полугода. Результаты этой работы были мизерными. Только отдельные семьи меняли свое решение. Конечно, и это было важно, но на масштабы явления в целом влияло мало. Обычно удавалось переубедить тех, кто изначально сомневался в силу семейных обстоятельств или каких-то других причин, ехать ли им в Израиль или в другую страну. Были среди них и такие, для которых это была возможность остаться и погулять в Вене несколько дней, заявив о своем желании ехать в США, а по истечении недели как будто бы «передумать» и уехать в Израиль. После атаки палестинскими террористами поезда с евреями из СССР в 1973 году австрийские власти направляли под своей охраной ехавших из Советского Союза в Израиль в отдельное, огороженное и охраняемое место, чтобы обезопасить их от новых атак террористов. Это было сделано не для того, чтобы воспрепятствовать тем, кто не хотел ехать в Израиль, выехать в другие страны, потому что, заявив о нежелании ехать в Израиль, они могли всегда покинуть это место. Эти меры принимались только из соображений безопасности.
В это время наметилась новая тенденция – незаконная иммиграция в Германию. Те, кто ехал в США и Канаду после нескольких дней пребывания в Вене, направлялись в Италию, поскольку в Риме находился американский центр проверки и оформления иммигрантов в США. Однако уже в Вене те, кто хотел, встречались с контрабандистами – евреями, австрийцами или немцами, которые незаконно переправляли их в Германию на машинах, поездах и другими способами. Довольно быстро у меня были все данные о сетях контрабандистов. Я знал, кто эти люди, каковы их методы и способы, графики их рейсов. Когда я обсуждал это с австрийцами и немцами, которые также были в курсе дела, они мне сказали: «Сами мы не будем проявлять инициативу. Однако, если от вас поступит запрос, с этим будет покончено за 24 часа. Незаконный переход границы – преступление, и этим занимаются уголовники, а не борцы за права человека. Однако без запроса с израильской стороны мы не будем вступать в конфликт с евреями».
Когда Нехемия Леванон, глава «Натива», приехал в Вену, я предложил ему обратиться к премьер-министру с просьбой разрешить мне действовать, чтобы положить конец этому позору – контрабандному провозу евреев в Германию. Однако в следующий свой приезд Леванон сообщил мне, что переговорил с Бегином, и реакция премьер-министра была следующая: «Что? Мы будем выдавать евреев немецкой полиции? Ни за что!» Весьма характерная фраза для Менахема Бегина. Мы не стали выдавать контрабандистов ни немецкой, ни австрийской полиции. В 1978–1981 годах около 20 тысяч евреев из Советского Союза въехали в Германию незаконным образом. В основном ехали из Вены, в редких случаях – из Италии. Таким образом, мы сами увеличили еврейскую общину в Германии, позоря и унижая память о Катастрофе. Наше невмешательство привело к тому, что дети людей, уничтоженных нацистами или павших в боях с нацизмом, пробирались через границу в Германию, чтобы получить там чуть лучшие условия, чем в США или в Израиле. Иммиграция в Германию таким позорным способом вызвала у меня чувство стыда и отвращения за то, что мы, еврейское государство, способствуем этому своим бездействием.
Тем временем постоянно поступающая информация привела меня к тревожному выводу. Из свидетельств, из сравнений и анализа складывалось впечатление, что советские власти встревожены быстро растущим количеством евреев, подающих просьбы о выезде. Устранение многих трудностей при получении разрешения на выезд в Израиль в 1976–1978 годах привело к резкому увеличению количества желающих выехать. ОВИРы с трудом справлялись с таким наплывом, особенно в основном из-за того, что не были увеличены штаты работников и темпы рассмотрения документов остались прежними. Концентрация и систематизация информации, а также сравнительно простые подсчеты указывали на все более растущее несоответствие между количеством заявлений и пропускной способностью ОВИРов. Время ожидания до подачи документов на выезд растянулось до полугода и больше и породило коррупцию и взятки за ускорение очереди на подачу документов. Отсутствие каких-либо признаков, что власти пытаются решить проблему очередей, привело меня к выводу, что они планируют другие методы сокращения количества выезжающих. Я предположил, что в скором времени будут наложены новые ограничения на выдачу разрешений на выезд, и сосредоточился на поиске свидетельств, подтверждающих или опровергающих мои предположения.
