Книга Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает, страница 69. Автор книги Яков Кедми

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает»

Cтраница 69

Я попросил о встречах с премьер-министром Шамиром и министром финансов Пересом. Первая встреча была с Пересом. Я вручил ему свой отчет и разъяснил его суть. Порекомендовав ему спланировать бюджет в расчете, что в 1990 году из Советского Союза приедут 100 тыс. человек, и сделать его модулярным, на случай, если приедут больше. Я пообещал, что в ближайшие месяцы мы сможем дать более точный прогноз. Если не ошибаюсь, через два месяца я представил новый отчет, в котором наш прогноз был на 150 тыс. человек. К концу года я представил окончательный прогноз: до 200 тыс. приехавших в Израиль из Советского Союза в 1990 году. В 1990 году в Израиль из СССР приехали 184 тыс. человек.

Через несколько дней я встретился с премьер-министром Шамиром. Он внимательно выслушал меня и спросил, с какой целью я подготовил этот отчет. Он сказал: «Когда люди приедут, мы их примем, как обычно, как это делалось раньше». Я удивился и терпеливо объяснил, что с таким количеством, о котором мы говорим, невозможно справиться без соответствующей подготовки. Страна сможет принять до 100 тыс. человек в первый год конвенциональными, стандартными методами. Однако при более высоких цифрах необходимы особые приготовления. «А что будет с репатриантами, если мы не сможем их принять должным образом?» – спросил Шамир в задумчивости. Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал со свойственной мне дерзостью: «Думаю, вы неправильно ставите вопрос. Если вы не сможете принять репатриантов, вы потеряете власть». Шамир был поражен: «До такой степени?» Я ответил коротко и четко: «Да, до такой степени».

Несмотря на данный прогноз, Минфин заложил в бюджет средства на абсорбцию только до 40 тыс. новоприбывших. Чиновники Минфина не поверили моим прогнозам. Я и не ожидал, что мне поверят, но в упорядоченной системе они должны были принять во внимание подобную возможность и подготовить соответствующие меры. Когда люди начали прибывать в огромных количествах, началась паника, и все полетело кувырком.

В начале 1989 года, видя изменения, происходящие в СССР, я вернулся к идее прямых авиарейсов между Израилем и Советским Союзом. Я встретился с гендиректором авиакомпании «Эль Аль» Рафи Хар Левом. Я хотел получить представление о видении проблемы с точки зрения государственной авиакомпании, выяснить, что предпринималось в этом направлении. Хар Лев разъяснил мне ситуацию и подчеркнул желание и готовность компании «Эль Аль» организовать прямые авиарейсы любым способом в соответствии с интересами Израиля. Он также упомянул, что несколько раз встречался с Чистяковым, главой советской дипломатической группы при посольстве Финляндии в Израиле. Было ясно, что дело не двигается из-за сопротивления политических кругов в Советском Союзе.

Летом 1989 года у меня появилась идея попробовать организовать полеты между СССР и Израилем через более удобную нам страну, Венгрию. Я встретился с представителем венгерской авиакомпании «Малев» в Москве и предложил ему, чтобы «Малев» перевозил репатриантов из Советского Союза через Будапешт в Израиль. Их специальные рейсы только с выезжающими в Израиль вылетят из Москвы, приземлятся в Будапеште и сразу же вылетят в Тель-Авив. Я сказал, что в будущем можно будет даже не приземляться, а, поменяв номер рейса прямо в воздухе, направиться в Израиль. А Израиль оплатит эти полеты. Так мы могли бы фактически установить прямые рейсы, не объявляя об этом формально. Взаиморасчеты с компанией «Эль Аль», которая тогда не летала в СССР, были чисто технической проблемой. Представитель «Малева» поинтересовался, почему нам так важно, чтобы самолет не приземлялся в Будапеште. Я аргументировал это соображениями безопасности и сложностями при переходе пассажиров и перегрузке багажа. Это было правдой, однако моя цель была предотвратить возможность выезжающим изменить маршрут и выехать в другие страны, как это происходило в Вене. Это предложение было решением проблемы ожидаемого мной значительного увеличения количества выезжающих в Израиль в ближайшем будущем. Представитель венгерской компании крайне заинтересовался моим предложением, финансовая часть ему особенно понравилась. Я понимал, что, если проект осуществится, он резко увеличит доходы Венгрии в твердой валюте. Мы договорились, что предложение будет представлено на рассмотрение руководства «Малева» и венгерского правительства. В течение ближайших месяцев мы встречались еще несколько раз, поскольку «Малев» был очень заинтересован в этом проекте. Однако правительство Венгрии затруднялось найти формулу политического решения. Мы договорились, что будем ждать разрешения руководства страны.

Тогда я решил, что настало время встретиться с руководством «Аэрофлота». По моей просьбе была назначена встреча с директором авиакомпании, однако утром в день встречи из «Аэрофлота» сообщили, что встреча отменяется. Проверка показала, что руководство авиакомпании получило указание от советского МИДа отменить встречу. Я потребовал выяснить, кто именно в МИДе дал указание. Оказалось, что это известный нам Чистяков, который вернулся в СССР и был назначен главой израильско-палестинского сектора в МИДе. Он принадлежал к старой школе советских востоковедов крайних антиизраильских взглядов. Чистяков даже не пытался скрывать свою враждебность к Израилю и пропалестинские взгляды. Я тут же попросил связаться с ним и спросил его, действительно ли он запретил «Аэрофлоту» встречаться с нами. Он ответил утвердительно. На мой вопрос о причинах он ответил, что это выходит за рамки полномочий нашей делегации. Я вскипел и угрожающим тоном, нарочито медленно сказал ему, что наши полномочия в точности соответствуют полномочиям их делегации в Израиле. И добавил, что в Израиле никто не запрещал ему встречаться с кем угодно, в том числе и с гендиректором компании «Эль Аль». Я потребовал объяснить, по какому праву он ограничивает наши действия, ведь мы не ограничивали его действия в нашей стране.

В его голосе почувствовалось замешательство, он не ожидал ни такого тона, ни таких слов. Советские дипломаты привыкли вести себя жестко и самоуверенно, и Чистяков никак не ожидал такого ответа от представителя Израиля. Он не знал, что сказать, и лишь повторял фразу: «Это выходит за рамки ваших полномочий». Я и предполагал, что ответ будет таков, и сказал нарочито медленно: «Слушайте внимательно, господин Чистяков, и запомните на всю жизнь: мы наложим на вашу делегацию в Израиле точно такие же ограничения, какие вы накладываете на нашу делегацию в Москве. И если вы не дадите нам перемещаться, то никто из вашей делегации не выйдет из финского посольства и разговаривать будете только с финнами. Если вы хотите этого, продолжайте ваши игры». Чистяков едва не задохнулся от неожиданности. Когда он пришел в себя, то спросил, говорю ли я от собственного имени или это официальная позиция. Я ответил с полунасмешкой и подчеркнуто высокомерно: «Вам бы следовало знать, что мы не используем ваши методы. Мы не проводили партийного собрания и не советовались с секретарем парторганизации, но отношения между нашими странами будут только на базе абсолютной взаимности. Ваши ограничения против нас тут же превратятся в наши ограничения против вас в Израиле». На этом разговор был окончен.

Через короткое время Арье Левин был срочно вызван в советский МИД. Левин вернулся напуганный и попросил меня срочно пройтись с ним прогуляться, чтобы обсудить новую проблему. «Что ты наделал? Как ты с ним разговаривал? – сказал он. – Они вызвали меня и указали на то, что ты разговаривал с Чистяковым в тоне, не принятом в дипломатии, и угрожал ему». Я объяснил ему обстоятельства разговора с Чистяковым, подчеркнув, что нам нельзя позволять советским чиновникам ограничивать наши действия, в то время как их делегация в Израиле пользуется полной свободой. Левин начал объяснять, что я накаляю атмосферу, это может повредить взаимоотношениям двух стран и тому подобное. Я сказал ему: «Успокойся, это единственный язык, который они понимают. Око за око. Полная взаимность. Нельзя уступать даже в мелочах». И добавил, что придет день, и я еще рассчитаюсь с Чистяковым. После двухчасовой прогулки по холодным улицам Москвы Левин немного успокоился, и все улеглось.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация