Связи не было никакой – провода оборваны или перерезаны, рации (те немногие, что имелись) – разбиты. Послали конных нарочных, но ни один пока не вернулся. Полная неизвестность…
Но, что бы ни случилось, надо воевать дальше. А для этого следует быть сытым. А иначе откуда силы возьмутся? Вот и решили заправиться как следует. Сели все вокруг импровизированного стола – расстеленной на земле плащ-палатки, плеснули по кружкам спирта, выпили по первой. А затем сразу же – и по второй… За удачу, за товарища Сталина, ну, и за себя, конечно. Чтобы завтра опять всем ужинать вместе, без потерь. При этом дружно стучали ложками – вкусная получилась пшенная каша, наваристая! Да еще с кусочками мяса – кониной.
У артиллеристов шальным снарядом убило две лошади, вот и поделились – по-братски, отдали половину задней ноги. На десять голодных мужиков – не слишком много, но что делать…
Постепенно началась беседа. Астанинцы сначала стеснялись новых знакомых, но потом ничего, разговорились. Стали интересоваться, где кто воевал, на каком фронте, под чьим командованием…
Капитан Вальцев ответил: сначала, летом 1941-го, на Юго-Западном фронте, в составе 9-го мехкорпуса Рокоссовского, точнее – 20-й танковой дивизии полковника Катукова. Сражались под Радеховом, Бродами, Дубно и Ровно, отступали. Затем, уже осенью – на Ленинградском фронте, защищая родной город. Тоже было непросто – в октябре дрались под Синявино, пытались прорвать блокаду, а в декабре уже освобождали Тихвин, форсировали по льду Волхов… В общем, есть что вспомнить.
Как выяснилось, Астанин в июне – июле сорок первого воевал почти в тех же местах – под Луцком, служил в 40-й танковой дивизии 19-го мехкорпуса генерал-лейтенанта Фекленко. Разговор после этого стал сразу доверительнее, живее – все-таки сослуживцы! Одна армия – 5-я, и даже мехкорпуса дрались рядом, бок о бок. И по сути, с одним противником – 13-й и 14-й панцерными дивизиями генерала фон Клейста.
За боевое братство, само собой, выпили еще, потом – за победу, которая непременно будет за нами… После этого, когда все насытились и слегка расслабились, разговор перешел на более мирные темы – стали вспоминать родных, семьи.
Из атстанинцев женатым оказался лишь водитель-механик Федор Фролов – в деревне под Тамбовом его ждала верная супруга с тремя детками. Остальные все – холостые.
Одним жениться еще рано – самому Астанину, стрелку Ерошину и наводчику Смирнову, а башнер Ковальчук хоть и разменял четвертый десяток лет, но семьей так и не обзавелся. «Хочется, – делился он с друзьями, – еще пожить для себя, поездить, людей посмотреть, себя показать. И денег заработать! Профессия у меня хорошая, плотник, на стройках нужная. И денежная при этом. А затем выберу себе место по душе и осяду. Куплю избу, выберу жену – непременно хозяйственную, домовитую, обзаведусь скотиной, птицей…»
Правильная, в общем-то, позиция, сразу видно – мужик солидный, серьезный, не вертопрах какой-нибудь. Только на войне думать об избе и хозяйстве поздно – другие дела есть. А доживем ли до победы – неизвестно…
– А у нашего командира невеста имеется, – неожиданно сказал Костя Ерошин. – Здесь, в медсанбате служит…
– Да? Кто такая? – вежливо поинтересовался капитан Вальцев.
Ерошин кивнул на Астанина – пусть сам расскажет. Андрей покраснел, засмущался, но ответил:
– Невеста – это громко сказано, скорее, просто знакомая. Виделись несколько раз, говорили… Но ничего полка не решено. Точнее – она не решила…
– Зря ты время тянешь, лейтенант, – усмехнулся капитан Вальцев. – Если девушка хорошая – бери и не думай! А то охотников вон сколько…
И подмигнул, как бы говоря: «Не упусти своего счастья, дурачок, будешь мямлить, тянуть резину – вмиг отобьют!»
– Тут такое дело, – еще больше засмущался Андрей, – она очень строгая, серьезная, даже боязно иногда к ней подходить. С такими глупостями. К тому же – хирург, военврач третьего ранга…
Михаил Стрелков, до того молча куривший, приподнялся и спросил неожиданно севшим голосом:
– А как звать твою невесту-то?
– Верочка… Вера Александровна, то есть. Наши ее ангелом-спасителем зовут – многих с того света вытащила. Хирург от Бога, рука, говорят, очень легкая…
– А что у тебя с ней? – напряженно поинтересовался Стрелков.
– Ничего конкретного, – огорченно вздохнул Астанин, – так, одни разговоры. Я в 316-й медсанбат как-то завернул, наших проведать, вот и познакомились. Она мне сразу понравилась! И ей я, кажется… Но не уверен, она прямо ничего не сказала… Я же твердо решил – как получу капитана, так сразу ей предложение сделаю. Чтобы все было как положено.
– А почему не сейчас? – хрипло спросил Стрелков. – Чего время тянуть?
– Так я же пока старлей, – вздохнул Астанин, – а она – военврач третьего ранга. Выше по званию… А в семье должно быть наоборот! Или хотя бы на равных…
– А вдруг она две «шпалы» получит, что тогда? – чуть насмешливо произнес капитан Вальцев.
– Ничего, – нахмурился Андрей, – подожду еще чуть-чуть. Пока майором не стану. И она подождет, если, конечно, любит меня…
Разговор явно переставал ему нравиться, и Вальцев это заметил.
– Пойдем, поговорим! – толкнул он в бок Мишу Стрелкова. – Обсудим кое-что…
Тот неохотно поднялся. Отошли метров на сто, чтобы никто не слышал, встали у старого полуразрушенного сарая.
– Миша, – начал Вальцев, – я, конечно, понимаю, но…
– Я ее люблю! – с вызовом ответил Стрелков. – И она меня – точно. А не как этого…
Вальцев кивнул:
– Да, все правильно. Но и ты пойми – война. У нас – важное задание, и мы должны его выполнить. Во что бы то ни стало. А всякие любовные переживания, и тем более – ревность, не должны мешать.
– Да понимаю все я! – резко махнул рукой Стрелков. – Но ничего поделать с собой не могу! Хочу ее видеть – аж до смерти…
Петр Вальцев вздохнул:
– Хорошо, попрошу Виктора Михайловича отпустить тебя. Сгоняешь к ней в медсанбат, увидишь, поговоришь. Но если все будет спокойно. А если немцы полезут…
Михаил понимающе кивнул – да, конечно. Долг – прежде всего, он выше всяких личных чувств.
– И вот что, – твердо произнес Вальцев, – Астанин не должен знать о твоих чувствах. Чтобы личные отношения не мешали нашему общему делу… Ни слова при нем о Верочке! Хорошо?
Михаил снова кивнул – справедливо.
– Значит, договорились, – сказал Вальцев, – ты о своих чувствах молчишь как рыба. И не бросай, пожалуйста, на старлея такие взгляды! Как будто растерзать его хочешь… Он же не виноват в том, что ему Верочка тоже понравилась… Сердцу, как известно, не прикажешь. А потом вы разберетесь. Если живы будете, разумеется. Ну а если нет…
Капитан махнул рукой – судьба есть судьба, от нее не уйдешь. Как она распорядится, так и будет.
