– Петрович, – хитро сощурился казах, – власть сменилась.
Добродушный актюбинский фермер регулярно балует меня осетрами со своего хозяйства и конской колбасой, а я присматриваю за его внуками Момой и Жосиком, которые учатся в Дмитровском рыбном техникуме, чтобы продолжить бизнес деда.
И вот ранним утром звонит Кали.
– Петрович, у меня беда, табун лошадей угнали!
– Я то чем могу помочь? – не сообразил я.
– Их через границу погнали в Оренбургскую область…
– У меня же вертолета нет, как я их найду? – я не въезжал в ситуацию.
– Мои конюхи идут по следам. Нужно, что бы в России их поддержали…
Ну что делать? Кому звонить? Конечно же, Толяну. Птенец вату не катал, дальнейшее общение Кали пошло с ним. Выяснилось, что конокрады застрелили вожака табуна, который им не подчинился. Границу перешли по реке в брод, там, где не было пограничников. Стоили казахские лошадки около пятидесяти тысяч долларов. Птенец послал в погоню две машины, набитые отборными уральскими головорезами. Свои действия они координировали с конюхами Кали. Конокрады передвигались медленно, с остановками, чтобы не загубить жеребят. Ночью на границе Челябинской области похитителей настигли.
Бубль, Кали Ке, автор. Казахстан. 2008 год.
Конокрады знали новотроицкую братву. Поэтому все обошлось без стрельбы и лишних базаров. Табун вернулся к законному владельцу. Гораздо сложнее было провести его обратно в Казахстан через границу. Но Кали Ке, старый коррупционер, решил и этот вопрос. Конечно, мой добрый друг был мне и Птенцу безмерно благодарен.
На следующий день, узнав от Птенца и Кали все подробности погони, я сидел и офигевал, мягко выражаясь. Только вчера боролся с интернет-шантажом, расписываясь в полной беспомощности и невозможности противостоять новым, продвинутым технологиям. А сегодня слушаю про гонки в оренбургской степи, какой-то табун, пастухов, братву, жеребят… Где я вообще? В XXI веке с киберпреступностью или в XIX с цыганами-конокрадами?
Или, может, все не так плохо, и мы еще пригодимся?
Шакалы
Иногда в художественных фильмах или детективных романах нам рассказывают, как трудно покинуть преступный мир. Вставший на путь исправления терпигорец всеми силами тянется к доброму и светлому, но коварные дружки его не отпускают. Подобная нелепая ситуация показана в «Калине красной», достоверностью которой принято восхищаться. Спору нет, бедолагу-крадуна Шукшин сыграл прекрасно и правдоподобно. Но его убийство не поддается никакому разумному объяснению. Режиссер не договаривает или передергивает. Значит, была причина. А уйти, «завязать» – никому не возбраняется.
В бригадах могут быть сложности. Если парняга не «завязывает», а, допустим, хочет сменить коллектив, то он уходит со знанием всех домашних адресов своих бывших товарищей, ему известны места сбора, отдыха и постанова работы. А если между его старой и новой бригадами возникнет конфликт?
Но бывают такие ситуации, что поменять образ жизни мешает сама жизнь. Ты становишься заложником своих правил и репутации. Вот и со мной случилась досадная история в тот самый момент, когда я задумался было об уходе на «пенсию».
В августе 2015 года я бурно отметил пятьдесят пять. Было много достойных людей. Пели друзья шансонщики – Жаров, Южный, Медяник, Лисицын, Дадали, Гранкина, Тернова. Из близких отсутствовали «закрытый» Костыль и уехавший в паломническую поездку на Афон Каленый.
Во главе застолья со мной сидела яркая, жгучая брюнетка Мариэль, гагаузка по национальности. Это двадцатичетырехлетнее чудо появилось в моей жизни в Новый 2015 год. С тех пор мы не расстаемся. Кстати, именно ей я обязан появлением этой книги. Однажды она разбирала вещи, которые я привез домой после того, как пришлось съехать с «Невы». Мариэль, даже не зная, кто автор, стала с увлечением читать старые, пожелтевшие листки с моими лагерными записями. Ей понравилось.
– Кто это написал? – чаровница обожгла меня выразительным взглядом блестящих карих глаз.
– Ну как ты думаешь? Я написал…
– А ты не хочешь эту рукопись куда-нибудь пристроить?
Я подумал: если интересно молодой девушке, совершенно далекой от нашей жизни, то может стоит вспомнить факультет журналистики и вновь взяться за перо?
С Мариэль. 2016 год.
Несмотря на тридцатилетнюю разницу в возрасте, мои отношения с прекрасной гагаузкой стремительно развивались. Не знаю, любовь ли это, но с ней мне одинаково приятно гулять, смотреть телевизор или просто молчать. Нам весело от одних и тех же шуток, мы понимаем друг друга с полувзгляда. Педагог по образованию и умница от природы, Мариэль легко нашла общий язык с моими детьми. Мы практически все время проводим вместе. Даже в спортзале.
Я привык к тому, что своей внешностью моя роскошная Дама неизменно привлекает внимание посторонних. Но ее красота по-королевски величественна и уж точно не производит впечатления доступности. Да и люди у нас воспитанные. Я вижу интерес и восторг в их глазах, но это нормальная реакция, не переходящая рамок дозволенного. Словом, меня это никогда не напрягало и никаких проблем у нас не случалось.
В этот несчастливый для меня вечер, спустя всего пару недель после шумного юбилея, мы решили посетить очередную шансонную тусовку. Меня пригласил организатор мероприятия, известный журналист и продюсер Алексей Адамов. Манией величия я никогда не страдал, приехал без сопровождения, сам сидел за рулем.
У меня самый красивый лоцмэн… с Мариэль.
Вечер сразу пошел не так. Во-первых, не оказалось близких собутыльников. Знакомые, да, но не более. Поздоровался с Верой Снежной, Герой Грачом, Дианой Теркуловой, Лялей Размаховой. Остальных вообще не знал. Заявленный Медяник, с которым я рассчитывал побухать, не приехал.
Во-вторых, в ресторане не оказалось светлого рома, который я пью уже второе десятилетие. Заказал джин. Не тот коленкор.
Часа через два мы уже стали сожалеть, что приехали к сюда, а не в трактир «Бутырка», где проходил какой-то достойный концерт. Алексей Адамов стал одну за другой посвящать песни «нашим гостям из солнечной Ингушетии». Меня сей прискорбный факт окончательно расстроил. И я вызвал водителя, чтобы ехать домой.
На выходе подвыпивший джигит неожиданно схватил мою спутницу за руку. Мариэль вырвала руку и резко одернула нахала: «Протри глаза, я не одна!»
