На самом деле, фальшь проникла из цеха производства и сборки, где формировался новый человеческий организм. Сердечко складывалось неладно: безмозглая самоорганизация клеток неверно истолковала генетическую программу. Ничто не совершенно: имелись и другие изъяны в растущем тельце. Возможно, они не будут иметь большого значения. Зато сознание продолжало развиваться. Вначале отсутствовало чувство времени, затем события уже не сливались воедино. Позже проявилась их последовательность: начали двигаться руки, затем пальцы один за другим. И пространство становилось ощутимым всё более по мере роста эмбриона, появления у него инструментов, а затем и способности исследовать мир вокруг.
Изучение, пассивное на ранней стадии, позволило смутно осознать, что есть вселенная, способная вместить его тело. Пальчики вытягивались, ножки брыкались. Скоро fetus уже мог чувствовать свой «домик» – амниотический мешок — и начал пинать его стенки. Так возникло туманное представление, что Вселенная больше мешка и, быть может, в ней есть другие существа, похожие на него. Оно усилилось с приходом зрения. Плод различал мутное красноватое свечение, которое то усиливалось, то убывало. Иногда свет нарастал быстро, и можно было разобрать даже бледную форму, похожую на плавающую рыбку. То было его собственное тело, пуповиной привязанное к чреву.
И вот настало время урока. Время узнать, что снаружи не только существует Вселенная, но есть и населяющие её существа, способные навязать свою волю ему и даже его матери. Спокойному комфорту пришел конец, и не один, а вместе с болью. Она переполнила еще неразвившуюся нервную систему, словно залила расплавленным свинцом. Стенка мешка прогнулась, заставляя беспомощное тельце дернуться прочь, и была проколота зондом. Розовый язычок уловил непривычный вкус, когда капелька маминой крови попала в околоплодные воды. Боль ушла, человечек вновь расслабился, чтобы засунуть пальчик в рот и посасывать. Но память о боли осталась, и ничего уже не будет, как прежде.
– Что, доктор? – спросила Ксения.
– Сделаем анализы и будем наблюдать, – профессионально успокоил акушер-гинеколог. – Пока отдохнете в госпитале. На всякий случай.
Глава 52
Подарок
– Обнаружена цель для удара, – обычно сдержанный Директор почти прокричал в трубку правительственной спецсвязи, идущей по бронированному и экранированному кабелю.
– Точнее!
– Есть спутниковый снимок товарища Грига. Точность опознания – 78 %. Стоит, закинув голову и воздымая руки, возле ярко освещенной виллы в пустыне. Высокий забор, охрана, автомобили.
– А пленочные метки в его багаже и одежде?
– Остались в Абу-Даби. Либо выявлены противником, как и предполагал Григ, либо оставлены там вместе с его вещами, не исключено, что им самим. Первый вариант означает высокий риск провала. Второй – нейтральный. Третий – риск предательства.
– Что предлагаете?
– В готовности имеется вооруженный ракетами дрон в Ахтубинске. Подлетное время пять часов плюс.
Президент посещал крупнейший авиаполигон «Владимировка», где испытывались советские, позже российские самолеты, а с недавних пор и беспилотники. Видел мощь современной боевой авиации и мастерство летчиков-асов. Но посылать в бой «Охотника» – невзрачную горбатую машину без кабины, малозаметную для радаров и управляемую оператором с земли! В маршрут 3000 км над Каспием, Ираном и Персидским заливом!
– Что у оппонентов есть из ПВО?
– Катар обороняют ПЗРК «Мистраль». Дрон пробьет. Но на базе аль Удейд дислоцирован 609-й Центр управления воздушно-космическими операциями США. Опять же по маршруту полета предстоит преодолеть ПВО Ирана. В акватории Залива присутствуют американские ВМС.
– Вероятность успеха?
– Компьютер выдал 37 %.
– Маловато. Сообщите о выходе товарища Грига с территории объекта. Возможно, тогда у вас будет более высокий коэффициент вероятности. Дрон держать в готовности.
– Есть.
Тщательно скрутив полотенце в трубочку, Алехин подложил его под колени. Склонившись над унитазом, пощекотал пальцами гортань и вызвал приступ рвоты. Принял душ, поторчал у зеркала: побрился, брызнул туалетной воды на руки, провел по щекам и влажным волосам. Открыл тубу дезодоранта, снял пленку с поверхности, смазал подмышки. Затем зубочисткой счистил верхний слой серенького вещества и достал алмаз, такой же серенький. Довольно хмыкнул, обмыл под краном, понюхал – запаха нет. Быстро оделся и отправился на аутодафе. В богато декорированную гостиную вошел, не глядя по сторонам – стрелка его компаса указывала на врага, сидевшего в кресле. Не говоря ни слова, протянул к нему правую руку и разжал кулак: невзрачный полупрозрачный камень размером с орех лежал точно между линиями Судьбы, Сердца и Ума.
– Подарок. Самое дорогое, что у меня осталось. Алмаз. Отныне у него есть имя – «Иблис».
– Как вы его провезли? Вас же обыскивали.
– Профессиональный секрет.
Муса взял драгоценность, зачем-то посмотрел на свет, и улыбнулся – впервые на глазах разведчика. Бросил на стеклянный стол, проследил, как камешек катился, облегченно выдохнул, когда беглец остановился у края. Гость понял, дебют партии остался за ним, хотя до эндшпиля еще далеко. «Зверь» осознал, что русский продемонстрировал: «Смотри, я мог бы привезти и более опасное, но я верен тебе».
– Отдам на нужды джихада, – без необходимости соврал хозяин. – Правда, ликвидация вами Чудова – более значительный вклад в общее дело. Что скажете по поводу смерти Гафурова? Она меня сильно беспокоит. Тоже ваших рук дело?
– Кто такой Гафуров?
– Руслан.
– Не знал его фамилии. Не в курсе причин и обстоятельств его гибели.
Лидер террористов промолчал, обдумывая слова Алехина. «Хорошо, что не стал излагать логичную версию, которую чекисты заготовили бы для него, будь он подослан». Настал черед задать важные вопросы: об убийстве Чудова, работе на Красько, о желании жить, о готовности умереть и еще о многом. Разговор затянулся до утра, но Матвей запомнил его дословно и, добравшись под утро до постели, вновь и вновь прокручивал сказанное. Особенно насторожила и обрадовала одна тема: ГУМ. С ней и принял его Морфей в объятия. Через час шпион встал и, как зомби, отправился в ванную, кашлять долго и надсадно. С момента прилета в Абу-Даби он проделывал такое регулярно: ремиссия должна остаться тайной, надо «сливаться» с образом онкологического больного.
Анализ дебюта шел не только в сознании и подсознании русского. В Эр-Риаде спецы просматривали видеозапись камер, следивших за гостем в помещениях виллы. Пытались – без успеха – найти в словах и поведении признаки предательства. Подаренный алмаз и изворотливость, проявленная с его провозом, впечатляли, застилали глаза: «Видели, как он в ванной его выковырял из дезодоранта!» Утром Бен Султан услышал резюме: «Как исполнитель подходит. Вероятно, готов сотрудничать. Надо закрепить его верность». Шеф саудовской разведки санкционировал катарцев на реализацию плана «Рагда» с новым исполнителем. А чуть позже, на королевском приеме Бен Султан отвел в сторонку посла РФ и клялся в уважении к России, рассыпаясь в комплиментах ее президенту.
