Тишина звучала многозначительнее слов. Собеседник отвернулся и ушел к привезшему его черному «гелендвагену». Что-то бросил стоявшему рядом Чудову и уехал. Сосны шумели, им нет дела до людских обид и интриг. Лесные обитатели никому не расскажут об услышанном и увиденном. Как и Матвей, за одни сутки убивший почки Иблиса и поразивший сердце Президента. И это, и другое необходимо, только радости Алехин не испытал. Неизвестно, что хуже: убить тело или ранить душу.
Новое острое вторжение извне. Ребенок беззвучно закричал, но его никто не услышал. На сей раз не зонд, а лезвие бескомпромиссно пронзило стенку чрева, и пришел свет. Огромные формы спустились, в разрез, холодно, хотя и нежно обхватив его тельце. Откуда ему знать, что это руки в перчатках? Его подняли и – о, ужас! – вытащили из утробы. Непривычный холод, яркий свет, затем острая боль, когда перерезали пуповину – последнюю связь с матерью. Он чувствовал, как его положили на гладкое и непривычно твердое, как пальцы раскрыли его молчащий рот, как рука шлепнула по крохотной попке.
Только всю новизну захлестнула боль, большая и страшная. Она приходила с каждым ударом в грудной клетке, словно невидимый кулак колотил внутри. Сквозь пленку околоплодной жидкости и ошметков крови в глазах проступали смутные овалы. Увы, боль мешала разглядеть в них человеческие лица, как диктовал первый рефлекс нервной системы новорожденного. И всё же он пытался увидеть их улыбки, уловить, что они рады его появлению. Улыбок не было.
Лица исчезли, их сменил мрак. Пульсирующая боль продолжалась, сотрясая туловище, отнимая силы. В сознании младенца возник первый и последний вопрос: «Эта новая темнота – возврат в спасительное чрево? Я возвращаюсь туда, откуда вышел?» И пришел ответ: «Ничего не бойся, просто лежи». Волшебство биологической самоорганизации дало фатальный сбой. Зарождавшееся сознание растворялось в хаосе Вселенной, мозг умер. Боль, наконец, прекратилась. Энтропия победила.
Никита страстно желал остаться в коконе сна, дарившего таинственную негу, ловко отвлекающего от забот и усталости дня минувшего. Рядом Маша, не вошедшая в дремотный сценарий, лишь создающая нежное и теплое биополе. Но пришлось протянуть руку в вибрирующему параллелепипеду, стеклянно-металлическому снаружи и электронному внутри.
– Да, – прошептал в микрофончик.
– Спишь? – из динамика прозвучал голос Степана, и сердце захолонуло. – Мой сынишка умер при рождении.
– Уууу! – застонал Вяземский.
– Ксения и Анна в трансе. А я с отцом не могу связаться. Попробуй его найти. Ладно?
– Постараюсь. Держись, друг, – успел вымолвить москвич прежде, чем калифорниец прервал звонок.
– Что случилось? – Шпагина уже сидела в кровати, притянув одеяло к груди, словно защищаясь от демонов ночи.
– Горе: бэби Алехиных умер. Надо сообщить Матвею Александровичу. Ты можешь его найти?
– Могу, – Мария еще выше подтянула одеяло, – только не стану и тебе не разрешаю.
– Почему? – Никита задал вопрос, ответ на который уже смутно угадывал. – Как-то связано с тем, чем ваша группа занимается в ЦКБ? Но я же пообещал Степе!
– Матвей Александрович едва выкарабкался из раковой западни и находится в серьезной оперативной ситуации. Он был в шаге от физической смерти и психического коллапса, новость убьет его.
– Как же ему доверили важную операцию? В его состоянии?
– А кому? – печально вздохнула женщина. – Кроме него?
Вяземский-младший замолчал. Они встали и сварили кофе.
Из спецсообщения ФСБ.
… Как установлено, «Спортсменам» удалось переправиться по реке в микрорайон Рыбоводный, где в Волгу вливаются два рукава р. Ахтуба и расположены острова.
Хозяин доставившего их катера на допросе показал, что был нанят неизвестным лицом и не имел представления о пассажирах. По его словам, те высадились на причал одной из многочисленных здесь стоянок малого речного флота, имея при себе несколько рюкзаков. В пути «Спортсмены» соблюдали молчание. По фотографиям задержанный опознал трех из шести членов группы, в том числе «Тренера» и агента «Смирнова». Последний, по мнению задержанного, вел себя также, как другие, признаков насилия в отношении агента не замечено.
Есть основания полагать, что «Спортсмены» могли выбраться за пределы Волгоградской области.
Агент «Смирнов», вероятно, продолжает выполнять задание, не имея возможности выйти на связь. Хотя нельзя исключать, что он встал на путь предательства.
Бороться с врагом стало привычкой с того момента, как молодой спецназовец попал в афганское пекло. Моджахеды хитрили, прятались, но оставались понятными даже в своем коварстве. Потом появился товарищ Григ, и дал путевку в разведку. Чудов невольно погладил правое предплечье, с которого тогда пришлось срезать татуировку «Никто кроме». Шпиону сложнее: Главный Противник, а под ним понимались США и их союзники, силен и обладает колоссальными ресурсами. Плюс к ГП есть противники неглавные, хотя и опасные. Геополитический кошмар России: с запада угроза военно-политическая, с востока – расово-демографическая, с юга – религиозно-террористическая. Враги ведут против Родины тайную, лишь порой переходящую в открытую, борьбу.
И вот, похоже, нынче все они слились в едином ударе по Кремлю и его хозяину. И кого же система выдвинула на острие контратаки? Товарища Грига, чьи пенсионерские прогулки с собаками Чудов прервал, чтобы ликвидировать последствия операции «Пакет». Потом последовали «Квитанция» и «Шиа», а теперь – «Рагда». Финиш каждый раз лишь означал, что Матвею вновь выходить на старт. Нынче «Хоттабыч» требует именно его на встречу в Коста-Рике. Человека, едва увернувшегося – в который раз – от смерти. Человека, чей внук скончался, едва родившись.
– Ты действовала правильно, дочка, – ласково взглянул на Юлию, с прямой спиной сидевшую напротив. – Родина перед тобой в долгу. Правда, она многим должна, только отдавать нечем. Уж, не обессудь, что бросил тебя в пекло.
– Я понимаю, – последовала ожидаемая реплика от девушки, которая еще недавно разбиралась лишь в экономике.
– Ничего нового: уже 300 лет Запад пытается уничтожить или расчленить Россию и уже 300 лет не может, благодаря ребятам, как ты и Влад. Вы – герои, но кому до этого есть дело? Никогда и никому не сможешь рассказать вашингтонскую историю. Если только внукам.
– А Влад? Ему же опасно там оставаться. «Хоттабыч» сказал…
– Мы его заберем оттуда, если возникнет угроза, – Игорь говорил и сам хотел себе верить. – В данный момент его отъезд подкрепил бы возможные подозрения ФБР, связанные со смертью Бреннана. Мол, раз смылся, значит, рыло в пуху. Тогда ваша работа пошла бы насмарку, «Хоттабыч» почувствовал бы опасность и не вышел бы больше на связь.
– Он настолько ценен? На фото выглядел еще кое-как, а в жизни – как неудачник, на Рождество подрабатывающий Санта-Клаусом в универмаге.
– Мог бы назвать должность человека, которого ты опознала, но тогда придется…
