– Ну, ваше состояние улучшилось, вы вполне контролируете эмоциональные всплески, – поспешила бросить спасательный круг Шпагина. – И эпикриз довольно оптимистический. Думаю, хватит сил не уступить болезни и духовно. Только нужны мощные стимулы и вызовы, способные мобилизовать волю. Желательно встряхнуться. Пассивная борьба должна смениться активной.
– Полагаешь? Хм, подумаю. Поезжай-ка ты к себе, уже поздно. Что со старым хрычем сидеть.
– До свидания, Матвей Александрович.
Архитектура – нимфоманка. То ей по нраву кубизм, то минимализм или еще какой «изм». Кто бы мог предположить, что здания посольств, ранее изобиловавшие колоннами, портиками и прочими приметами государственного величия, превратятся в бетонные крепости. Окна с фасадов исчезнут, решетчатые ограды заменят на противотанковые стены. Что сами дипмиссии! Кварталы вокруг ощетинятся блокпостами и надолбами. И чем страшнее комплекс, чем больше вокруг полиции, тем важнее держава, чей посол прячется внутри. По этим признакам любой может догадаться, что приближается к посольству США даже в дружественной стране. Глава саудовской разведки бывал здесь часто, но даже его каждый раз поражало сочетание безукоризненных костюмов дипломатов и полной боевой экипировки морпехов. «Квинтэссенция американская дипломатии: красивые слова плюс военный кулак».
Комната наглухо отрезана охраной и бронированной дверью. Мало мебели, никаких элементов декора, штукатурка по кругу, под ней многослойный кевлар. Чтобы никто не подслушал извне, не смог спрятать микрофон внутри или внедрить из соседнего помещения. Только кофе, вода, фрукты, арахисовые орешки и безвкусные крекеры, что нравятся лишь американцам.
Разговор тет-а-тет затянулся за полночь – проблемы Востока можно обсуждать бесконечно. ДНР заверял, что США не намерены сближаться с Ираном. Бен Султан клялся, что Саудовская Аравия – самый надежный союзник Вашингтона. Оба не договаривали, оба сомневались в искренности друг друга. Обычная история в мире разведки. Зато по конкретным вопросам, насущным для обеих стран, говорили предметно и на одном языке. Всегда лучше сотрудничать против общего врага, далекого и чуждого, особенно, если имя ему – Россия.
– Я лично пытался склонить Москву к взаимопониманию, – жаловался Принц, – беседовал с русским президентом. Предлагал помочь их экономике закупкой вооружения на миллиарды, обещал гарантии безопасности от исламского терроризма. Бесполезно, шакал кивает головой и гнет свою линию и по Ирану, и по Сирии.
– Дорогой Бен Султан, неужели надеялись на иную реакцию? Не станет Кремль заложником саудовской доброй воли в борьбе против боевиков и ваххабитов. Там понимают, что королевство может придержать моджахедов на Кавказе, урезав им финансовую помощь из стран Залива. Но также осознают, что раз ВЫ просите, значит, позиции Эр-Риада слабы.
– А как бы следовало действовать, господин директор?
– Простимулировать активность боевиков, ждать, пока Москва сама не обратится за помощью, и тогда диктовать ей условия.
– Это уже делалось, а результатов не дало.
– Не совсем так, уважаемый коллега. Во время крупнейших акций северокавказских повстанцев Москва обращалась за содействием и информацией. Достаточно вспомнить захват школы в Беслане, тогда русские звонили всем основным игрокам. Чтобы привлечь внимание Кремля, нужно крупное событие в чувствительной точке и в точное время. Нечто такое, что ударит и по политике, и по экономике.
– Вы думаете, что говорите?
– Я говорю, что думаю. Именно так считают в Белом доме.
– И здесь хватает сторонников жесткой линии в отношении России, но никто не согласится обнулить цены на нефть, как в 1991-м, когда рухнул Советский Союз, или в 1998-м, когда России пришлось объявить дефолт. Существенное снижение уже произошло, но его никто – ни США, ни Саудовская Аравии – не выдержит более двух-трех лет. У королевства сейчас нет такого запаса прочности, чтобы гробить свой основной источник дохода.
– Мы тоже не желаем длительного ценового коллапса, который похоронит сланцевую нефте– и газодобычу, опору энергетической независимости США. Речь о другой отрасли, важной для русских, но не для наших двух стран.
– Есть еще одно затруднение – король колеблется. В нынешней ситуации не готов к смелым шагам. Предпочитает рассуждать о поиске политических решений.
– Нужны люди, которые будут действовать, а не обсасывать проблему за бесконечными чашками вашего чудесного кофе.
– В здешних краях гостит как раз такой специалист. Правда, ваш госдепартамент объявил вознаграждение за его голову – пять миллионов долларов.
– МУСА ЗДЕСЬ? ОН ЖИВ? – ДНР не верил ушам. – Наша радиоразведка перехватила переговоры среди боевиков по поводу выборов нового лидера.
– Жив, хотя болен. Подлечился и способен возглавить акцию, по крайней мере, руководить дистанционно.
– Прокачайте его, пока в общем плане. Выясните, сколько людей сможет привлечь, желательно участие не только кавказцев и мусульман.
– Лично с ним не общаюсь, его нет на территории королевства. Контролирую Мусу через посредников.
– Разумно. Так мы договорились?
– В общих чертах. Важны детали.
– Идея акции за мной. Подробности последуют. Мой резидент будет держать вас в курсе.
– Надеюсь, завтра мы продолжим беседу у меня.
– Вы очень гостеприимны, благодарю за приглашение. Увы, пора вылетать в Токио.
ДНР был в состоянии оценить саудовское гостеприимство, даже не побывав во дворце Принца. Резидент поведал, что после полуденной молитвы на парковке перед торговым центром палачи обезглавили сорок семь приговоренных: как местных, так и «гостей». Они колебались по поводу здешних порядков и, видимо, амплитуда колебаний показалась спецслужбам излишне широкой. Шкалу откалибровал лично Бен Султан, известный жестким подходом к врагам королевства и противникам ваххабизма. В данной сфере он не нуждался в советах «Большого брата»: по смертным казням Саудовская Аравия далеко обогнала США, отстав лишь от Китая, Ирана и Ирака. Зрителей на экзекуции собралось немного – человек 20, включая полицейских – на солнцепеке стоять неохота. Событие пустяшное по сравнению с распродажей в молле, где центральное кондиционирование воздуха.
Директор привык закрывать глаза на любую кровь и насилие, если те вписывались в американскую картину мира. «47» вписались, как и Муса. Глаза закрылись: взлет-виски-сон.
Русский отдел, хотя и утратил ведущее положение в ЦРУ, остался в центре внимания начальства. С одной стороны, хорошо: прямой доступ в главные кабинеты и серьезные ресурсы. С другой, плохо: высокие требования и неоднозначная репутация. Смутное время в России позволило добиться оперативных успехов и обзавестись агентурой высшего уровня. Но, поскольку Москва набирала силу и заговорила громким голосом, работать стало сложнее. Руководство требовало чудес, а с волшебниками не складывалось. К тому же череда предательств в рядах русистов, ставшая причиной скандалов в недалеком прошлом, ограничивала доверие к сотрудникам, затрудняя их карьерный рост. Это вызывало недовольство и порой тихий ропот тех, кому приходилось учить трудный русский язык и вникать в глубины славянского менталитета.
