– Ленивый стал, деньги любит, работу – нет. Видишь: сам не приехал, тебя прислал. Разберись с ним по-быстрому, чтобы не мешался, и власть – твоя. Пока подбирай людей из славян. Шахидов-мусульман я тебе пришлю.
– Что насчет «жертвенной фигуры», как вы выразились?
– Так пожелали мои местные союзники – очень серьезные шейхи и принцы. Есть такая фигура на примете – Матвей Алехин, бывший чекист, еще недавно близкий к русскому президенту.
– Разве можно чекистам верить?
– Верить нельзя, а использовать можно.
– Что Маге сказать?
– Скажи, скоро будет шанс захватить «Росселитру». Пусть готовит финансы. И будь строг с ним: скоро под тобой ходить будет. Завтра же возвращайся в Москву.
Песок под ногами тот же, температура стабильная, солнце прежнее, а человек, идущий в пене прибоя – иной. Внешность не изменилась, только сущность трансформировалась: вместо бандита к «Джумейра Бич» шел террорист с доступом к ресурсам правителей Персидского залива. Новый статус в криминальном мире того стоил, верил Руслан. Ему предстояло узнать, статус прижизненный или посмертный.
Миловидная блондинка крикнула сынишке: «Медвежонок, не заходи глубоко». С интересом оглянулась на проходившего мимо брюнета с курчавой гривой и волосатой грудью. «Как мальца уложишь, приходи в бар», – мимоходом бросил Руслан, возбужденный двумя сильнейшими афродизиаками – опасностью и деньгами. Не притормозил, не оглянулся – был уверен, что женщина придет. На ходу учился вкладывать в немногие и негромкие слова тот магнетизм, что испытал, слушая «Зверя» там, на пирсе. Смутился, вспомнив, как они вышли на веранду ресторана, и Муса приказал: «Прыгай!». Высота была метров шесть, но прыгнул, не задумываясь, и поплыл к берегу. Видел, как от пирса удалялся катер, увозивший сочащегося сукровицей и ненавистью человека. Скорее, шайтана во плоти, вернее, Иблиса – самого дьявола.
Вилла Эрнеста примостилась на крутом склоне, уступами спускаясь к воде, где на ровном пятачке даже уместились три дерева. Удачная архитектура и умение строителей сделали «лесенку» вполне комфортной. Единственное неудобство – дорога-улица, проходящая сзади на уровне предпоследнего этажа. И еще один минус – рядышком церковь, чей колокол громко отбивал время. Впрочем, в прошлые века – плюс для жителей, не имевших часов.
Окруженное лесистыми горами озеро потрясало Алехиных в каждый приезд. И даже в этот час, когда надвигались темные тучи, Комо оставалось волшебным. Маленькие белые гидросамолеты торопились совершить посадку до первых шквалов грозы. Лодки и яхты – укрыться у причалов. На террасе под полосатыми маркизами никто никуда не торопился. Потягивали коктейли и вели беседу на важные темы: дети, бизнес, мода, машины, дальние страны. Серьезные вопросы – здоровье и болезни, войну и мир, любовь и ненависть – не затрагивали. Поначалу.
– Матвей, – не выдержал Миронович, – пусть девчонки потрендят, а тебе покажу мой катер – корпус из красного дерева, классическая форма, кожа «цвета тела испуганной нимфы».
Осмотр перешел в демонстрацию на воде. Хозяин ГУМа надвинул шкиперскую кепку на потный лоб и, чуть высунув язык, выписывал виражи на глади, потемневшей в ожидании ливня. Наконец ударила первая молния, и гордость итальянского яхтостроения постыдно спряталась в эллинг. Эрнест снял промокшую кепку и так виновато пригладил черные с сединой волосы, что только слепой не сообразил бы, грядет неприятный разговор.
– Слушай, нынче пятница и вечером вечеринка у Красько – видел его поместье по пути сюда? Ну то, с ливанским кедрами?
– Таксист показал достопримечательности: Ричард Брэнсон, Джордж Клуни и Михаил Красько. Нельзя сказать, что фамилии итальянские, увы, кризис разорил часть местных богатеев.
– Не только местных, мой друг, у меня также проблемы. Хочу тебя пригласить с собой к Красько. Его фирма ведет в ГУМе строительные работы, я ему прилично задолжал, а с cashflows (денежными потоками, англ.) плоховато. Надо бы от него получить отсрочку, боюсь, мне откажет. Ты же – переговорщик экстра-класса.
– Старая игра в доброго и злого полицейского, то бишь заемщика.
– Типа того.
– Я нынче совершенно свободен. Надеюсь, Анна купила подходящее платье. Вот только драгоценностей у неё с собой нет. Как бы не стала комплексовать на здешней ярмарке тщеславия.
– Найдем ей подходящие бриллианты, а тебе возьмем смокинг на прокат. Пойдем, глянем финансовые документы, покумекаем.
Молодым бойцом, а Макалистер помнил себя на исходе войны во Вьетнаме, мечтал о покупке джипа. Теперь же, сидя в черном внедорожнике, не думал о тачке вообще, только о текущих делах. «Бог послал мулатку! Точнее, сотрудник, вербанувший её на компромате. Вербовка не планировалась и стала результатом случайности, потому официально парень её не оформил. Вставлял, наверное, девке регулярно, пудрил мозги шпионским трепом. Потом уехал в Ирак, а пароль оставил Джеку. Там, в Ираке его и взорвали вместе с конспиративной квартирой. Хорошо, русские не такие свирепые, но, если операция УПРО прокатит, то ФСБ сотрет ластиком агентуру ЦРУ, а может и сами резидентуры».
Подключив «Птицу», стало легче саботировать дурацкую затею психов-начальников. Или миллиардера из Белого дома, подверженного мании величия? Собственно, сначала хотелось лишь вставить палки в колеса, чтобы лично отомстить руководителю УПРО. По мере того, как антироссийская истерия охватывала верхушку Вашингтона и через СМИ прививалась общественному мнению, у него усиливался страх перед истинными целями президентской директивы. Одно дело вербовать агентов для сбора информации и оказания влияния на Россию, другое попытаться осуществить украинский вариант в ядерной державе, способной уничтожить США.
Опять же спецоперация приобретала террористический характер. После атаки на небоскребы Нью-Йорка, когда погиб брат его жены, Джек пересмотрел свои взгляды на террористов. Это до того можно было их делить на плохих и на хороших, а после – следовало только уничтожать. Шурин – простой мужик из Канзаса – служил техником в нью-йоркском офисе ЦРУ, чье здание рухнуло само по себе. В него не попал самолет, там не начался пожар: тридцатиэтажная коробка запросто сложилась через часы после авиатаранов по соседям. Когда Макалистер и некоторые коллеги начали задавать вопросы, им сверху приказали заткнуться.
И они заткнулись, как и военные, удивившиеся, что от врезавшегося в Пентагон лайнера не осталось обломков, даже двигателей. Что обломки: сотни видеокамер охраны умудрились не заснять огромный «Боинг», якобы ударивший в первый этаж. Такую точность попадания вряд ли сумел бы обеспечить даже боевой пилот, способный совершать посадку на авианосец. Чудеса в решете!
Также дурно воняло и от приказа восстановить контакт с «Шахтером» – парнем, снабжавшим сведениями о подземных коммуникациях центра Москвы. Во времена существования СССР планировалось уничтожение советских бункеров и «Метро-2» в ходе американской ракетной атаки. После того, как атомная война исчезла с повестки дня, данные можно использовать только для проникновения в Кремль. Не нужно быть гением, чтобы догадаться зачем.
