Вскрыв сетчатую защиту воздуховода, «Шахтер» и напарник из «подземных крыс» скользнули вглубь коллектора, проходящего под Ильинским сквером. Третья ходка – предыдущие привели к перекрытым проходам, ранее использовавшимся диггерами. Богдан, как велел себя называть, был родом из Львова и почти чисто говорил по-русски. Судя по некоторым французским словечкам и военным навыкам, успел послужить в Иностранном легионе, пока не подался к западно-украинским националистам на Майдан. Теперь спеца наняли разведать ходы в центре Москвы.
– Сегодня нам повезет, – произнес «Шахтер», чтобы нарушить напряженную тишину, прерываемую их дыханьем и ударами по каскам капель, срывающихся с потолка.
– Сказала мышь, толкая гору, – последовал раздраженный ответ западенца, ранее предполагавшего, что быстро закончив дела, сможет прошвырнуться по клубам и снять пяток-другой доступных девиц.
Вдруг иностранец остановился и, сдвинув инфракрасные очки, уставился на экран переносного георадара. Очевидно, чуткий прибор обнаружил за люком в бетонной стене другой ход, ведущий вниз. Поводив рукой туда-сюда, он включил фонарик на лбу и стал осматривать замок.
– Надо вскрыть, – вынес вердикт и приказал «Шахтеру». – Пройди чуть вперед, проверь обстановку.
– Там, метров через сто поворот, за ним вход в пост «тоннельщиков» – ФСБ здесь тщательно охраняет подходы к зданиям президентской администрации и Минфина. Ты осторожнее: кроме замка должны быть еще и новые датчики.
– Не учи отца детей делать! – отрезал Богдан, нахватавшийся идиом от русских сослуживцев по легиону. – Почти уверен, здесь есть проход.
«Шахтер» шел ощупью, не полагаясь полностью на прибор ночного видения. Ему хотелось отделаться от пришельца, ищущего тайную автодорогу, по слухам построенную между Лубянкой и Кремлем. Поговаривали, что по ней Сталин намеревался бежать, когда фашистские войска подошли к Москве. А раньше по ней возили на допрос к «Усатому» генералов и партийцев из внутренней тюрьмы НКВД. Защищаясь от неприятных реминисценций, сознание подкинуло идиллическую картинку: он сидит на веранде своего загородного дома, кругом лес, а на столе ТОТ ТОМ. С некоторых пор старинная книга часто приходила во снах, а в тени за ней, нет-нет, да и мелькали её сестры – ведь на аукционе проданы еще три похожих кожаных фолианта про времена Ивана Грозного.
За поворотом ничего примечательного не нашел и повернул назад. Богдан уже вскрыл люк и спустился по металлической лестнице вниз, оказавшись в тоннеле квадратного сечения 3 × 4 метра. Прошел немного вперед: GPS показал продвижение по азимуту на Красную площадь. «Оно!» – хмыкнул.
Дежурный центра наблюдения за подземными коммуникациями ковырял в носу, борясь с сонливостью. Читать или по-иному развлекаться запрещено инструкцией, а непрерывно рассматривать неподвижные видеоизображения на мониторах – скучно. Даже сработавший датчик движения не сильно возбудил внимание. «Плохо настроен, небось, на крысу сработал». Как и предписывал регламент, вызвал мобильную группу: пусть разбираются. Вслед за датчиком ожила камера в коллекторе, показывая пробирающегося человека.
Затем снялась блокировка бронированной двери ближайшего поста охраны, выпуская «тоннельщиков». Видимо, услышав их топот, подозрительный тип засуетился. Дежурный активировал резервные камеры на автодороге и ахнул: посторонних двое! На экране почти сразу пошла засветка от фонарей, ослепляя светочувствительные объективы, способные видеть в темноте. «Как в кино!» – подумал, нажимая кнопку общей тревоги в зоне Китай-города. Не увидел он, как «Шахтер» включил рацию и крикнул: «Линяем!». А экс-легионер выхватил пистолет, и уже поднимался по лестнице, когда увидел промчавшиеся мимо открытого люка лучи и услышал громкий голос: «Стоять! Стрелять буду!». Затем прозвучала автоматная очередь, сразившая убегавшего «Шахтера».
Бросив снаряжение и выбравшись в коллектор, западенец, крадучись, приблизился к двум «тоннельщикам», склонившимся возле раненого русского. Почти не целясь, разрядил обойму и поразил преследователей. Перезарядив оружие, добил лежащих на грязном и мокром полу, включая «Шахтера». Бегал бывший легионер отлично и скоро через воздуховод выбрался в сквер. Метнулся через площадь и успел скрыться за оградой Храма Всех Святых на Кулишках. Ему повезло: рядом с церковью дремал в машине сержант патрульно-постовой службы, который не сразу отреагировал на полицейское радиосообщение: «Вооруженный преступник. Огонь на поражение».
Аналитики – умные и дотошные люди, способные извлечь много полезного из скудной информации и сделать далеко идущие умозаключения на основе обширной. Чего они не могут, так это найти в массиве данных то, чего там нет. Заключение российского онкопсихолога и дневник самого пациента обрушили на них мощнейшую волну человеческого горя и распада личности. Сомнений в достоверности не возникло, в диагнозе – тоже.
– А его чекистское прошлое? Бред об ответственности КГБ за возникший у него рак? – назначенный скептиком эксперт пытался найти бреши в уже сформировавшемся общем мнении.
– Память всегда не совершенна и хранится в запутанной чаще человеческого мозга. Неосознанно индивид постоянно редактирует историю своей жизни, меняет логику воспоминаний, пересматривает оценку прошлых событий, – приглашенный профессор из университета не удержался от лекционного тона. – Память – не жесткий диск с оцифрованной записью. У нее есть побочная, но важнейшая цель – создавать владельцу иллюзию его значимости, его способности контролировать события, пусть и в прошлом. Сейчас этот человек стоит на пороге ада.
– То есть, субъект пытается для себя сотворить альтернативную реальность, связав далекое прошлое с будущим, пусть и недалеким. Отсюда и желание смерти героической, по собственному выбору.
– Очевидно, он готов к драматическим, если не сказать грубее, шагам, – профессор кивнул. – В таком состоянии его можно подтолкнуть к радикальным действиям. И, кстати, коллеги, я не верю, что им возможно манипулировать, используя позитивные стимулы, типа обещания излечения при помощи новых препаратов.
– Да, – согласилась участвующая врач-онколог, – пациент, судя по его дневнику, неплохо знаком с биологией и достижениями фармакологии. Попытка обмана может оттолкнуть его.
– Если нет возражений, – глава экспертной группы, срочно созванной для профилирования личности «А», медленно обвел взглядом коллег, – то в резюме подтверждаем психологическую пригодность субъекта и рекомендуем использовать его суицидальную направленность.
Босс Управления планирования разведопераций удовлетворенно просматривал резюме Алехина. Подробно читать не стал, видел, что подходит на уготовленную роль. Осталось дождаться мнения Макалистера, посланного взглянуть на русского живьем. «Чертов «Кошколюб» молчит, а время неумолимо утекает сквозь пальцы. До дня «X» осталось совсем немного».
Матвея никогда не беспокоило отсутствие веры в Господа. Теперь его потрясло то, что он поверил в дьявола. Пусть на минуту, а поверил. Теперь ему стал знаком истовый восторг/ужас перед чем-то/кем-то не от мира сего. С подобным сталкиваться не доводилось, оперработа строилась на общении с людьми. Иблис и он сам так далеки друг от друга, что коммуникация невозможна в принципе. Нет, оба применяли вторую сигнальную систему, знакомые слова и жесты, но говорили на разных языках, пользовались разными символами. Только эмоциональный контакт частично компенсировал невозможность объясниться по-человечески.
