– Хорошо, пока идем по алехинскому плану, – резюмировал Президент.
«Бриться надо сверху вниз», – так учил отец. «Но что сойдет для шахтера, не подходит аппаратчику ЦРУ», – думал Макалистер, проводя станком снизу вверх, срезая волоски почти до фолликул. Нежную, розоватую, с веснушками кожу – кельтский тип – саднило: прихватило солнцем у арабов. Зато на душе удовлетворение. Ночью даже приснилось сексуальное пиршество с мулаточкой. Что только с девушкой не делал: и так её, и сяк, даже вспоминать стыдно. С женой Джек таких вольностей не позволял, хотя после её климакса они спали раздельно и редко сходились в кратком и непритязательном соитии. Без виагры и мизер не получался, диабет испортил гормональный баланс. Жаль, по жизни с Паолой так и не довелось встретиться, пришлось держать связь по почте и через «Птицу».
Ах, да! Бурный секс он имел когда-то с вьетнамскими проститутками. То было давно, в прежней, дошпионской жизни. Во Вьетнаме его и присмотрел вербовщик ЦРУ. Ох, там натворили! Одна операция «Феникс» чего стоила! Ликвидировали сочувствующих партизанам – трупы горой. Рука дернулась, из пореза стала сочиться кровь почти, как у Мусы из ранок. Передернуло от отвращения: «Зверюга!» И с такими отбросами УПРО намеревается провести акцию – высокие слова и низкие цели. Алехин – иной тип, совсем иной. Жаль, когда всё закончится, нельзя его будет пригласить в Коста-Рику: поболтали бы, выкурили по сигаре, посмотрели бы мои поезда и локомотивы.
Раньше Макалистеру казалось, что перевезти железную дорогу не получится – сложно и дорого. Теперь, после первых шагов по сдаче русским операции «Рагда», появилась желание, скорее надежда, заработать денег, сдав еще кое-что. Только надо тщательно продумать пути отступления, когда в управлении начнутся разборки. А они начнутся, Алехин позаботится. Почти дохляк, на одной силе воли тянет, но позаботится. Жаль коллегу, почти одногодка. Интересно, как тот бреется? Наверняка, снизу вверх. «Ладно, хватит миндальничать, пора «Птицу» выводить на орбиту в качестве ложной цели».
«Птица» прочел предложение Фишмана, и его охватило возбуждение неизвестной ранее природы. Шеки покраснели, ладони ласкали друга в бесконечном вращении. «Удача! Появился русский!». И на планерке спецгруппы ломал голову в поисках правильного хода, ожидая своей очереди, чтобы сообщить коллегам: Государственный шанхайский банк и корпорация Sinochemi открыли Магомедову кредитную линию для скупки акций «Росселитры». Новость не вызвала особого обсуждения, только шеф УПРО многозначительно ухмыльнулся и велел выяснить, какими судами перевозят удобрения с фабрик холдинга. Пришлось пообещать уточнить эту деталь. Оперативники сумасшедшие, вникают в ненужные мелочи.
Доехав до Лэнгли, попросил ребят из русского отдела помочь, но те сразу уткнулись в свои мониторы или срочно снимали телефонные трубки для «важного разговора». Пришлось искать содействия у Макалистера. Тот сразу напряг куратора московской резидентуры: «Сориентируй того «орла», что добыл медицинское заключение, ну, ты помнишь по кому. Пусть выяснит, как русские перевозят по рекам и морям селитру. Pronto»!
Историю с шахматным поединком, напротив, воспринял без энтузиазма, порекомендовав «Птице» пригласить неизвестного на баскетбольную площадку.
– Посмотри, кто придет. Если чудак, не подходи. Если и, правда, русский, то поболтай, но заводить знакомство с иностранцем запрещает внутренний регламент ЦРУ. Понятно?
– Да.
– Ты хоть шахматные правила знаешь?
– Нееет, – виновато протянул новичок.
– Выучи быстренько. Глядишь, гроссмейстером станешь. Ха-ха.
Когда потенциальный оперативник, а кто из аналитиков не мечтает им стать, вышел, Джек удивился, как удачно ложится фишка. Еще чуть-чуть и пасьянс сложится. Надо выяснить, что умники из УПРО задумали с судами?
Куратор московской резидентуры давно и безнадежно ненавидел Макалистера, явно засидевшегося на посту руководителя отдела. Нет, чтобы уступить ему, более молодому, место, так еще нагружает мелочевкой. Вместо серьезной оперативной работы приходится заниматься то «Шахтером» (кстати, о нем ничего не слышно), то ломиться в Центральную клиническую больницу за медицинскими документами. А теперь еще и водным транспортом предстояло заняться. Босс возбух по данному поводу явно с подачи новичка, блатного аналитика. К парню требовалось присмотреться, тот не по чину пролез в спецгруппу шефа УПРО и там химичил. Излишняя активность непонятного свойства настораживала. Закономерно возникал вопрос: нельзя ли её канализировать, чтобы подвинуть руководителя ближе к пенсии. Скандальчик не помешал бы.
Сквозь тьму просочился голубоватый свет неба еще ночного, но уже предчувствующего восход. Холодный, почти стальной, напрочь лишенный дневного золота. Он отражался зеркалом в комнате, намекал, что в ней есть силуэты мебели. Ни звука машин с близлежащей дороги, ни движения в лесу, ни признаков жизни в доме. И собак нет, есть только проснувшийся Матвей. Зачем проснулся в мертвом, точнее, убитом мире, где даже в тиши, даже во сне не способна появиться надежда?
Но что-то его разбудило. Что-то родилось в серой безнадеге. И медленно, нота за нотой зазвучала чудесная мелодия. Сперва требовалось напрягать слух, потом она обрела силу, превратившись в песнь мести. Кому? Зачем? Непонятный и навязчивый лейтмотив требовал от слушателя выбрать цель и причину, стать исполнителем божественной музыки, её автором и творцом. Всё вот-вот станет ясным, прольется сияние нового дня, наполнит смыслом остаток жизни. И счастливый мужчина уснул со слезами на глазах – второй раз со дня смерти мамы.
Самка иксодового клеща бежала по комбинезону стремительно – пропорционально длине тела скорость для человека составила бы юоо км/час – ей нужна кровь. Напьется, раздуется в сотни раз и отвалится не плоской бляшкой, а серовато-фиолетовой горошиной, чтобы отложить в землю тысячи яичек. Запах немытого человеческого тела возбудил самку, она попискивала. Тихо, в ультразвуковом диапазоне. Это в джунглях Юго-Восточной Азии клещей слышно невооруженным ухом, а в среднем течении Волги совсем иное звучание.
Лейтенант слушал, как шуршит сухая трава под лапами приближающегося пса. Через секунды выяснится, сработает ли план. Вчера решили приманить собаку с комбината на запах еды. И вот, выждав попутный ветерок, выложили завонявший на солнце паштет из сухпая прямо у «секрета» спецназовцев. Штаб приказал не стрелять – вдруг пса ранят, и тот убежит на комбинат, всполошив террористов. Предстояло задушить. Мерзко, а куда деваться? Шорох уже совсем рядом, лейтенант перестал дышать.
Руки в перчатках сошлись на шерстистом горле в тот миг, когда хелицеры клеща прокусили человеческую кожу и в ранку проник хоботок. Собака не могла зарычать – гортань сломана, спецназовец не вскрикнул – слюна насекомого действовала как обезболивающее. Тишина и покой, только в ночной степи одним млекопитающим стало меньше, а паукообразных скоро прибавится. Но кто их считает? В «Час волка»?
Из телефонного сообщения агента «Смирнова»:
«Татарин» высказал «Тренеру» опасение, что за комбинатом установлено наблюдение. Не привел конкретных доводов, сослался на личное предчувствие. По его словам, исчез дворовой пес в стороне, противоположной от реки. «Тренер» успокоил его, назвав собаку бродячей».
