– Это я понимаю, лорд Рэндалл, сын мой
[2]–
говорит Фрамин, – но скажи мне, что ты намерен делать с Гором, который
также хочет убить его – и который сейчас работает на него, только чтобы
заполучить эту же возможность?
– Убью, если потребуется, сначала Гора.
– Твоя решимость бесподобна, но позволь узнать – какая
тебе разница, кто его убьет – ты или Гор? Он ведь в любом случае будет
одинаково мертв. Оаким молчит, явно озадаченный.
– Это моя миссия, – говорит он наконец.
– Он в любом случае умрет, – повторяет Фрамин.
– Но не от моей руки.
– Правильно. Но я не улавливаю разницы.
– И я не улавливаю, но убить Принца поручено мне.
– Возможно, Гору тоже кто-то поручил.
– Но не мой хозяин.
– А почему у тебя есть хозяин, Оаким? Почему ты не
хозяин сам себе? Оаким трет лоб.
– Я… действительно… не знаю… Но я должен сделать то,
что мне сказано.
– Понимаю, – говорит Фрамин, и пока сбитый с толку
Оаким раздумывает, крошечная зеленая искра слетает с кончика трости поэта и
касается шеи посланца Дома Мертвых. Оаким раздраженно чешется.
– Что это?..
– Местное насекомое, наверно, – говорит
поэт. – Пошли!
Дверь перед ними открывается от постукивания трости, а охранники
засыпают после короткой зеленой вспышки. Позаимствовав у них два плаща, Оаким и
Фрамин направляются к центру города. Найти храм легко. Войти – куда сложнее.
Ибо перед входом – охранники, обезумевшие от наркотика.
Двое в плащах подходят и требуют впустить. Восемьдесят
восемь копий наружной охраны нацелены на них:
– Публичного поклонения не будет до закатных
дождей, – воины дергаются марионетками в такт своим словам.
– Мы подождем. И – ждут.
С закатным дождем они присоединяются к процессии промокших
паломников, входят во внешний храм и пытаются пройти дальше.
Их останавливают триста пятьдесят два копьеносца, охраняющие
следующий вход.
– У вас есть знаки молящихся внутреннего храма? –
спрашивает капитан.
– Конечно, – говорит Фрамин, поднимая свою трость.
После этого капитан, очевидно, решает, что знаки у обоих
есть, и им дарован вход.
Затем, на подходе к самой Святая Святых, они остановлены
офицером, командующим пятьюстами десятью стражниками, также одурманенными
наркотиком, которые охраняют последний проход.
– Оскоплены?! – спрашивает он.
– Оскоплены, оскоплены, – уверяет Фрамин звучным
сопрано. – О, дай нам пройти, – глаза его сверкают зеленым, и офицер
отступает.
Войдя, они видят алтарь с его пятьюдесятью охранниками и
шестью странными жрецами.
– Сандалии там, на алтаре.
– Как их заполучить?
– Лучше по-тихому, – говорит Фрамин и, пока не
началась телевизионная служба, проталкивается поближе к алтарю.
– Как по-тихому?
– Хорошо бы подменить их нашими собственными, а
священные надеть и без суеты уйти отсюда.
– Подходит.
– Что если бы они были украдены пять минут назад?
– Я понял тебя, – говорит Оаким и склоняет голову,
как в молитве. Служба начинается.
– Аве, Сандалии, – лепечет первый жрец, –
владеющие ступнями…
– Аве! – поют остальные пять.
– Добрые, благородные и блаженные Сандалии…
– Аве!
– …пришедшие к нам из хаоса…
– Аве!
– …просветить наши сердца и уберечь наши ноги.
– Аве!
– О Сандалии, несущие человечество с начала времен…
– Аве!
– …превосходные вместилища ступней.
– Аве!
– Аве, удивительные, носившие бога Котурны!
– Мы поклоняемся вам.
– Мы поклоняемся вам!
– Мы обожаем вас в величии вашей сущности!
– Слава!
– О, изначальная обувь!
– Слава!
– Высшая идея Сандалий!
– Слава!
– Что бы мы делали без вас?
– Что?
– Наши пальцы были бы исколоты, пятки исцарапаны и мы
бы страдали плоскостопием.
– Аве!
– Защитите нас, ваших обожателей, добрые и блаженные
Сандалии…
– Пришедшие к нам из хаоса…
– …в день мрака и скорби…
– …из пылающей бездны…
– …пылающей, но не опалившей вас, о Сандалии?
– …вы пришли успокоить и поддержать нас…
– …укрепить и ободрить нас…
– Аве!
– …вы понесете нас открыто и смело вперед…
– …ныне, присно и во веки веков!.. Оаким исчезает.
Ледяной вихрь проносится над залом. Это-ветер изменения
времени; и на алтаре возникает туманная тень.
За пять минут до того семь безумных копьеносцев лежат,
странно вывернув шеи, а появившийся из воздуха Оаким торопит Фрамина:
– Открой нам дверь, быстро!
– Ты надел их?
– Разумеется. Фрамин поднимает трость, но медлит.
– Боюсь, будет небольшая задержка, – и взгляд его
делается изумрудным.
Все глаза в храме вдруг оказываются обращенными на них.
Сорок три безумных копьеносца, как один, с боевым кличем
бросаются вперед.
Оаким пригибается и вытягивает руки. – Таково есть
царство небесное, – комментирует Фрамин, и испарина, как капли дождя,
блестит на его челе. – Интересно, как все это запишется на видеолентах?
Игла и нить
– Где мы? – спрашивает Гор. Стальной Генерал стоит
неподвижно, словно потрясенный, но это впечатление – ложное.
