Личностаый идеал создается защитной тенденцией как
путеводная звезда и фиктивно несет в себе все достижения и таланты, в которых
предрасположенный ребенок полагает себя ущербным.
Альфред Адлер
Но за тем обедом случилось страшное. После фразы, брошенной
отцом, Аня почувствовала, что стена, на которую она всю свою жизнь опиралась,
была на самом деле фикцией. Оказалось, что отец ею недоволен, причем по тому же
самому поводу, что и злые мальчишки из класса. Ей вдруг стало понятно, что
ожидать поддержки неоткуда. И тот, кто был «всегда прав», произнес то, что
всегда казалось Ане чудовищной несправедливостью. Ее словно бы попрекнули
куском хлеба, и сделал это человек, который, как казалось, был ей наиболее
близок.
Иными словами, в тот миг Аня пережила самое жестокое
предательство и испытала самый сильный в своей жизни страх. Дальше все
развивалось, как и в большинстве других случаев, — ощущение отчаяния, бессилия
и, наконец, «единственно правильно решение»: не есть! Вот почему все наше с
Аней лечение было построено на формировании чувства доверия, чтобы девочка
перестала защищаться и смогла увидеть жизнь такой, какой она была на самом
деле. А действительность была такой: никаких внешних угроз, требующих каких-то
чрезвычайных защитных мер, не было и в помине, а вот организм Ани отчаянно
нуждался в пище.
Сейчас я не обсуждаю вопрос — правильно или неправильно
поступил ее отец. И я абсолютно уверен в том, что если бы он знал, какими будут
последствия той его фразы, он никогда бы этого не сказал, более того, зашил бы
себе рот и для верности вырвал бы себе язык. Но он не знал, более того — хотел
дочери добра! Как же недальновидны родители, не отдающие себе отчета в том,
сколь важные они люди в жизни ребенка! Впрочем, наших родителей можно понять —
мы так часто их не слушались. С чего им думать, что они для нас столько значат?
Однако же непослушание ребенка, по сути, подобно дружеской
потасовке, устроенной им на коленях у собственных родителей. И лишь изредка
возникают ситуации, когда значение события оказывается совершенно отличным от
этого «состязания», принципиально другим. Родитель не знает об этом, но он
способен ударить своего ребенка туда, где у него не предусмотрена защита, и так
сильно, как ребенок этого не ожидал, не думал, не предполагал, что такое
возможно. И это шок. Ребенок вдруг понимает, что это не игра, И в
действительности он один, а его родитель — чужой человек.
С этого момента в нем поселяется глубинная тревога. И именно
о ней рассказывал один из учеников Фрейда — Карл Юнг, когда описывал чудовищные
образы «Страшной Матери» и «Ведьмы». По его мнению, она находится где-то в так
называемом «коллективном бессознательном», но на самом деле она живет в наших
квартирах, где взрослые не всегда задумываются о том, сколь важную и
значительную роль они играют в жизни своих детей.
Дискриминация всех, но по половому признаку
Классическим случаем неуверенности мужчин является страх не
произвести на женщину должного впечатления. Полагаю, что об этом многие женщины
даже не догадываются, но в действительности мужчины чудовищно не уверены в себе
и в своей способности производить на женщину желаемое впечатление.
Они тревожатся и защищаются от этой своей тревоги самыми
разнообразными способами — девальвируют умственные и иные способности женщин
(говорят, что они «безмозглые», «примитивные»), отмечают их недостатки (прежде
всего физические — «страшная», «толстая»), ищут женщин, над которыми могли бы
установить свою власть, отказывают им в праве принятия решений. Способов
множество, но цель одна — заглушить свой страх, оказавшись неспособным
пробудить интерес женщины к собственной персоне.
Откуда родом эта неуверенность и эти страхи? В самом общем
смысле, источник данных чувств состоит в зачастую полной неспособности понять
женскую психологию
[11]
, а также страх признаться себе в этом (но это уже
касается второй главы этой книги). Но это только «в общем смысле», а фактически
здесь все тот же, детский конфликт. Чаще всего подобный комплекс возникает у
мужчин, которые без конца путались в материнских инструкциях и не могли
умудриться соответствовать всем тем ожиданиям, которые возлагала на них мать,
то есть постоянно ее «разочаровывали», о чем она регулярно и сообщала своему
сыну.
Есть, впрочем, и вторая причина. Чаще всего подобная
неуверенность и подобный стиль поведения встречаются у мужчин, матери которых
унижали их отцов. В детском возрасте отец воспринимается ребенком как идеальный
мужчина — «самый сильный и самый умный». И если даже такой мужчина оказывался
неспособным произвести на женщину (мать мальчика) должного впечатления, то
уверенность в своих способностях у детей мужского пола оказывалась подорванной
в самом своем основании. Хотя бывают случаи, когда и отец играет в этом деле не
последнюю роль.
Если он ведет себя, как деспот в семье, и его жена (мать
мальчика) его боится, то ситуация получается аналогичная. Ведь сына-то она не
боится, то есть отец производит должное впечатление, а он — сын — не может.
Добавим сюда еще и уничижительные реплики отца: «Да какой из тебя мужик!», «Ты
же размазня!», «У тебя никогда ничего не получится!», и мы получаем полную
картину бедствия — мальчик, а в будущем — мужчина, будет чувствовать себя
неуверенным в отношениях с представительницами слабого пола.
Но оставим мальчиков и их трагедии. Обратимся к девочкам, у
которых ситуация, мягко говоря, ничем не лучше. Девочка, как и мальчик,
находится между молотом и наковальней, только если для мальчика, как правило,
молотом в этой аллегории оказывается отец, то для девочки — мать. Дочь для отца
— это воплощение мечты
[12]
: женщина, которая его беззаветно любит, женщина,
которая одобряет все его поступки, женщина, которой он по-настоящему интересен.
Даже мать часто не выполняет той роли в жизни мужчины, которую может исполнить
его дочь. И он платит ей взаимностью — она для него самая красивая, самая
умная, самая чуткая, «самая-самая».
Кем же для дочери оказывается мать? Ее мать, с одной
стороны, своеобразный поведенческий шаблон, то есть тот алгоритм, та форма
поведения, которая, до определенного момента, является для девочки единственно
возможной, а потому «правильной». С другой стороны, мать — это извечная
соперница, о чем мы еще скажем ниже. Для матери ее дочь также является
соперницей, потому что для ее мужа эта маленькая женщина значит больше, чем она
сама. С ней, с матерью дочки, муж может развестись, они могут стать друг другу
чужими людьми, но с дочерью ее муж не разведется никогда — он ее вечный
мужчина.
