Впрочем, оставим этот частный вопрос и обратимся к личной
истории человека по имени Зигмунд Фрейд. Сам он неоднократно использовал себя и
свои переживания для демонстрации разработанной им теории (личные сны Фрейда
составили основной материал его самой знаменитой книги «Толкование
сновидений»), так что, я надеюсь, не будет большой бестактностью указать на
прорехи его теории, используя тот же самый «материал».
Психоанализ сыграл значительную роль в становлении науки о
психологии человека, однако по ряду причин ему не удалось стать ни
по-настоящему серьезной научной концепцией, ни эффективным средством лечения
невротических расстройств. Наши психологические комплексы действительно уходят
корнями в детство, и поэтому без родителей здесь, конечно, не обошлось. Однако
неправильно было бы думать, что дело здесь в сексуальных влечениях; с другой
стороны, проблема не ограничивается просто воспитанием, она, вне всякого
сомнения, лежит значительно глубже.
Какие проблемы, док?
Зигмунд Фрейд родился в 1856 году в еврейской семье в городе
Фрайберге (тогда это была австрийская провинция, теперь — Чехия). Зигмунд был
старшим сыном второй жены своего отца, которая впоследствии родила ему еще пять
дочерей и двух сыновей. Фрайберг был маленьким городком, отец Зигмунда
занимался продажей не то шерсти, не то леса (внятности по этому вопросу у
биографов Фрейда не найти), но дела шли плохо. И когда мальчику исполнилось три
года, его семья переехала в Вену, где, впрочем, тоже жила достаточно скудно.
Зигмунд, впрочем, всегда оставался на особенном положении.
Когда его мать была беременна, ей нагадали, что ее первенец станет «великим
человеком». И она в это верила, окружала мальчика всемерной заботой, создавала
лучшие условия (единственный из детей в семье он имел отдельную комнату и
пользовался лампой, тогда как остальным приходилось довольствоваться свечами).
В юности Зигмунд мечтал о подвигах Ганнибала, а потом хотел стать членом совета
министров.
Учился он превосходно и даже переводился из класса в класс
без экзаменов. Мать гордилась своим сыном, а сын беззаветно любил свою мать
[1]
.
С отцом отношения у Зигмунда складывались иначе. Положение
евреев в Австрии в те годы было незавидным, а отец ассоциировался у мальчика с
этой «низшей ролью». Тяжелейший психологический удар Зигмунд получил, когда ему
было двенадцать лет. Он шел вместе со своим отцом по какой-то венской улице,
когда с ними поравнялся неизвестный человек, он смахнул с головы
Фрейда-старшего шапку и прокричал: «Еврей, убирайся с тротуара!» Отец Зигмунда
послушно сошел с тротуара и поднял упавшую в грязь шапку. Зигмунд возмутился:
«И что же ты сделал?» На что отец спокойно ответил ему: «Я сошел с тротуара и
поднял шапку».
Чуть позже и сам Зигмунд будет ощущать на себе проявления
антисемитизма. Так, например, ему пришлось выбрать профессию врача
(«разрешенную» для выходцев из еврейских семей), тогда как сам он к ней не
стремился. Ему приходилось стыдиться и условий своей жизни — бедности, за что
он не мог не винить своего отца. Серьезным ударом по самолюбию юноши была
фраза, брошенная его университетским профессором Брюкке. Профессор не взял
Зигмунда в свою лабораторию ассистентом, объяснив свое решение бедностью
молодого человека. Позже Фрейд напишет: «Поворот произошел в 1882 году, когда
мой учитель, к которому я питал высочайшее возможное уважение, исправил
великодушную щедрость моего отца, серьезно посоветовав мне ввиду трудного
денежного положения оставить теоретическую карьеру».
Уязвленное самолюбие Фрейда не смирилось с таким положением
вещей. В течение ближайших двадцати лет он будет настойчиво искать учителя,
который мог бы стать для него недостающим «отцом» — человеком, которым можно
было бы восхищаться, у которого можно было бы найти защиту. На эту роль
последовательно претендовали упомянутый уже профессор Брюкке, потом знаменитый
Шарко, далее не менее, а может быть и более знаменитый Блейер и, наконец,
Флисс, который замыкает этот ряд, причем со скандалом.
Далее, после создания остова психоаналитической концепции,
Фрейд перестает искать учителей, теперь его занимают ученики. Учеников было
много — Юнг, Адлер, Ранк, Ференци, Райх... Все они стали самостоятельными и
крупными учеными, и всех их Фрейд столкнул с дороги, обвинив в отступничестве.
Они посмели подвергнуть его идеи сомнению, предложили свои, альтернативные
теории, проявив тем самым непочтение «отцу». «Отец» — то есть сам Фрейд — был в
гневе, он насмехался и иронизировал над учениками, продолжая свое дело,
выдумывая все более и более странные и все менее и менее правдоподобные
концепции. Впоследствии он напишет в одной из своих работ: «Тот, кто преодолел
власть отца, может считать себя героем».
. Какое место во всем этом занимает сексуальность? Одному
богу известно. Фрейд, оттолкнувшись от факта «запрета на сексуальность» (а
проявления детской сексуальности в семье действительно пресекаются), пошел с
этой «сексуальностью» в область социальных отношений (выдав этот инстинкт за
половой, что было ошибкой), а далее трактовал страхи (эту естественную
биологическую функцию самозащиты) в созданной им сексориентированной терминологии.
Кто-то из его учеников пошел чуть дальше, кто-то пошел в сторону, кто-то и
вовсе заплутал, но все они, так или иначе, потратили свою жизнь на
невротическую борьбу с властью своего «отца» от науки.
Последствия были такими, какие мы часто имеем возможность
наблюдать в обычных семьях, — развитие отношений останавливается, сменяется
топтанием на месте, потом взаимной отчужденностью, ненавистью и, наконец,
гибелью. Только в семьях гибнут отношения, а в случае научной карьеры Фрейда
погибла его наука. Сейчас меньше одного процента американских психоаналитиков
придерживаются его концепции, а подавляющее большинство психологов и
психотерапевтов в Европе придерживаются скорее антипсихоаналитической, нежели
психоаналитической теории. Вот такая история...
Родители для человека — значительно больше, чем просто люди,
а наши отношения с ними — это не просто отношения между двумя (тремя)
личностями. Когда мы были совсем маленькими, мы познавали не мир, нас
окружавший, а наших родителей, которые этот мир олицетворяли. Когда же настало
время разочаровываться в мире, мы разочаровывались не в мире, а в них — наших
родителях. В дальнейшем вся наша жизнь происходила по формуле: найти тот мир,
который мы потеряли — то есть найти тех своих родителей, которые были для нас
счастьем, и их в себе, свое счастье.
Роковая ошибка
В основе глубинного психологического конфликта основателя
психоанализа Зигмунда Фрейда, конечно, лежали его отношения с родителями, но я
далек от мысли, что это был конфликт на сексуальной почве. Скорее, сын хотел
для своей матери лучшей доли, а потому испытывал к своему отцу, неспособному
дать ей этого, смешанные чувства, чем-то, что сын страстно желал свою мать и
потому ревновал ее к отцу как любящий мужчина. Скорее я думаю, что отец не смог
дать своему сыну ощущение защищенности, и потому он впоследствии мстил ему за
свое детское ощущение беззащитности, нежели соглашусь с тем, что каждый мальчик
мечтает убить своего отца, видя в нем секс-конкурента.
