Дашу, которой было тогда двадцать два года, привел ко мне ее
муж Кирилл. Он буквально выбился из сил, пытаясь найти с ней общий язык, но чем
дальше, тем больше ситуация заходила в тупик. Они были женаты уже четыре года,
а история казалась наупервый взгляд весьма типичной. Кирилл был старше Даши на
одиннадцать лет, женился на ней по страстной любви, оставив предварительно свою
прежнюю семью — жену и ребенка.
Даша в момент их знакомства была фотомоделью, он — весьма
состоятельным мужчиной, сделавшим свое состояние в начале девяностых. Кирилл,
обладавший кроме прочего хорошей внешностью и живым умом, влюбился в Дашу с
первого взгляда, сразу пошел в атаку и «взял крепость бурным напором».
«Крепость» сопротивлялась, но Кирилл не придал этому никакого значения — «Мало
ли что? Может, боится чего. Согласна, и слава богу!»
С самого начала их отношений Даша жестко диктовала свои
требования. Она указывала Кириллу, с кем он должен общаться, а с кем нет; кто,
по ее мнению, заслуживает внимания, а кто не заслуживает; куда они должны
ходить, а куда им ходить не следует; ,как Кирилл должен вести себя в тех или
иных ситуациях и т. п. Всякие нарушения этих правил заканчивались истериками —
Даша начинала рыдать навзрыд, кричать, что он ее не любит, что он ею
пользуется, требовала развода, уходила из дома и все такое прочее.
В целом, Даша оказывала на Кирилла позитивное влияние, и
большинство ее требований можно было назвать здравыми. Но форма этих
требований, конфликты, возникавшие между супругами, сводили всю их позитивность
на нет. Кирилл стал выпивать, уходить в загулы со своими сотоварищами. Он не
изменял своей супруге, но и поведение ее было ему непонятно, а потому желание
временами «исчезнуть» преследовало его постоянно. С другой стороны, он
находился от нее в сильной зависимости, а потому всякий раз в таких случаях
мучился чувством вины, потом просил прощения, но, как и обычно, натыкался на
холодность, резкость, осуждение.
В целом, вся конструкция этих отношений выглядела весьма
натянутой, странной. Казалось, Дашу с Кириллом удерживают вместе лишь
потусторонние силы. По крайней мере, никакого здравого объяснения этому браку и
его аж четырехлетней истории найти было нельзя. Впрочем, для понимания этих
отношений никакой парапсихологии не потребовалось, достаточно было расспросить
молодых людей об их детстве...
Если бы нам понадобился какой-нибудь образ для описания
характера Даши, то «ледяная статуя» подошла бы сюда лучше всего. Как Дашу
заморозили? Сценарий достаточно типичный — доминантная, с тяжелым характером
мать, склонная к истерикам, скандалам и безудержному кутежу, сопровождаемому
массой недальновидных поступков, а также отец — замкнутый, слабый, безвольный,
подчиненный жене, покончивший с собой, когда Даше было без малого четырнадцать
лет.
Если мать обладает тяжелым характером, то отец часто
оказывается для девочки своего рода спасением, но у Даши здесь не сложилось.
Отец, вследствие своей замкнутости, пассивности и молчаливости, не смог стать
для нее такой отдушиной, а потому девочка была отдана на откуп взбалмошной,
пребывающей в постоянном раздражении матери. Характеры обеих женщин были
сильными, но не из-за внутреннего ресурса, а за счет упрямства. Они словно бы
постоянно испытывали друг друга — кто первый надломится.
Основной воспитательной процедурой, которую использовала
мать Даши, была постановка ребенка в угол на горох. Сначала, правда, она просто
ставила Дашу в угол, если та начинала по какому-нибудь поводу препираться. Но
поскольку девочка выказывала удивительную стойкость и могла молча, не проронив
ни слезинки, ни слова извинений, находиться в соответствующем углу дольше, чем
могла выдержать ее эмоционально-подвижная мать, то впоследствии горе-педагогу
пришлось насыпать в этот угол горох. Но и это не дало желаемого результата!
Даша и с горохом стояла в этом углу ровно столько, сколько того требовали
обстоятельства.
Это, можно сказать, был конфликт самолюбий; если быть более
точным, конфликт иерархических инстинктов, где обе женщины боролись за власть.
Правда, у матери была выше скорость реакции и меньшая выдержка, тогда как дочь
обладала менее подвижным темпераментом и потому с завидной регулярностью брала
свою соперницу упорством и упрямством или, проще говоря, измором.
У Кирилла, впрочем, также обнаруживался определенный дефект
иерархического инстинкта, правда, прямо противоположного свойства. В детстве
Кирилл воспитывался исключительно бабушкой, его родители жили за границей
(оказывали своим высшим техническим образованием интернациональную помощь
народу какой-то африканской псевдокоммунистической державы); когда же ненадолго
приезжали, то не воспитывали его, а лишь любовались на свое «брошенное» чадо.
Бабушка же Кирилла была еще той воспитательницей — позволяла
ему все, во всем содействовала, а потому Кирилл, как говорится, просто сел ей
на голову. В детский сад он не ходил, в школе также не испытывал серьезных
трудностей, поскольку, вследствие своего природного обаяния, пользовался
всеобщей любовью и вниманием. В общем, его иерархическому инстинкту не довелось
пройти должной закалки, и на Даше он треснул. Кирилл просто не умел играть в
игру под названием «Царь горы», дезориентировался и, в конце концов, избрал
отстраненную, пассивную позицию. И потому сцены, которые ему закатывала Даша,
он просто не мог должным образом отработать.
Вот и сложилась такая пара — достаточно странная и, по
большому счету, нежизнеспособная. Даша ни в какую не хотела менять своей
жизненной позиции и своего способа взаимодействия с супругом, а Кирилл не
понимал, что от него требуется. Нужен ли был им этот брак? Трудно сказать, по
крайней мере, партнеров из них получиться не могло, и не получилось.
Мало инстинкта
Теперь рассмотрим ситуацию, когда силы иерархического
инстинкта, толкающего ребенка вверх по социальной лестнице, не слишком много.
Что будет с малышом в будущем, если сейчас, в своем детстве, он жестко и накрепко
усваивает, что его мнение не имеет значения, что он не имеет права на то, чтобы
быть услышанным, что над ним всегда есть тот, кто решает, что и как ему делать?
В ребенке далеко не всегда достает силы, чтобы бороться за лидерство, за право
голоса для того, чтобы хотя бы просто высказать свое желание. Иными словами,
далеко не все дети испытьгоают потребность подниматься по виртуальной
иерархической лестнице социальных отношений.
В какой-то момент малыш и вовсе может решить, что
подчиняться, слушаться, соглашаться — легче. После он будет придерживаться этой
тактики, он окажется зависимым, подчиняемым, неспособным сопротивляться дурным
влияниям. От него будут требовать взять на себя ответственность, проявить
решительность, будут думать, что он попытается достичь каких-то успехов в
жизни. А он будет ждать, что ему дадут команду, что делать; но даже если он и
получит ее, то выполнит, в лучшем случае, лишь «от сих до сих».
При таком положении дел успех, конечно, будет для него вещью
недостижимой. И даже достигая чего-либо при удачном стечении обстоятельств, он
не сможет ни удержать, ни развить, ни приумножить свою победу (или хотя бы
просто воспользоваться ее плодами), потому что у него, в его психологии просто
нет опыта вкуса победы и, более того, даже желания почувствовать этот вкус.
Поразительно, но такие люди способны страдать от неудовлетворенности, побеждая!
Победа их пугает, вызывает напряжение, страх и желание все бросить, чтобы
бежать со всех ног, причем во все четыре стороны сразу. Подобная пассивность,
безынициативность, а проще говоря — слабость характера — закладывается в
детстве. И тем только, что родители не учат своего малыша бороться, не учат
побеждать, а вполне удовлетворяются тем, что он «тихо» и «послушно» занимает то
место, которое занимает.
