Наконец, третий вариант формирования, кристаллизации
иерархического инстинкта ребенка, который можно было бы охарактеризовать —
«нашла коса на камень». У малыша в этом случае вполне достаточно амбиций и
силы, чтобы сопротивляться своим родителям, чтобы бороться за себя и свое место
в виртуальной социальной иерархии, однако и у его родителей достаточно сильно
развита эта же психологическая черта. Причем вместо того чтобы направить ее на
созидательную деятельность вне семьи, они — родители — играют с ребенком в игру
«кто первый и кто лучший?»
Итак, начинается состязание «равных» за «первое место».
Вообще говоря, это достаточно странно, когда родитель (я подчеркиваю это —
родитель) вступает в конкуренцию с собственным ребенком, но такое случается и,
к сожалению, очень и очень часто. Малыш проявляет стремление к социальному
росту, пытается выделиться, показать самого себя (иногда дети делают это и в не
самых удачных формах — затевая драки, безобразничая и т. п.). А его родитель
тем временем не пытается облечь эти действия ребенка в социально приемлемые
формы, ограничиваясь лишь подавлением, жестокими наказаниями, прямой, пугающей
агрессией, грубостью.
Что мы получим на выходе такого «воспитания»? Ребенок,
предпринимая безуспешные попытки преодолеть власть и силу родителей, в какой-то
момент просто замкнется, решив для себя, что это дело заведомо проигрышное, а
если проигрышное, то и играть не стоит. Из таких детей вырастают невыносимые
пессимисты, которые нетолько все видят в черном цвете, но и навязывают окружающим
этот черный свет. Такой взрослый ребенок не будет верить в успех какого-либо
предприятия, не будет ничего делать, чтобы достичь этого успеха. Для него
всякое действие — это действие, обреченное на провал. Но на сей раз это будет
не та слабость человеческой натуры, о которой мы только что вели речь, а,
напротив, люди, о которых иногда говорят, что у них «сильный негативный заряд»
или «много негатива».
Люди с таким характером — люди тяжелые, скрытные, лишенные
способности к сочувствию и умения оказывать психологическую поддержку. Они те,
кого называют «черствыми», «бесчувственными», «вечно недовольными». В
действительности же, это лишь итог патологических отношений в семье, когда
ребенку не позволяли проявлять силу его характера, не поддерживали его борцовский
нрав и не направляли его в должное, конструктивное русло. А лишь подавляли,
наказывали и буквально пригвождали к тому месту, где по всем формальным
признакам (то есть как ребенок) он и должен был находиться, но где ребенку, в
действительности, не место.
Ребенок должен двигаться, это хорошо, когда он стремится
«вверх» и к власти. Ему нужно лишь правильно указать этот «верх» и донести до
его детского сознания, что «власть» — это вовсе не способ заставить другого
подчиняться, а возможность ему — этому другому — помогать, не чувствуя себя при
этом ни рабом, ни подателем милости. Но в описываемом случае подобных
наставлении ребенок не получает, а лишь запирается внутри себя самого, и себя
самого, в сущности, губит.
Чувство неудовлетворенности
Что такое чувство удовлетворенности? По всей видимости, это
когда ты чего-то очень хочешь, стремишься к этому и достигаешь. Но важно не
просто достичь заветной цели, а почувствовать удовольствие от своего
достижения; последнее же возможно лишь при одном условии: ты уверен, что ты
достиг желаемого. На первый взгляд, подобное условие кажется как минимум
странным. Если человек и вправду добился того, чего хотел, почему же он не
уверен, что это у него получилось?! С точки зрения логики и здравого смысла
подобное возражение вполне оправданно, но если принять во внимание человеческую
психологию, то оказывается, что не все так просто и не все так однозначно.
Воспринимать все в том или ином свете, то есть определенным
образом, — это привычка, которая, как мы теперь уже знаем, имеет весьма долгую
историю. Теперь представим себе, каким будет восприятие своей победы и своих
достижений у человека, который с малолетства чувствовал, что они — его победы и
достижения — ничего не стоят или имеют свойство на глазах уплывать из рук?
Разумеется, оно будет весьма и весьма специфическим: даже добившись желаемого,
он не будет чувствовать, что его победа окончательная и обжалованию не
подлежит. Совершенно очевидно, что у него возникнут сомнения, беспокойство, а
потом, глядишь, и чувство неудовлетворенности.
Поскольку же родители умудрялись удивительным образом
добиться дискредитации наших успехов, то с тренировкой чувства
неудовлетворенности у нас все было «в полном порядке». Как они это делали?
Очень просто — или просто не замечали наших успехов; или присуждали им низкий
бал; или говорили нам, что мыне тем занимаемся; или ссылались на какие-то
внешние, не связанные с нами факторы успеха; или указывали на собственные
заслуги в нашей победе; или вспоминали, что они в наши годы еще не на такое
были способны; или...
Выдержать и не стать невротиком в бессмысленной и
беспощадной конкурентной борьбе с собственными родителями — дело непростое, а
шансы, прямо скажем, невелики. И если у ребенка не сформируется чувство
собственной ущербности (что уже большое дело!), то, по крайней мере, ощущение
неудовлетворенности собственными успехами точно будет. Если они действительно
будут очень значительными, из ряда вон выходящими, то, вероятно, острота этого
ощущения будет не столь высокой, как в иных случаях. Но ведь родитель,
недооценивающий нас, не считающий нас равными себе, осуждающий нашу слабость и
несостоятельность, имеющий над нами власть, не существует в действительности,
он сидит у нас в голове, в подкорке — он виртуален. Поэтому мы растем, а вместе
с нами растет и наш виртуальный родитель, и как в три года или в десять лет он
говорил нам, что мы «не дотягиваем» до придуманного им стандарта, так и в наши
тридцать, сорок, сто лет он будет продолжать «говорить» то же самое.
Мы, иными словами, оказываемся заложниками психологической
игры. Наш родитель был когда-то сильнее, умнее и успешнее нас, а мы находились
у него в подчиненном положении. Икак личность мы формировались именно в этом —
подчиненном и проигрышном положении. Все наши достижения, успехи и победы были
после, и все они звучали уже не как победы и достижения, а как своего рода
оправдания и опровержения, способ доказать, показать... а в конечном счете,
убедить родителя в том, что мы чего-то стоим и потому достойны любви.
Это, разумеется, игра подсознательных сил, а вовсе не
объективная оценка ситуации, наших родителей, нас с вами, в конце концов. Так
что мы просто пожинаем последствия этой игры, которую, впрочем, сами и ведем.
По итогу игрок получает не победу, а чувство неудовлетворенности и желание или
двигаться дальше, или прекратить всякое движение. Ни тот, ни другой случай не
является идеальным выходом, но вопрос в том, будем ли мы продолжать эту игру?
Имеет ли смысл играть в невроз? Решить для себя эту проблему каждый должен сам,
но прежде следует понять, что такое иерархический инстинкт и насколько
оправданно принимать его вызов.
Родители и дети — это одна команда, это единый элемент более
сложной социальной конструкции, поэтому иерархическая борьба внутри семьи —
сущее безумие. Счастье, если твои дети превзошли тебя, потому что тем самым они
увеличили силу вашей общей команды. Правда, силой можно будет воспользоваться
лишь при том условии, что вы команда, а не «ячейка общества», разрываемая на
части внутренними противоречиями.
