Когда Тамара рассказывала мне свою историю, она несколько
раз упомянула о клизмах. Сначала я не придал этому никакого значения, поскольку
Тамара говорила об этом как-то вскользь. Но после очередного упоминания об этой
процедуре я спросил ее, зачем они делались. Выяснилось, что мать Тамары была
уверена, что у девочки «плохой желудок», а потому с раннего детства регулярно
делала ей клизмы. Причем стремление «лечить» дочь таким образом обострялись у
нее каждый раз, когда у Тамары появлялся ухаживающий за ней мужчина.
Какое-то время в процессе нашего разговора я думал, что речь
идет о том, что Тамара сама проводила себе эту процедуру. Но потом, наконец, я
понял, что мать самолично делала дочери клизмы, причем и в раннем детстве, и
когда дочь уже стала взрослой женщиной. Сама по себе эта процедура, конечно, не
является предосудительной, но в том виде, в каком это все происходило, данное
мероприятие носило, мягко говоря, странный характер. Это навело меня на мысль,
что клизмы были своего рода наказанием.
Унизительность этой процедуры чувствовалась Тамарой, и ее
мать не могла не знать, что это доставляет дочери психологические мучения. Но
сила влияния матери на дочь была так велика, что Тамара просто не могла ей
сопротивляться. Мать Тамары демонстрировала таким образом свою власть над
дочерью, воплощая в этом «лечебном» мероприятии мужскую роль. Можно даже
сказать, что мать Тамары практически насиловала этими клизмами свою дочь, и
унижение, которому с завидной регулярностью подвергалась подобной экзекуцией
молодая женщина, по сути, лишало ее всякой возможности психологически
сопротивляться матери.
Когда Тамаре исполнилось сорок лет, она потеряла всякую
надежду завести семью и родить детей. Ее мать перенесла инсульт, была
парализована и полностью привязала к себе дочь. Тамара всю жизнь боялась своей
матери, не могла ей перечить, а теперь и вовсе оказалась у нее в прислужницах.
Тамара никогда не слышала от нее доброго слова или хоть какой-нибудь
благодарности. Вся ее жизнь превратилась в бесконечное служение своей матери,
которое продолжалось ровно до тех пор, пока мать не умерла.
Казалось бы, после смерти матери Тамара должна была испытать
чувство облегчения, почувствовать, наконец, себя свободной, но дело приняло
другой оборот. И это естественно, ведь вся жизнь Тамары была до того момента
целиком и полностью посвящена матери, а теперь, когда этот своеобразный столп
пал, Тамара — забитая, нерешительная и уже совсем не молодая женщина —
оказалась у разбитого корыта. По сути, она и не жила до этого, всю свою жизнь
она не имела ни своего мнения, ни своих интересов. Ее мать была всем в ее
жизни, и с ее уходом у Тамары возникло ощущение, что и ее жизнь кончилась.
Конечно, помочь Тамаре было непросто. Отношения с матерью
оставили на ее психике неизгладимый отпечаток, а прожитые годы были так
бездарно ею потрачены, что рассчитывать на чудо преображения поначалу не
приходилось. Самое большее, чего мы смогли добиться, так это излечения ее
депрессии. Кроме того, я рекомендовал Тамаре максимально сильно изменить свою
жизнь, изменить ее так, чтобы она совсем не напоминала ей ту жизнь, которую она
вела со своей матерью. Тамара поняла и приняла мои предложения, ей удалось
разменять жилплощадь и выехать из коммуналки, где она жила с матерью, в
однокомнатную квартиру.
Спустя какое-то время Тамара устроилась нянечкой в детский
сад и была очень довольна своей новой работой — возможностью общаться с детьми
и чувствовать себя полезной. Постепенно она стала освобождаться от своей
психологической зависимости от матери и навязанного ею образа жизни. У Тамары
появились новые знакомые, новые отношения, и постепенно она преобразилась.
Хотя, конечно, упущенные годы были потеряны безвозвратно.
Вся эта история и до сих пор кажется мне почти невозможной.
Трудно себе даже представить, чтобы родители имели такое влияние на своих детей
и могли таким образом его употребить. Но оказывается, что иногда личные
проблемы родителей способны так чудовищно изуродовать жизнь их детей. И когда
думаешь об этом, то понимаешь, что, несмотря на все оговорки, детям
волей-неволей приходится отвечать за грехи своих родителей. Да, история Тамары
— история особенная, такое случается не часто. Однако она как нельзя лучше
свидетельствует о том, какую неограниченную власть может подчас иметь мать над
своей дочерью.
Чувство неполноценности и его следствия идентифицируются с
ощущением женственности, которое компенсаторно выключает защиту в психической
надстройке, чтобы удержаться в мужской роли, и смысл невроза часто скрыт в двух
основных мыслях-антагонистах: я женщина (или как женщина), а хочу быть
мужчиной.
Альфред Адлер
Неудовлетворенность: пути выхода
Подведем итоги второй части книги. Сейчас мы попытались
рассмотреть проблему отношений родителей и детей в ракурсе иерархического
инстинкта — этой второй составляющей нашего общего, в сущности, единого
инстинкта самосохранения. И если чувство беззащитности, столь характерное для
современного человека, свидетельствует о страдании инстинкта личного выживания,
то чувство неудовлетворенности — собой, жизнью, тем, что мы делаем, — возникло
здесь, в структуре нашего иерархического инстинкта.
Наши родители, как это ни покажется странным, конкурировали
с нами за некую власть, за некий виртуальный «верх». По всей видимости, они
играли с нами в ту же игру, в которую когда-то с ними играли их родители (наши
бабушки и дедушки). Из поколения в поколение, таким образом, передается это
болезненное стремление к подавлению своих детей, а дети тем временем ищут
возможность восстановить «статус-кво» и делают это, к сожалению, за счет
подавления собственных детей.
Итог этой патологической страсти родителей к доминированию
над своими детьми, как мне представляется, может быть сформулирован таким
образом. В процессе формирования нашей личности мы столкнулись с непреодолимыми
препятствиями, которые травмировали наш иерархический инстинкт. Мы стали,
во-первых, испытывать чувство хронической неудовлетворенности собой и своей
жизнью; во-вторых, заразились болезненной страстью к борьбе и противостоянию в
отношениях с другими людьми; в-третьих, мы сформировали в себе виртуальные
образы наших родителей, в бесплодной дискуссии с которыми мы теперь и
находимся.
Чувство хронической неудовлетворенности
Чувство неудовлетворенности собой, жизнью и тем, что ты
делаешь, знакомо каждому человеку. Иногда закрадывается мысль, что не
испытывать этих чувств — значит быть самодовольным глупцом, непроходимым
тупицей. Как вообще можно удовлетворяться тем, что ты делаешь? Недаром же
блистательному Сальвадору Дали принадлежит острый афоризм: «Не бойтесь
стремиться к совершенству, вы его все равно не достигнете». Впрочем, тут
закономерно встает вопрос: если достичь совершенства невозможно, то не является
ли стремление к нему какой-то невротической причудой? Действительно, если
чего-то не может быть, потому что не может быть никогда, разве не глупо
пытаться получить это? Желание найти философский камень, конечно, похвально, но
не безумие ли потратить на это жизнь?
