Карен Хорни
Независимо от сознательного желания сексуальная вина и
тревожность матери влияет на ее поведение в отношении ребенка. То, как она
обращается с телом ребенка, отражает ее чувства по отношению к своему телу.
Александр Лоуэн
Виртуальные родители
Надеюсь, вам понятно, что я имею в виду, когда говорю о
виртуальных родителях. По сути дела, это не сами наши родители, а их образы,
которые живут в нашем подсознании. Здесь, как ни странно, работает банальный
механизм привычки. Мы привыкли к тому, как относились к нам наши родители, и мы
стали относиться к себе точно таким образом. Если бы они нас ценили, мы бы
ценили самих себя; если же они нас постоянно принижали, то мы относимся к себе
таким образом. Впрочем, у нас нет никакого желания соглашаться с тем, например,
что мы ничего не стоим и ничего из себя не представляем. Соответственно, внутри
нашего подсознания идет постоянная борьба между тем, что «говорят» наши
виртуальные родители, и тем, что мы сами по этому поводу думаем.
В результате возникла такая ситуация — мы что-то делаем и
вполне довольны результатами своей работы, но тут в нашей голове возникает
мысль, что результаты эти не так уж хороши, что мы не справляемся с задачей в
должной мере, не соответствуем идеалу... Кто это говорит в нас? Кто порождает в
нас эту неуверенность? Наши виртуальные родители. Родителям, вообще говоря,
свойственно принимать как должное то, что у нас получается хорошо, и заострять
свое внимание на том, что у нас не выходит.
Конечно, они делают это «ради нашего блага», стимулируют
нас, так сказать, к улучшению результатов. Но с психикой всегда все непросто,
такая стимуляция или оскорбляет ребенка, или, расстраивая, внушает ему чувство
неудовлетворенности собой. Чаще, конечно, случается и то, и другое. Нам обидно,
что родители не замечают наших достижений, а видят одни только наши промахи. В
детстве ребенку не понять, что за «хорошее» можно и не хвалить, тогда как
недостатки, поскольку их надо исправлять, напротив, следует предавать
гласности. Он воспринимает подобное отношение к себе и к своим поступкам как
унизительное, обидное и несправедливое.
Вот, собственно, с этими чувствами, которые становятся для
нас привычными в нашем детстве, нам и предстоит жить. Можно сказать, что они
живут в нас; как поется в одной популярной песенке, «через года слышу мамин я
голос», который, к сожалению, постоянно напоминает мне, что я не так хорош, как
бы мне того хотелось. С этим надо бороться, понимать источник этой
неудовлетворенности собой и тем, что ты делаешь, чтобы изживать данную
негативную привычку.
Конечно, если бы наши родители не были бы к нам строги и не
требовали от нас того, чего они от нас требовали, то, вероятно, мы бы не
получились такими, какими мы стали. И, несмотря на массу издержек, мы сработаны,
прямо скажем, неплохо — мы многое умеем, мы на многое способны, у нас большой
личностный ресурс. В конце концов, в противодействии иногда рождаются очень
неплохие вещи. Главное не сломаться, а дальше... дальше работать над собой,
чтобы исправить те деформации, которые возникли в процессе этого
противодействия, и изгнать, наконец, из своего подсознания привычки быть
недовольными собой и своими поступками.
Сколь бы тяжело это ни было, мы должны распрощаться со
своими виртуальными родителями, с их звучащими в нас голосами. Нам незачем
более стремиться быть идеальными, таким образом мы все равно не сможем
заслужить любовь, — любовь вообще нельзя заслужить. Но главное, может быть, в
другом, — в том, что когда в тебе живет некий идеал, которому ты, как кажется,
не соответствуешь, для другого человека ты не один, тебя — двое. Это какое-то
постоянное непопадание в самого себя, несоответствие самому себе; такого
человека, находящегося в состоянии постоянной расщепленности, несогласия с
самим собой, полюбить, мягко говоря, трудно. Если же нас не будут любить, то мы
вряд ли найдем в себе силы чувствовать себя удовлетворенными собой и жизнью.
Иными словами, благодаря нашим виртуальным родителям мы
оказались в замкнутом и при этом порочном круге. С одной стороны, мы хотим быть
любимыми и поэтому пытаемся быть лучше, чем мы есть на самом деле; с другой
стороны, именно по этой причине мы не можем быть «лучшими», поскольку постоянно
находимся где-то на половине пути к тому, какими, как нам кажется, мы должны
стать. И, наконец, именно из-за того, что мы — не один человек, а двое (тот,
который есть, и тот, каким мы хотим стать), ожидаемая еще с самого раннего
детства любовь так к нам и не приходит.
И нам ничего не остается, как найти в себе силы и буквально
заставить себя избавиться от той родительской опеки, которая, конечно, таковой
теперь не является, но по привычке преследует нас в наших поступках и помыслах.
Мы не нуждаемся в оценке — в этом, правда, мы должны знать себе цену. Не в том
смысле, конечно, что нам никак нельзя продешевить, выставляя себя на торги
социальных отношений, а в том смысле, что мы должны чувствовать удовлетворение
от того, что мы делаем, как мы это делаем, а главное, что мы это делаем.
Виртуальные родители — их образы, живущие в нас, их слова,
возникшие в отношениях с ними ощущения, — это важная вещь, которая помогла нам
стать теми, кем мы являемся. Но мы уже переросли ату конструкцию, созданный
нашими родителями «панцирь» с какого-то момента стал нам мал. И нам следует
сбросить эту скорлупу, вылупиться уже из своего яйца, встать на собственные
ноги и начать свои собственный путь, ощущая удовольствие от каждого шага, от
каждого поступка и действия. Только такое удовольствие может избавить нас от
хронического и крайне тягостного чувства неудовлетворенности самими собой. Боль
детства должна остаться в нашем детстве, а нести ее во взрослую жизнь
неправильно; это, по большому счету, просто нечестно.
Когда отсутствует искренняя привязанность, часто имеют место
обильные словесные заверения в том, насколько сильно родители любят ребенка и
как они готовы всем пожертвовать для него.
Карен Хорни
Чувства собственной неполноценности и непригодности,
ощущение слабости, малости, неуверенности концентрируются в ощущениях
неудовольствия и неудовлетворенности, выливаясь в стремление к фиктивной цели —
обретению «власти».
Альфред Адлер
Вместо заключения: исправим роковую ошибку
Теперь, когда мы разобрались с двумя нашими главными
психологическими проблемами — чувством беззащитности и патологической
неудовлетворенностью самими собой, нам осталось одно единственное —
сексуальность. Итак, сделав круг, мы возвращаемся к доктору Фрейду. Казалось
бы, сексуальность и родители — это две вещи, о которых как-то странно не то что
говорить, но даже и думать одновременно! Но приходится признать, что весь наш
совокупный инстинкт самосохранения (состоящий из индивидуальной, групповой и
видовой частей) кристаллизовался в процессе нашего взросления, а потому под
бдительным оком наших родителей. И сексуальность, половой инстинкт, инстинкт
самосохранения вида, поэтому не составляет здесь исключения.
