Когда же я спросил ее, что произошло дальше, она ответила:
«Я не знаю, как это произошло...» Впрочем, дальше произошло то, что мы уже
знали, — Надя нашла бабушкину коробку с лекарствами и приняла все, что там
было. Надина мама вернулась домой поздно, после вечерней смены, застала дочь
спящей и даже не собиралась ее будить. Потом решила все-таки проверить, собрала
ли она вещи (на следующий день рано утром они должны были ехать к родственникам),
тихо зашла в комнату и заметила, что дочь спит под пледом одетой. Она
попыталась ее разбудить и поняла, что случилось что-то ужасное. Потом «Скорая
помощь», несколько дней в реанимации и, наконец, наша клиника.
Наде сразу после госпитализации в клинику назначили лечение
антидепрессантами, но эффекта это не имело. Я вызвал Надину маму, чтобы
разобраться. Поскольку я был уже не первый врач, слушающий эту историю, мне был
представлен отработанный почти до автоматизма набор фраз. Ребенок был таким с
самого раннего детства, училась хорошо, помогала по хозяйству. Правда, девочка
всегда отличалась нерешительностью, и как такое могло произойти, было
непонятно. «В голове не укладывается», — резюмировала свой рассказ о дочери
Надина мама.
Тогда я стал расспрашивать ее о Надином детстве подробнее.
Но опять — ничего, что бы проливало свет на ситуацию. Конечно, можно было
решить, что это, как у нас говорят, психическая конституция виновата (то есть
природные особенности человека, с которыми ничего не поделаешь)! но все же этот
ответ меня не устраивал. И наконец я, причем совершенно случайно, обнаружил
необычайно существенный эпизод из жизни годовалой Нади.
Материнская любовь — это данность, и требуется только одно:
быть ее ребенком. Но все не так безоблачно в этой «гарантированной» любви. Ее
не нужно заслуживать, но ее нельзя добиваться, тем более контролировать. Либо
она есть — и это равно блаженству, либо ее нет, и жизнь лишается всех своих
прекрасных красок, но ничего нельзя изменить, ибо невозможно материнскую любовь
искусственно воссоздать.
Эрих Фромм
Семья жила тогда на Камчатке (отец Нади был морским
офицером), и случилось вот что. Отец ушел в автономное плавание на своем
корабле, а Надина мама осталась ждать его с ребенком на берегу. И тут у Надиной
мамы случилось сильное внутреннее кровотечение, вызванное патологией яичников.
К счастью, его обнаружили (итог мог быть и фатальным) и ее забрали в больницу,
где и прооперировали. Операция была очень непростой, кроме того, рана
загноилась и долго не заживала, а потому женщину из больницы не отпускали почти
три недели.
Все это время годовалая Надя находилась под присмотром, по
сути, случайных людей. Что происходило в это время с ребенком, сказать трудно,
но когда Надина мама вернулась из больницы, ее девочка выглядела подавленной,
отстраненной и равнодушной, какое-то время она словно бы не узнавала свою мать.
Потом все вроде бы наладилось. Автономка отца закончилась, мама была постоянно
рядом, короче говоря, жизнь вернулась в свое обычное русло и состояние ребенка
выправилось.
Когда я узнал об этом, все встало на свои места. Надина
мама, судя по всему, была хорошей матерью и смогла установить со своим ребенком
теплые отношения, полные чувств защищенности и привязанности. И столь
длительное расставание в той ситуации явилось для ребенка тяжелейшей травмой.
Малыши, у которых отношения с родителями не складываются с самого начала, как
показывают специальные исследования, переносят его лучше.
Ребенок же, привыкший к матери, знающий, что он может всегда
на нее рассчитывать, реагирует на подобное расставание стандартно: сначала он
бурно протестует — кричит, бьется, отказывается от контакта с людьми, которые
пытаются его успокоить, не принимает еды и т. п. Потом наступает момент
отчаяния, когда малыш теряет надежду, убедившись в безрезультатности своих
попыток дозваться матери. И если прежде его плач был гневным и громким, то
теперь становится заунывным, монотонным, в нем слышится безысходность. И уже
после этого следует третий этап — этап отстраненности, когда малыш начинает
откликаться на проявления внимания со стороны людей, которые его окружают,
однако же появление матери воспринимает пассивно и равнодушно.
По всей видимости, Надя пережила нечто подобное тогда, в
свой один год. И такая реакция на разлуку с эмоционально значимым для нее
человеком у девочки закрепилась. Когда я более подробно расспросил мать Нади о
том, как реагировала девочка на развод родителей, выяснилось, что случилось
нечто подобное. Отец Нади после увольнения в запас начал с помощью друзей свой
бизнес, у него появились деньги, он стал пропадать из дома, а потом и вовсе
ушел к другой женщине. Все открылось внезапно, вышел скандал, выяснение
отношений с криками и хлопаньем дверьми.
И как раз в этот момент у двенадцатилетней Нади был грипп с
высокой температурой. Девочка стала что-то кричать, потом билась в кровати,
что-то бессвязно бормотала. Мать, которая и сама, как можно догадаться, была в
этой ситуации не в лучшей форме, посчитала, что столь необычное поведение
дочери — просто следствие высокой температуры. На самом же деле грипп, скорее
всего, сгладил ту бурю чувств, которые овладели Надей, когда она осознала, что
ее отец ушел из семьи.
В случае со Стасом ситуация была аналогичной. Сама того не
заметив, Надя очень привязалась к молодому человеку, который проявил к ней
внимание. Такого раньше в ее жизни не было, и возникла такая странная, немножко
детская, но, как выяснилось теперь, очень сильная увлеченность. Проявляла ее
Надя странно, как и все, что она делала, — пассивно и тихо, поэтому, видимо, и
молодой человек не понял, что встретил ответное чувство, и Надина мама не
заметила, что у ее дочери настоящая «первая любовь».
Когда Стае сказал Наде, что между ними все кончено, девочка
почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Она ощутила отчаяние и
попробовала отстраниться, как тогда, в детстве, только теперь она сделала это
«по-взрослому», попыталась покончить с собой. Ничего странного, что она «не
знала, почему это произошло», она просто среагировала так, как умела. В этой
истории Надина мама оказалась без вины виноватой. Разумеется, не будь тогда той
ситуации на Камчатке, не случись тогда того кровотечения, скорее всего, ничего этого
и не произошло бы. Да и Надя, наверное, была бы более активным и жизнерадостным
ребенком.
Впрочем, иногда аналогичные ситуации случаются и при менее
трагических обстоятельствах. Например, когда родители, уезжая куда-нибудь,
оставляют годовалого ребенка на попечение его старшего брата или сестры,
которые могут обходиться с малышом только как с куклой... Когда сам этот
ребенок переживает госпитализацию, а мать к нему, по тем или иным причинам, не
допускают (раньше, при советской медицине, это бывало достаточно часто)...
Когда за ребенком по тем или иным причинам ухаживает посторонний человек,
который не готов быть достаточно терпеливым и внимательным, чтобы помочь малышу
справиться со стрессом, пережить временную разлуку с родителями... Наконец, не
менее серьезными последствиями часто оборачивается «воспитание» годовалых или
двухлетних детей, когда мама не реагирует на крик своего малыша, оставляет
одного «накричаться вдоволь» или сама кричит на него, трясет в раздражении... К
сожалению, вариантов такого поведения в отношении ребенка слишком много.
