– Да! Очень жарко!
– Привыкай…
Инструктор опять замолчал и на попытку заговорить ответил ударами большого пальца по кнопке СПУ
[2]. Курсант сосредоточился на последовательности управления и старался запомнить местность, расстилающуюся под крылом. Однако большую ее часть скрывало широкое стреловидное крыло, но протекающий Большой Чуйский канал и ряд пирамидальных тополей врезались в память уже навечно. Кант – городишко небольшой, даже по сравнению с небольшим Фрунзе. Это обыкновенная казачья станица, в которой построили сахарный завод, давший название городку. Кант по-киргизски – сахар. Зажглись огоньки выпущенных щитков и шасси. Перископ, помогающий инструктору видеть, что делается впереди, и, если требуется, помогать курсанту, был опущен. Только по выравниванию лейтенант сообразил, что земля уже близко. Касание, и через некоторое время заработали тормоза. Полет окончен. Инструктор осмотрел кабину, взглянул на лицо курсанта, отмахнулся от его рапорта и стал вызывать следующего, а лейтенанту было указано направление в сторону раздевалки. Полеты продолжались уже без него.
Вечером всех перевезли из Канта во Фрунзе. Там в зданиях бывшей медицинской школы еще во время войны было развернуто военное училище летчиков. Городок прозвали Пентагоном. Его окружала глинобитная стена по всему периметру. Часть городка была открыта, и туда можно было попасть с улицы в любое время, а главная часть была отделена тремя КПП от остального города. Курсанты и их казармы находились в закрытой части. Там же были две столовые, бассейн с десятиметровой вышкой, спортивный городок и несколько одноэтажных зданий учебной части. В каждом глинобитном домике было два класса. Лишь два дома были сложены из нормального кирпича и имели два этажа. Город сам по себе был в основном одноэтажный, но при проезде через него курсантам показали здание театра, Верховного Совета и Республиканского ЦК компартии. Эти дома были типовыми, многоэтажными. Во многих местах шло строительство. Довольно много деревьев, в основном акации и карагачи, а вдоль дорог – пирамидальные тополя, дающие благодатную тень летом. Но сейчас была глубокая осень, пожелтевшая листва неохотно покидала высокие деревья. На первый план после учебы вышла борьба с упавшими листьями, которые норовили засыпать бассейн, дороги и дорожки между зданиями. Начался первый семестр, посвященный изучению техники и переучиванию. Одним из основных предметов стал русский язык. Его вела пожилая, очень красивая женщина, свободно говорящая по-французски с красивым парижским акцентом. Как потом выяснилось, мать того инструктора, который устраивал их взводу провозные полеты. С некоторым удивлением, на каком-то празднике лейтенант увидел их вместе. И у матери, и у сына были боевые ордена. Что это такое, Хафез уже узнал на политзанятиях, которые также входили в программу обучения.
Курсантский состав очень разнился между собой: здесь обучались летчики из многих стран. Удручало только одно обстоятельство: за пределы городка курсантов выпускали редко. Был резко ограничен контакт с местным населением, разрешалось посещать только рекомендованные места, типа ресторана при гостинице. Плюс языковой барьер… Было откровенно скучно, и ничего не оставалось делать, как только учиться. Были неугомонные, которые спешили познакомиться с местными девицами, но к таким девочкам подходили неприметные ребята из «органов», и на этом знакомство обычно и заканчивалось. И потом началась зима, совсем непривычное время для большинства курсантов. Несмотря на то что это юг СССР, она выдалась холодной и с пронзительными ветрами, а как только потеплело, всех перевезли в Кант, в военный городок неподалеку от аэродрома на правом берегу Большого Чуйского канала. Лишь единожды удалось немного пообщаться с девушками: взвод вывезли на строительство Комсомольского озера в Карагачевой роще. Там собралось много молодежи. Они насыпали плотину через небольшой ручей, который впоследствии станет любимым местом отдыха горожан и курсантов. Но завязать плотное знакомство со студентками педагогического института в тот раз Хафезу не удалось. Были счастливчики, которым повезло больше, но на назначенное свидание лейтенант попасть не сумел и не знал, что две девушки ждали его в назначенном месте, а потом обиделись и ушли. Впрочем, начались полеты, поэтому времени на посещение Фрунзе практически не стало. Маленький Кант в течение полугода был постоянным местом обитания, а затем, после прохождения программы переучивания и получения права на самостоятельные вылеты, всех перевели в первый полк и отправили еще дальше от шума городского в затерянный в степи небольшой военный городок Луговая, в Казахстане. Там, после провозных полетов, началось основное переучивание: освоение тактики действий реактивной авиации и практическое боевое применение. Там он опять попал в эскадрилью Петра, того самого летчика, который вывозил его впервые, и до конца курсов был в составе третьей учебной эскадрильи. Немногословный Петр так и не сказал, откуда он знает так много о действиях американских и других натовских военных.
Городок в степи был разделен шоссе и рекой на три неравные части: «белый» и «черный» городки и «полк». Межой служил мост через ручей, под которым жило большое количество змей. Перед ним стоял КПП, который по идее не должен был пропускать посторонних людей в расположение. В трехстах метрах от него в сторону железнодорожной станции Луговая стоял клуб полка, за ним три магазинчика Военторга. Сразу за магазинами была сделана спортплощадка с футбольным и волейбольным полями. За дорогой начинались длинные бараки «черного» городка. Там в основном жил технический состав и военнослужащие БАО. Слева от основной дороги стояли двухквартирные коттеджи летного состава. Обозначение городков было связано с цветом формы людей, спешащих утром на аэродром: слева из «черного» городка выходили люди в замасленных черных спецовках, а справа к КПП по дороге и напрямую через степь шли фигуры в бежевых комбинезонах, которые еще и выгорали на солнце полностью до белого цвета. Но в городке жили только русские! Курсанты располагались за КПП на территории полка. Их казармы были слева от дороги, недалеко от небольшого пруда. Чуть глубже находился штаб полка, справа от него – штабы эскадрилий, затем две большие столовые – летного и технического состава. Слева от них – казармы рядового состава полка, батальона аэродромного обслуживания и роты охраны. Справа от дороги располагались учебные здания и начинался технический городок – склады, автостоянки. Все вокруг было густо усажено ивами и карагачами, тополи были не в чести, так как много пуха давали, а это вредно действует на фильтры самолетов. Чуть правее КПП, если смотреть из городка, начиналось большое, сильно заросшее камышом болото, точнее, заболоченный пруд, целый каскад которых уходил в сторону большого озера Лугового. Сама станица Луговая вообще-то находилась ранее там, теперь она носила имя «колхоз Ленина». Чуть севернее плодородная степь заканчивалась, и начинались пески пустыни Муюнкум, разрезанные рекой Чу, которая теряется в них у Тайконура. А на северо-востоке с высоты видно озеро Балхаш. Села и поселки вокруг до самого Фрунзе были русскими. Они пришли сюда в конце девятнадцатого века и образовали здесь военный округ Семиреченского казачьего войска. Столицей у них был город Перовск, названный по имени генерала Перовского, отца народоволки Софьи Перовской. Сейчас он носит название Кызылорда. Почему – не знает никто. Впрочем, история этого края столько раз переписывалась… Оказывается, эти земли были населены и процветали до прихода туда русских, а их опять оккупировали. Жили там сплошные богатуры, акыны и баи, все цвело и пахло, но пришли казаки, и все пошло прахом! Понаехали и понастроили. Дороги, понимаешь, провели, каналы, университеты понастроили. Делать им было нечего! Аэродромы построили. Нет на современной карте Казахстана этого городка. Руины. Все, что было до речки – разрушено. В шестидесятые вокруг городка возвели стену из аэродромных плит, чтобы сократить очереди в магазинах, даже ее современные бабаи растащили. Из космоса видны остовы домов, где прошло мое детство.
