– Нет! Вовсе нет… Короля, бывшего короля, убили разбойники, это все знают… Я сказал о Лиане, племяннице графа. Мы вместе… росли. Её отец был казнён… за предательство несколько лет назад.
– Вот в чём дело!.. Извини, не знал, – Юлианус сделал вид, что поверил. – Тебе надо нормально выспаться. Выпей тёплого молока.
– Я бы предпочёл яд, – криво усмехнулся Робер. И вздрогнул: у него появлялись привычки брата.
Робер принял решение. Однако несколько дней откладывал его исполнение, надеясь на побег. Но нигде и никогда его не оставляли одного: несколько стражников во главе с наглым Кобретом сопровождали Робера на бесконечные занятия, где его обучали всему необходимому, чтобы стать принцем. Об оружии вообще пришлось забыть, даже за обедом ему не давали ножей.
Учителя были довольны Робером. В доме графа он получил хорошее образование. Себастьяну Доновану щедро платили за обучение подкидыша, как выразился Керок, просвещая принца по поводу его родословной и взаимоотношений в семье. Робер напрягался, едва заметив брата, но тот не приближался слишком близко, не желая испытывать судьбу. Новоявленный принц не скрывал своей неприязни и готовности отомстить за «благодеяние».
Юному принцу каждую ночь снился старый навязчивый сон об уходящих навсегда в темноту людях. Он звал их, называя по именам, которые с утра не мог вспомнить. Никто не оборачивался на его зов, никто не оставался с ним. Люди шли мимо него, сквозь него, и холод сковывал тело, и двигаться за ними не было сил…
На пятый день пребывания во дворце рано утром Робер проснулся от странных чувственных прикосновений. На ночь ему не давали одежды, видимо, опасаясь побега. Кто-то ласкал его тело. В предутренней дрёме, когда сон смешивается с явью, ему пригрезилась Милена, обнажённая и прекрасная, мягко целующая его в губы. Острое наслаждение охватило Робера, он запустил пальцы в распущенные золотые волосы, привлекая дорогое лицо ближе. Поцелуй становился ненасытным, требующим продолжения. Он скользнул губами к упругой груди.
– Да… Да…
Незнакомый хрипловатый голос заставил юношу проснуться. Чужие зелёные глаза женщины без выражения смотрели на него. Робер отпрянул:
– Что?! Что тебе надо?!
– Тебя, мой принц… – руки женщины потянулись к нему. Робер соскочил с кровати и едва не столкнулся с Кероком.
– Какого дьявола?! – он готов был пришибить брата, но знакомый захват неприятных рук стражников не позволил ему добраться до барона.
– И эти здесь… – простонал Робер.
– Если хочешь продолжить начатое, мы не будем мешать…
– Вы все здесь ненормальные…
– Напротив, – поучающе заговорил Керок. – Это ты ведёшь себя глупо. Отец хочет быть уверенным в твоих способностях. Почему бы не доказать ему, что ты – настоящий, полноценный мужчина?
– Вот ты и доказывай! Я вам не шут!
– Напрасно, напрасно… – король расслабленно привалился к спинке кресла за спиной Керока. – Впрочем, можно проверить другим способом.
Робер содрогнулся.
– Керок, надеюсь, тебе это по силам? – кивнул король Гордон в сторону лежащей на постели женщины.
– Разумеется, отец.
Не раздеваясь, Керок свалился на женщину, бесстыдно задирая ей ноги. Делал вид, что неторопливо ласкает её.
Ухмыляющийся Кобрет держал Робера за волосы, не давая отвернуться. Король смотрел то на Робера, то на действия Керока. Удовлетворённо кивнул, заметив реакцию Робера.
– Достаточно. Вряд ли я долго буду ждать внуков… Отведите принца, пусть займётся этикетом. Может, хоть это ему по душе? А ты продолжай, Керок, продолжай…
На плечи принца накинули какое-то покрывало и потащили вон. Робер обернулся от дверей. Король встал и присоединился к старшему сыну. Робера едва не вырвало.
Наконец, пришёл день представления Робера ко двору. Утром слуги нарядили его в кружевную рубашку с широким воротником, темно-алый камзол с золотой отделкой, высокие мягкие сапоги до колен. Робер вытерпел ритуал одевания, с вожделением глядя на свой меч в новых ножнах. Но оружие полагалось вручить ему после принесения клятв верности отцу и королю.
Королевский лекарь Юлианус вошёл неслышно, поклонился Роберу:
– Ваше Высочество!
Юноша рассеянно кивнул. Все его мысли были заняты предстоящим событием.
– Нам надо поговорить.
– Да, конечно…
– Твоя мать оставила тебе кое-что. Ты, возможно, не помнишь…
– Что?
– Перед… бегством из замка Лекс леди Верба передала тебе медальон. Вот он. Я сохранил его для тебя, – Юлианус протянул принцу золотой кругляш.
Робер осторожно взял его. Вдруг чётко всплыло в памяти лицо Вербы, её заплаканные глаза, тёмный зев камина, уходящие люди. Наверное, об этом были его сны!
– Открой медальон, там застёжка, – подсказал лекарь.
На створке оказалась миниатюра прелестной девочки, а внутри – маленький локон золотистых волос и нечто чёрное.
– А это откуда? – удивился Робер.
– Это шерсть её собаки Роны.
– Почему она здесь?! – принцу показалось кощунственным подобное соседство. Рука сама собой метнулась к медальону, чтобы выбросить чёрный клок.
– Подожди! – остановил его Юлианус. – Знаешь, я не совсем верю в то, что мне рассказывала леди Верба, но кое-чему я сам был свидетелем…
Робер поморщился, но постарался внимательно выслушать лекаря. А тот рассказал странные вещи:
– Этот медальон как-то связывал сознание леди Вербы и её собаки Роны. И не только. Примерно к десяти годам твоя мать, будущая мать, очень серьёзно заболела. Пригласили известных лекарей, даже тех, кого называли колдунами. Ничего не помогало, девочка угасала. В одну их зимних ночей, когда Вербе стало особенно плохо, в замок попросилась пожилая женщина с плетёной корзиной в руках, она замерзала, и отец леди Вербы, барон Паркон, приказал её впустить. Женщина оказалась ведуньей и знахаркой. Она рассказала об этом барону, а тот был рад хвататься за соломинку, лишь бы вылечить дочь. Женщина осмотрела девочку и, отозвав барона в сторону, заявила, что его дочь вот-вот умрёт. И тут же успокоила, объяснив, что может спасти ребёнка. Она достала из корзины месячную чёрную псинку, положила её на кровать к больной. Женщина сделала надрезы на руке девочки и лапе собачки. Что там было ещё, никто не запомнил. Все будто потеряли сознание на какое-то довольно долгое время. Когда люди очнулись, знахарки не было в замке, а девочка спала, обняв чёрную собачку. Спала совершенно здоровым сном, с румянцем на щеках и с улыбкой на посвежевшем личике. С тех пор леди Верба не расставалась ни с медальоном, ни с собакой. И поверь мне, она никогда не болела. Когда выслушивал её, мне всегда казалось, что в груди этой замечательной женщины бьётся два сердца… Она не зря отдала этот медальон тебе, может, хотела защитить тебя…
