Ее жалость обжигала как пощечина.
- Совсем ослабела, бедняжка?
- Я в порядке. Он умер всего несколько месяцев назад.
Консорт нахмурился, и я почувствовала, как он думает, нужно ли ему принести мне вежливые соболезнования. Элеонор слегка склонила к нему голову и пояснила:
- Чтобы выжить, ей нужны мальчики. Их творческая сущность. Конечно, бедолаги в конце концов умирают, зато секс, говорят, незабываемый. Не волнуйся, милый, тебя я ей не отдам. Он - поэт.
Я поняла, что последняя фраза адресовалась мне, и снова взглянула на консорта. Его ответный взгляд был спокойным, без осуждения. Сейчас, без какофонии танца, мысли человека было прочитать легче. Я осторожно потянулась, чтобы узнать его имя, но в ответ получила мертвую тишину: он защищал свое имя не хуже любой феи. Значит, он - не полный идиот, несмотря на странный вкус в отношении женщин.
- Ищешь нового… ученика? - спросила Элеонор, и я поняла: все это время она знала, что я одна. - Когда будешь выбирать, поосторожней с моими придворными, дорогая. У нас происходит много такого, во что нельзя вмешиваться. Последний Самайн все надолго запомнят.
С некоторой заминкой я вспомнила, что Самайн - это Хеллоуин. Я подбородком указала на консорта:
- Из-за него? Ходят слухи, что кое-кого прочат в Короли.
Наверное, я сболтнула лишнее, но взять слова обратно было уже нельзя. Впрочем, Элеонор смотрела на меня, как на новорожденного щенка.
- Воистину, у моего народа нет секретов… Консорт побледнел, наверняка сожалея о собственной болтливости.
Королева погладила его по руке, будто чувствуя его беспокойство:
- Все в порядке, дорогой, никто не осуждает тебя за то, что ты станешь Королем. - Она вновь посмотрела на меня: - Ты же не будешь говорить об этом со своими учениками, маленькая муза? Все феи знают о наших планах, однако людям о них знать вовсе не обязательно.
- Буду нема как рыба, - саркастически ответила я. - При чем здесь люди?
Элеонор рассмеялась. Консорт пошатнулся от восторженной боли.
- Милочка, нас сюда притягивает человек - клевер-хенд. Мы, как всегда, следуем за ней против собственной воли. Но после Самайна мы сами будем выбирать свой путь и от этого обретем больше магии, станем сильнее. - Королева помедлила. - К тебе это, конечно, не относится. Бедное создание, ты всегда будешь привязана к ним.
Я возмущенно смотрела на нее, не понимая, кого я ненавижу больше, ее или себя.
Ее губы растянулись в улыбке.
- Я забываю, как обидчивы юные. Скажи, сколько весен ты встретила?
Я смотрела на нее, уверенная, что она и так знает ответ и просто дразнит меня, чтобы разъярить или довести до слез. Мысленно я видела, как языки пламени жадно лижут мою кожу. Воспоминание и предчувствие одновременно. Мое тело сгорело много лет назад, но боль не забывалась, хотя я потеряла память обо всем остальном.
- Шестнадцать.
Новая Королева сделала шаг вперед и, стоя очень близко, провела пальцем по моему горлу к подбородку, чтобы поднять мое лицо:
- Какое странное у тебя бессмертие. Я удивляюсь, что ты не валяешься у меня в ногах с просьбой освободить от такой участи.
Ее ног было просто не видно под широким подолом, но даже если бы я их видела, я не могла представить себя умоляющей. Я отступила, чтобы избавиться от прикосновения.
- Все равно бесполезно. Мне не избежать своей судьбы. Я не боюсь.
Элеонор загадочно улыбнулась:
- Я думала, что мой народ не может лгать. Воистину, ты ближе всех к людям. - Она покачала головой. - Запомни мои слова, дорогая. Не лезь в наши дела, и, может быть, в этом году я сама приду посмотреть, как ты горишь.
Я оскалилась и выплюнула:
- Ваше присутствие будет большой честью.
- Я знаю, - ответила Элеонор, и в следующее мгновение она и консорт исчезли.
от: ди
кому: джеймсу
текст сообщения:
мы говорим о ерунде но я так много хочу т сказать. я по-
терялась, здесь все музыканты но нет таких как я. все любят
барокко джаз или рок. вроде чепуха но достает.
отправить сообщение? да/нет
нет
сообщение не отправлено.
сохранить сообщение? да/нет
да
сообщение будет храниться 30 дней.
Джеймс
Я резко проснулся, пытаясь снять с лица паутину музыки. Она липла ко мне нежными, опасными прядями, и я скреб себя, пока не понял, что это - сон, а я расковыриваю ногтями свою очаровательную мальчишескую мордашку. Музыка из сна. Музыка Нуалы. Я стукнул затылком о стену, и получившийся звук не оставил никаких сомнений, что я погубил некоторое количество клеток мозга.
Я начинаю ненавидеть утро.
Еще и телефон звонит, и из-за него мне кажется, что в голове работает молотками целая армия крошечных, но очень воинственных гномов. Я ненавижу телефон. Не только этот, в моей комнате, но и вообще все телефоны, которые когда-либо звонили до полудня.
Я вывалился из постели и схватил джинсы.
Все еще не освободившись от музыки, от сна, от элементарной усталости, я прикрыл лицо рукой и ответил:
- Алло?
- Джеймс? - спросил знакомый приятный голос. В желудке появилось покалывание - зловещее предчувствие неминуемого унижения.
Я зажал трубку плечом и начал завязывать шнурки.
- Как всегда.
- Это мистер Салливан. - Где-то послышался смех. - Я сейчас на уроке английского.
Черт, черт, черт. Я посмотрел на будильник - начало десятого. Вранье, Пол никогда бы не ушел на занятия без меня.
- Логично, - ответил я, спешно натягивая второй ботинок, - вы же его преподаете.
Голос Салливана не изменился:
- Я тоже так думаю. Мы с классом хотим знать, не почтите ли вы нас своим присутствием?
Снова смех.
- Я на громкой связи?
- Да.
- Пол, ты - предатель! - проорал я. Затем добавил, обращаясь к Салливану: - Увлекся, пока красил ресницы. Буду через минуту.
- Ты велел уходить без тебя! - послышался ответный крик Пола. Я ничего подобного не помнил, но брякнуть такое вполне мог.
- Рад слышать, - сказал Салливан. - Мы уж решили звать тебя всем классом.
- Я ни за что не пропустил бы ваше занятие. - Я встал и оглянулся, пытаясь понять, откуда идет запах цветов. - Не сочтите за лесть, но лишь ваши лекции и радостные улыбки скрашивают мое пребывание в Торнкинг-Эш.
