Она рассмеялась милым неуверенным смехом:
- Ну конечно. Если не считать того, что я в таком раздрае. Но это же не в счет?
- Не знаю. Я у тебя спросил.
- В таком случае - да. Все нормально.
- Ты больше не видела фей?
- Тише!
- Почему?
- То, что они далеко, не значит, что можно свободно их упоминать.
Я помолчал. Не знаю, чего я ожидал. Хотя бы честности. Но что мне делать? Ловить ее на вранье? Я вздохнул и ткнулся лбом в обшарпанную стену:
- Просто хотел узнать.
- Спасибо, - ответила Ди. - Для меня это важно.
Я посмотрел на свое отражение в старых узких зеркалах. Оно нахмурилось в ответ, а некрасивый шрам казался таким же темным, как собравшиеся в одну линию брови.
- Мне пора, - сказала Ди.
- Ладно.
- Пока.
Я положил трубку. Она так и не спросила, все ли в порядке у меня.
Нуала
Как дикие твари все чувства
мои:
без счета роятся и жалят,
ползут и летают, на свету
и в тени,
на части меня разрывают.
Стивен Слотер
(стихи из сборника «Златоуст»)
Меня призвали, когда я наблюдала, как Джеймс спит. Перемещаясь, я думала о том, что видела последним: Джеймс, сражаясь во сне на каком-то личном поле боя, крепко обнимает подушку, а на его руках каракулями записано наше творение. Ему снилась «Баллада», причем без всякого участия с моей стороны. Ему снился главный герой - его воплощение, эгоистичный маг, живущий среди обычных людей. Ему снилось место, где он будет ставить пьесу: приземистое здание из желтого кирпича, оплетенное плющом. Еще в его сне был Эрик с гитарой, а Пол с потрясенным выражением на круглом лице играл одного из персонажей, экспрессивно размахивая руками. Все было предельно ярким, вплоть до затхлого запаха внутри здания, и мне казалось, что в кои-то веки я сама сплю и вижу сон.
А потом я
Раз!
и исчезла.
Я материализовалась в треске сухих опавших листьев, ощущая кожей их холодные твердые края и ледяное спокойствие октябрьской ночи. Между черных деревьев виднелся мягкий свет над входом в общежитие неподалеку.
Даже уловив горький запах горящего тимьяна, я не сразу сообразила, что меня кто-то призвал. Такое не каждый день случается. Я никому не нужна.
- Ты кто такая?
Я нахмурилась, разворачиваясь навстречу голосу и запаху. И увидела человеческую женщину, некрасивую и старую - не меньше сорока. В одной руке она держала спичку, от которой шел слабый дымок, а в другой - тлеющую веточку тимьяна.
Я не знала что сказать. Меня уже много лет не призывали люди.
- Я - опасность.
Женщина взглянула на мою одежду, надменно приподняв бровь.
- Ты выглядишь, как человек, - презрительно сказала она, роняя спичку и тимьян на землю и каблуком затаптывая их в хрусткие листья.
На ее шее на шнурке висел четырехлистный клевер, чтобы она могла видеть фей.
- Ты тоже. Зачем звала?
- Я звала не конкретно тебя. Я оказала услугу Королеве. Теперь мне нужна помощь.
Женщина не боялась, и меня это раздражало. Люди должны пахнуть страхом. И не должны знать, что нас можно вызвать горящим тимьяном или увидеть с помощью четырехлистного клевера. А самое главное, люди не должны стоять, упершись одной рукой в бедро и всем своим видом спрашивая: «Ну так что?»
- Я - не джинн.
Она покачала головой:
- Была бы ты джинном, я бы уже ехала на своей машине в отель. Вместо этого мы спорим, джинн ты или нет. Ты мне поможешь? Мне сказали, что я должна прибирать за собой.
Я невольно заинтересовалась. Люди оказывают Элеонор услуги, после которых нужно «прибирать»? Тем не менее я вложила в свой голос максимум безразличия:
- Хорошо. Как скажешь.
Она провела меня чуть дальше в лес, достала крошечный фонарик и направила его луч на землю.
Там лежало тело. Я так и знала. Я и раньше видела мертвых людей, но это было нечто другое.
Я увидела фею. Не прекрасную, как я, а скорее наоборот. Она была маленькая и иссохшая, белые волосы соломой рассыпались по зеленому платью. Из-под подола торчала ступня, между пальцами были перепонки.
И все же мы с ней были похожи, - она была банши, одинокая беззащитная фея, которая жила рядом с людьми и завывала, предупреждая их о грядущей смерти. Ее убили; вокруг тела были рассыпаны цветы, порождение ее предсмертной агонии. Никогда раньше я не видела мертвую банши.
Я хотела было спросить, кто ее убил, но один быстрый взгляд в мысли женщины все мне объяснил. Большинство людей глупы как пробки, поэтому до воспоминания было добраться легко. Она выследила банши по звуку, достала железный прут из сумки…
Элеонор попросила человека убить одну из нас?!
- Сама прибирай, - отрезала я. - Я тебе не червяк. Женщина легонько пнула перепончатую ногу, с отвращением поджав губы:
- Не буду. Ты разве не можешь… - она помахала идеально наманикюренной рукой, - убрать ее с помощью магии?
- Не знаю. Мне никогда прежде не приходилось избавляться от тела феи.
При слове «фея» женщина поморщилась.
- Вчера мне сказали другое. Он сказал, что обо всем позаботится, и не успела я оглянуться, как тела уже не было.
Я осторожно спросила:
- Чьего тела не было?
- Бокана. Он избавился от него запросто. Просто… - Она опять глупо взмахнула руками. За один этот жест мне хотелось сделать ей какую-нибудь гадость, ослепить, например, но если она под защитой Элеонор, мне не поздоровится.
Бокан. Тоже фея-одиночка. Общается с людьми. Мне начало становиться не по себе. Сгорать каждые шестнадцать лет - одно дело, после этого я всегда возрождаюсь. А вот если мне загонят в шею железный прут, я вряд ли вернусь.
- Я не могу тебе помочь. Призови кого-нибудь другого.
И прежде чем она смогла возразить, я поспешила прочь, наполовину невидимая, оседлав поток мыслей, идущий от общежитий.
- Черт, - услышала я за спиной, когда ее окружил водоворот сухих листьев, а потом я исчезла.
Я сбежала в теплую подвижную темноту общежития и уселась на краю кровати Джеймса. Круглолицый тихо похрапывал на другой стороне комнаты. Следовало убраться подальше, чтобы не оказаться рядом, если женщина-убийца снова попробует вызвать фею, но я не хотела быть одна. То, что я это понимала, пугало меня больше, чем само нежелание оставаться в одиночестве.
