– Люблю тебя, подружка. – сказала нежно Алькумена.
– И я тебя. И всех вас.
Мы зажарили зерна маиса на углях, перемешанные с тестом из пшеничной муки, выпили водицы из заботливо приготовленных Милой, золотых кубков, вкусили яблок, и после ужина устроили музыкально-поэтический круг.
Для этого было все – и инструменты, и прекрасные голоса, и творческое вдохновение. Не существовало никаких рамок и запретов, тем не менее, присутствующие знали об единственном правиле и неукоснительно следовали ему – никаких повторений, что, собственно, всех устраивало. И началось или, вернее, продолжилось, безначальное веселье.
Филипп спел для Алькумены прекрасную серенаду о ее дивных чарующих глазах и гибком теле, и еще одну о своей любви к Миле… Жена уже привыкла ревновать, но что поделать, она чувствовала, что не может сравниться с русалкой, хотя, знала, что Филипп остается верным мужем, и, что особенно радовало, что это – неизменно. По крайней мере, надеялась на это, ведь в любом случае – пропасть между смотрителем маяка и русалкой так велика, что вряд ли они окажутся настолько сумасшедшими, чтобы пойти на большую близость, чем уже есть.
Слова слетали с губ смотрителя маяка сами по себе, будто уже рожденные и подброшенные ему линиями жизни:
Прекрасная дева на свете живет,
В окошко не глядя, все милого ждет.
А он, уходящий, ни свет-ни заря,
Навеки ушедший к себе от тебя.
Этими странными словами он завершил свой ход, и стал внимательно слушать следующего исполнителя, пригласив на танец свою жену. Здесь это было обычным делом – пока не пришла очередь твоего исполнения – приглашать на танец кого хочется. Сейчас Филиппу больше всего хотелось пригласить Алькумену, но он не посмел.
Мила также исполнила через несколько ходов песню о родном доме, где горит очаг, ждущий возвращения странников и рождения ребенка. Удивительное дело – как это быстро она научилась петь, сочинять красивые песни и играть на барабане – инструменте, который ей больше всего подошел! Видимо, тут сама атмосфера такая, что творчество просто начинает изливаться из тебя… Кто-то подыграл ей на инструменте, напоминающем цимбалы, а кто-то подхватил голосом нежные нотки припева. В этом месте (царстве Хормба) невозможно себя чувствовать несчастным – каждая крупица пространства наполнена любовью и взаимностью в доброй и интересной игре, и нет ни малейшего желания, оказавшись здесь, думать о возвращении в обычную жизнь.
Она и не хотела возвращаться, так зачем же исполнять именно эту песню? «Почему?» – размышляла и пела одновременно Мила: «Странно»…
Ее подхватила неожиданная ностальгия, и окунула в воспоминания об оставленном мире, окружающие окутались туманом, как вдруг, оп! – женщина поняла, что находится на своей кровати в их с Филиппом доме. Мила вскочила и подошла к окну – за окном шел снег, огромные пушистые хлопья достигали стекол, разбиваясь об их твердь.
«Филипп! Он остался с ней!!! Боже мой, что делать? Второй раз, может, меня и не примут. Это всё песня, будь она не ладна! Так, надо успокоиться… Если он любит меня, действительно предпочитает меня ей, то появится здесь».
Она стала расхаживать по дому, наблюдая запустение и темноту в комнатах: «Может быть, свет отключили? Да, не работает». Нашла свечи, зажгла. А мужа нет и нет. Час, два, три..
Уставшая от тревоги и ожидания, заснула утром в обнимку с найденной рубашкой мужа, на которой, как ей показалось, еще сохранился его запах.
Девушка проснулась от того, что до нее донесся шум со стороны кухни и запах кофе.
– Филипп! – прокричала она. – Филипп! – забежала в ароматно кофейное место и столкнулась с мужем, который спешил на ее зов. – Боже мой, Филипп, как же я испугалась, что не увижу тебя больше!
– Я же говорил тебе, что в нашем роду только женщины оставляют мужчин? – он улыбнулся, зажмурился и выставил сложенные губы трубочкой для поцелуя.
– Алькумена так легко отпустила тебя… Все-таки, она непостижимая женщина… Мы, наверное, никогда не сможем ее понять. Даже я, а ведь я – сама женщина.
– Она сказала, что выполнила предназначение и только. Что не было ничего личного, а только долг.
– И что это за предназначение? – оживилась Мила. Она без притворства обрадовалась возможному разочарованию Филиппа. – И ты ей веришь? Я о долге…
– А что мне остается делать?.. – как всегда, муж воспользовался излюбленным приемом.
– Так что за предназначение?
– Оставить землян в покое…
– Что-то не вяжется… По-моему все было наоборот. И, потом, они ведь такие же земляне как и мы. Или, она подразумевала отличность от моря?
– Не совсем… Она сказала, что они не с этой планеты, хотя, и живут здесь колонией давно. Лет пятьсот, по нашим меркам. А до этого, колонизировали другую планету. Домой пока возвращаться не собираются, но подумывают о новом путешествии. Скоро. На Марс, кажется. Во всяком случае, она говорила о красной звезде.
– Почему в покое? Разве они причиняли вред? Они живут сами по себе, и не смешиваются с нами. Только изредка «попадаются» на глаза местным. А случай, подобный нашему, вообще единственный в своем роде, по-моему? Или нет? А она ответила – почему именно мы? Или ты? А я, так, сбоку припека… – Мила внимательно разглядывала мужа, что-то в нем ее насторожило. Что-то изменилось с того времени, как они не виделись. А прошло совсем немного времени.
– Алькумена, почему-то, в ярости. Она сказала, что грани начали стираться. Это потому, что она увлеклась земным мужчиной. А это недопустимо… Мир может перевернуться с ног на голову, если они останутся здесь. Люди испортятся, так как не способны выдерживать их энергию, и это приведет к катастрофе на планете. Алькумена выросла в этих местах, и поэтому полюбила Землю всей душой, прикипела к ней. А, может, это из-за меня… Она начала немного грустить. А это несвойственно им, и еще поэтому они уходят – ведь начав страдать, они очеловечатся и утратят свой рай. Мы с тобой достаточно светлыми оказались, чтобы находиться рядом, взаимодействовать и оставаться при памяти, так сказать…
– И ты мне так спокойно говоришь о том, что она влюблена в тебя? – казалось, это единственное, что услышала Мила, – и… разревелась.
– Ну, что ты… Что ты, дорогая. Я же с тобой… – мужчина попытался ее успокоить…
– Да? Со мной! А насколько? Какой частью себя? – прошептала девушка, вырвалась из объятий мужа и побежала из кухни куда глаза глядят – на улицу, куда-то к морю, или нет – к центру города!
Она добежала до парка, увидела, что Филипп не следует за ней, присела на скамейку и оцепенела в раздумьях. Даже не то, чтобы в раздумьях, а так, скорее, в обрывках брошенных мужем и своим умом фраз, нарочито подергивающихся в сознании.
А Филипп остался дома. Он присел на софу в гостиной, склонил голову к коленям, обхватил ее руками и … заплакал. О чем может плакать сейчас такой мужчина? Кто его знает… Давайте не будем вторгаться в его мысли без позволения..
